Но принц, оставшись взаперти, не сильно огорчился тому, что через дверь ему теперь не выйти. У него было окно — и того было вполне достаточно.
Стащив с головы парик, принц обнаружил золотую шевелюру. Плеснув воды в лицо, он смыл белый грим и тщательно стер его остатки полотенцем, превратившись как по мановению волшебной палочки в садовника Люка.
Нарядные одежды он сменил на свои поношенные коричневые штаны и зеленый жилет. Вместо туфель натянул высокие ботфорты с исцарапанными носами и потертым, штопанным голенищем.
Из-под кровати, неуважительно оттолкнув фарфоровый ночной горшок, Люк достал веревочную лестницу и привязал ее к перилам балкона. Оттуда, почти не таясь, он покарабкался вниз, и очень быстро скрылся в цветущей зелени сада.
Сердце вело его туда, в лесной домик, где он был счастлив со своей милой разбойницей. Припоминая ее бойкие глаза, ее улыбку, темные локоны, Люк смеялся, потому что образ девушки будоражил его.
Вспоминая ее улыбку, ее поцелуи, Люк ощущал тепло на сердце.
«Мы станцуем этот танец с тобой, лесная разбойница! — посмеиваясь, думал Люк. — Ты ведь не против? Вот и я не против. Обманем Фею. И против такого поворота отец точно ничего сделать не сможет!»
В лесном домике меж тем кипела работа; перебирать фасоль и чечевицу оставили енота, клятвенно заверив, что больше никогда его не станут привлекать к опасным приключениям. Заяц был приставлен к кофемолке. А сама Изабелла, собрав все необходимое для шитья, перебралась в лесной домик, где ей никто не мешал — и где она рассчитывала дождаться своего Люка.
Но тут либо сама Изабелла отвлекалась все время, ибо голова у нее была забита не балом, или включилось недоброе волшебство от Феи, которым она решила наказать девушку.
Да только во всей кипе журналов, что Изабелла пролистала, не было ни единого платья, которое смотрелось бы не нелепо, и которое было бы просто удобным для шпионской вылазки.
— Господи боже, — воскликнула в очередной раз несчастная девушка, рассматривая картинки. На них все юбки у платьев вздувались, словно у моделей с тонкой талией была задница шире, чем у енота. Зато у самых лодыжек все это великолепие было перетянуто лентой, так, что делать широкие шаги наверняка не получилось бы. — Да тут даже юбку невозможно задрать повыше, чтоб она не стесняла ног! Придется семенить, как воробей с соломинкой, застрявшей в заднице, — задумчиво произнесла Изабелла, разглядывая предлагаемые ей модели. — И как в этом саркофаге бегать? Как обследовать весь дворец и разбить феин хрустальный кубок?
— Но-но-но! — сердито одернула ее белка. — Что за выражения вообще для приличной девушки?! Не забывай: ты моя подопечная! Моя воспитанница! И идешь не абы куда, а на королевский бал! Надо не ударить в грязь лицом. Ну что ты, в самом деле…
И она, развалившись на столе, припала жаждущим ртом к своей фляжечке.
Изабелла, глядя на нее, усмехнулась.
— Не ударить в грязь лицом? — повторила она. — А во что ударить? В торт? У тебя крем засох на усах.
— Это от нервов, — безапелляционно ответила белка. — А тебе нервничать рано, ты еще не замужем. Так что воздержись от желания бить лицом вообще куда-либо. Лицо тебе еще пригодится.
— Но Мина! — возмутилась Изабелла. — Как же я в этом смогу вообще ходить?! А танцевать? Да в этом и стоять-то затруднительно будет! Это Фея нарочно такое придумала, чтобы надо мной поиздеваться. Наверное, и моду для этих дурацких журналов она придумывает. Она же не ходит, а летает. Ей перебирать ногами не нужно, и она не задумывается, каково это другим — ходить.
— А ты как хотела, — философски ответила белка. — Наказание есть наказание. Заработала — получи.
— Я что-то не поняла, — возмутилась Изабелла. — Мне сейчас показалось, или ты поддерживаешь Фею?! Уверяла, что всецело со мной, а сама радуешься тому, что я попала в трудную ситуацию?!
— Фи, — презрительно сказала белка. — Ну, уж и трудная ситуация. Подумаешь. Ну, чебурахнешься пару раз носом в пол. Но счастье особо ценно лишь тогда, когда добыто с трудом!
— Да какое же счастье, — в отчаянии выкрикнула девушка, — когда до счастья еще далеко! А я хочу лишь того, чтобы Фея не совалась в мою жизнь?!
— Это тоже счастье, — сказала белка, которую выпитое вино сделало непокладистой, строптивой и чрезмерно дерзкой. — И вообще: хватит жаловаться и ныть. Ничего плохого в этом платье нет. Оно же бальное! В нем нельзя бегать и прыгать, в нем полагается тан-це-вать! Да и туфли красивые. Кто из девушек может похвастаться тем, что у нее дизайнерские туфли от Феи?! Она слишком тебя балует, а ты этого не ценишь! Ну, сама посуди: она велела тебе сшить самое прекрасное платье, что ты найдешь в журнале. Она велела тебе в нем на бал явиться. Она все делает для того, чтобы ты была на балу самой красивой!
— Она все делает для того, чтобы на балу я была самой заметной! Чтобы легче было за мной следить! И превратить в муравья, если поймет, что меня на балу нет! мина, она меня хочет в муравья превратить и заставить всю жизнь таскать камни! Ты что, забыла?!
— Иэх, молодежь!.. Не цените вы хорошего отношения и заботы! Если бы я не любила тебя всем сердцем, я бы нипочем не подчинилась твоей грубой силе и не стала поддерживать тебя в твоих диких планах. Ты умеешь заставлять, негодница!
— Ах, вот ты как?! — воскликнула Изабелла сердито. — Заставили?! И портреты принца тебя уродовать заставили?!
— Конечно, — нахально ответила белка. — Все знают, как я люблю монарших особ. А принц так вообще душка, он мне всегда нравился. Все знают, как я благоговею перед ним! И если б не ты, я бы нипочем…
— Но ты сама вызвалась рисовать ему пятачок! — изумленная коварством белки, воскликнула Изабелла. — И выбитый зуб!
— Заставили, — нахально повторила белка. — Ничего не знаю. Угрожали. Шантажировали.
— Ах ты, лгунья… Предательница! Мне кажется, или кто-то сейчас готовит оправдательную речь перед Феей?! «Не виноватая я, меня заставили, угрожая!»?
— Да что ты, — как не в чем ни бывало, ответила белка, удобно подперев голову нетрезвой лапой. — Тебе показалось.
— А по-моему, нет!
— Да точно показалось, — нахально ответила белка.
— Да-а-а? — протянула Изабелла. Будь белка немного потрезвее, она бы заметила, что девушка снова что-то задумала, но коньяк делал свое дело, и белка была невнимательна и беспечна. — Ну, если не готовишь речь, если ты моя лучшая подруга, если не собираешься жаловаться Фее о моих делишках, тогда выбери мне платье сама!
Это Изабелла проговорила елейно-сладким голоском, придвигая модный журнал белке.
Та тотчас оживилась, глазки ее заблестели. Она подскочила, сбросив томную дремоту, и, плюнув на лапу, перелистнула глянцевую страницу.
— Давно бы так! — ворчливо произнесла она. — А то со мной никто не советует. Никто не берет меня в расчет! Сбросили меня со счетов! Но я…
— Это я уже слышала, — едко заметила Изабелла. — Ближе к делу!
Белка, полистав журнал и порассматривав картинки в нем, поворачивая так и этак, и даже вверх ногами, наконец, выбрала платье.
— Вот! — гордая, выдохнула она, демонстрируя Изабелле картинку со своим выбором. — Зацени мой безупречный вкус! Согласись, я тонкий ценитель моды?! Что б ты делала без меня, девчонка?!
— Но Мина, — со смешком ответила девушка, — на воротник этого «платья» таких, как ты, с десяток надо. И вообще — это зимнее пальто. Но я согласна, хорошо. Отлично. Пойду на бал в этом. Ты готова стать спонсором?..
— А?! Что?! — воскликнула белка исступленно. — Да тьфу на тебя, какое пальто! Ты не туда смотришь!
И она шустро перевернула страницу.
На картинке, которую белка гордо демонстрировала Изабелле, было действительно бальное платье, белое-белое, как облако, с узким-узким корсетом и с огромной, как стог сена, юбкой. И зад у этого платья, разумеется, был огромен.
«А не повлиял ли на сегодняшнюю моду, — вдруг догадалась Изабелла, — вчерашний хлопок по заднице енота?! Ты посмотри, как чутко меняется мода в зависимости от вкусов принца! Одно неосторожное движение рукой — и все модные журналы украшены огромными жопами! И все это, чтоб понравиться принцу!»
