выругался и достал свой телефон. — Тебе нужно посмотреть фотографии, прежде чем мы с ней поговорим.
Натаниэль придвинулся поближе, чтобы взглянуть через плечо Мики, и увидел фотографии, которые Мика мне присылал. Джейми тоже попытался посмотреть, но Никки двинулся, чтобы закрыть обзор. Это означало, что Никки сможет видеть, но Мика не велел ему отодвинуться, поэтому, очевидно, он действительно собирался делиться информацией так, как считал нужным, вместо того, чтобы постоянно спрашивать разрешения. Родина попыталась заглянуть, но Мика сказал ей нет. Ру понял намек и остался осматривать комнату в поисках опасностей. Брэм сделал то же самое, но он был одним из немногих людей, допущенных на встречи с Микой, поэтому ему не нужно было смотреть на фотографии; он видел их своими глазами.
Я поняла, что мы на самом деле не подготовили Натаниэля к фотографиям, потому что мы не планировали приводить его к Мелани, пока он не предложил это. У меня был момент сожаления о том, что Натаниэля снова втянут в плохую сторону нашей работы. Я хотела защитить его, но, казалось, что независимо от того, что я делала в последнее время, он оказывался вовлеченным в плохие вещи.
Его лицо было мрачным, когда он смотрел на фотографии. Лицо Никки ничего не показывало, но он действительно был социопатом, поэтому у него не было глубоких эмоций, которое испытывал Натаниэль. Я была совестью Никки, его Джимини Крикетом, как он однажды назвал меня. Натаниэль не нуждался во мне, чтобы почувствовать сочувствие.
Люди были выведены одним из охранников Мелани. Мы были следующими, и не было времени выяснить, как эти фотографии повлияли на Натаниэля. Мы поговорим позже. Прямо сейчас мы могли видеть ламию, потому что именно об этом я и подумала: не Мелани, а Ламия. Ее кожа была темнее, чем я помнила, как будто она получила летний загар. Я полагаю, когда ты принадлежишь древнему вампиру, ты не выглядишь слишком загорелым, но теперь она принадлежала себе и могла загорать, если хотела. Ее волосы все еще были длинными, густыми и черными. Ее верхняя часть тела была покрыта короткой шелковой мантией, которая выглядела скорее восточной, чем арабской, но поскольку она уже была греческим мифом, мы не стремились к подлинности. Мантия исчезала там, где ее человеческое тело соединялось со змеиным, так что это было похоже на наблюдение за привлекательной женщиной, стоящей там, за исключением того, где ее ноги должны были быть витками гигантской змеи, сгибающиеся и движущиеся на ярком ковре и разбрасывающие подушки. Она повернулась с широкой профессиональной улыбкой; затем она увидела меня, и улыбка исчезла. Ее золотые глаза с вертикальными зрачками выглядели еще более экзотичными, со стильным, но драматичным макияжем вокруг них, хотя трудно было сделать более драматичные змеиные глаза на человеческом лице. Она посмотрела на меня так, словно в ней была настоящая ненависть. Она мне не нравилась, потому что она была опасна и пыталась убить меня, но я не ненавидела ее, так что я сделала, чтобы она меня ненавидела?
Натаниэль отпустил мою руку и сверкнул одной из улыбок, которая заставляла клиенток в Запретном Плоде выбрасывать дождь денег на сцену. Ее взгляд на меня поменялся на что-то более мягкое. Он подошел к ней, предлагая руку. Родина и Ру пошли вперёд, чтобы обойти его, как хорошие телохранители, но он приказал им держаться подальше.
Они перестали двигаться, но посмотрели на меня для подтверждения. Я только кивнула. Я не знаю, заметил ли Натаниэль это, но Мелани заметила. Она еще теплее улыбнулась ему и потянулась к его предложенной руке. Натаниэль сказал:
— Как ты становишься красивее каждый раз, как я тебя вижу? — в его голосе звучало то подразнивание, которое никогда не действовало на мне, независимо от того, кто использовал этот тон.
Она улыбнулась ему, взяла его за руку и обняла.
— Может быть, ты предпочитаешь женщин с более темной кожей, — сказала она, глядя на меня. Я была бледно-белого цвета по сравнению с её загаром, оттенком кожи Мики или даже Натаниэля. Ничто из того, что я могла сделать, не заставило бы меня загореть; сгореть, но не загореть.
— Ты выглядишь потрясающе с загаром или без него — сказал Натаниэль, пытаясь выйти из объятий. Мелани держала, прижимая свои груди к его груди, объятия были больше чем невинные, больше чем просто вежливые. Она смотрела прямо на меня, пока делала это. Происходило что-то личное, о чем я понятия не имела, а потом я поняла, когда увидела, как ее руки исследуют тело Натаниэля. Он начал убирать ее руки со своей задницы, смеясь и целуя ее в щеку, чтобы она не обиделась на него. Она ревновала к Натаниэлю? Думала ли она, что он оставил ее из-за меня? Просто потому, что он думал о них как о приятелях по траху, это не означало, что она думала об этом также. Отлично, как раз то, что мне было нужно: ревнивая Ламия.
Натаниэль повернулся с ее рукой в своей, улыбаясь, как будто только что не убирал ее руки со своей задницы. Я привыкла к такому дерьму на его работе, но за пределами это меня бесило. Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что Мика притянул меня к себе, чтобы заставить меня взглянуть на него, а не на них, или, может быть, его это бесило тоже.
Я посмотрела на него, и он слегка покачал головой, что могло означать многое. Я бы спросила позже. Мелани не могла заставить меня ревновать, потому что не было причин ревновать ее и Натаниэля. Их просто не было. Он был здесь, чтобы помочь Мике получить информацию от Мелани, и это было все.
Мика сказал: — Мелани, мне очень жаль, что я вот так врываюсь. Я знаю, что у тебя есть небольшой перерыв перед следующей группой фанатов.
— Натаниэль написал, что ты нуждаешься в моем опыте по какому-то вопросу Коалиции, хотя я не могу себе представить, какой опыт, которым я могла бы обладать, поможет тебе. — Она была спокойнее, чем я ожидала или помнила. Конечно, когда я впервые встретила ее, она провела столетия в рабстве и контролировалась древним вампиром; скорее всего, это расстраивает.
— Ты должна что-нибудь выпить, пока мы будем говорить. У тебя еще толпа фанатов, ожидающих тебя, — сказал Натаниэль.
Она посмотрела на него с улыбкой, и снова ее лицо смягчилось больше, чем должно было. Я была почти уверена, что Мелани считала его бывшим, а не просто приятелем по траху, с которым перестала
