Внезапно на беглянку пролился солнечный свет. Деревья расступились, вокруг Василисы раскинулись поля, показалась деревня.
Загородив дорогу, сложив руки на груди, хмурый и злой стоял ОН. В черных брюках и темно-серой рубашке с воротником-стойкой. Черные волосы метались на сильном ветру, окружая его голову демоническим нимбом.
Василиса замерла на месте, как кролик перед голодным удавом. Опять померещились паранормальные явления: будто глаза Елисея отливают красным, как у волков в жутком лесу, будто он увеличился в размерах и парит в воздухе над землей, а еще… что за ним, на освещенной солнцем дороге, нет тени.
Тихо всхлипнув и с силой замотав головой, в попытке вернуть себе ясность мысли, Василиса потерла глаза.
Тень была.
Слава богу! Глаза мужчины были нормального цвета горького шоколада, как и помнилось по их встречам. Рост тот же, ноги твердо стоят на земле.
Но ледяной, глубинный, иррациональный ужас не уходил. В этот момент директор средней школы казался Василисе страшнее сотни головорезов, она была уверена, что именно он – самый главный ее враг и преследователь, что именно он плетет вокруг нее паутину, стягивая нити все ближе и ближе к будущей Василисиной безымянной могиле на краю села.
Как обвиняемый на суде, Василиса ждала решения своей участи. Что сейчас произойдет? Из леса выйдут вооруженные бандиты и сердечно приветствуют свое начальство? Выбежит волчья свора и преклонит колени перед этим невероятным красавцем?
– Поразительно, – проговорил Елисей, окидывая ее очередным нечитаемым взглядом. – С возвращением. Идите за мной.
Он развернулся и размашисто зашагал к распахнутым воротам. Выбора у Василисы не было, и она шла следом, невесело размышляя куда ее ведут – в камеру заключения или сразу в пыточную. На нее натравят волков? Запрут в подвале без воды, питья и света? Поверят ли ей, что список пропал без ее участия? Дядя Олег так до конца и не поверил, так что вряд ли поверит и этот. И что тогда? Что с ней сделают?
Василиса сглатывала слезы, запрещая им стекать по лицу. Успеет еще наплакаться. Елисей шагал легко и бесшумно, скользя по дороге так плавно, что ни один камушек не скрипнул под его ногами. На фоне этой изящной пластичности мужских движений Василиса казалась себе топочущей слонихой. Слонихой, ведомой на убой.
Страх нарастал лавинообразно, угрожая обмороком и остановкой сердца. Мысли словно парализовало, в сознании царил лишь инстинктивный страх маленького беспомощного зверька перед могучим хищником. И этим хищником бессознательная, интуитивная часть Василисы безоговорочно признавала Елисея.
Какой-то бревенчатый дом. Ее первой пропустили внутрь. И что тут – глубокий подвал, а в нем дыба, раскаленный утюг, кляп в рот и никаких криков? Впрочем, на ее крики все одно никто не прибежит, если все жители деревни круговой порукой повязаны и одним преступным делом занимаются. В доме полутемно, а после яркого света на улице и вовсе ничего не видно. Елисей обошел ее и распахнул следующую дверь. Пыточный подвал там? Он что-то сказал. Что?
С усилием сосредоточившись на словах мужчины, Василиса услышала:
– Если вас что-то не устраивает в предоставленном служебном жилье, то все претензии приносить мне в письменном виде в рабочие дни с девяти утра до шести вечера. Электричество к дому подведено, но привычного вам централизованного отопления в нем нет, так что придется топить печь, как все прочие. Уверен, районо выделит вам дрова в положенном по закону объеме. Вода в колодце во дворе, тоже как у всех прочих. Доски на кровати новые, матрас, как видите, еще в магазинной упаковке – если не подойдет, то в течение двух недель можно обменять. Вопросы есть?
За следующей дверью действительно стояла кровать с кованной старинной железной спинкой и металлическим остовом, на котором бежевым цветом блестели свежеструганные сосновые доски. Известной марки матрас в размер кровати стоял рядом, прислоненный к бревенчатой стене. На массивном письменном столе у окна лежали горкою подушки, пледы и одеяла.
Василиса смотрела, не веря собственным глазам. Всего лишь служебное жилье???
– Вопросы есть? – нетерпеливо повторил Елисей.
– А… А-а-ааа… А подвал? – прошептала Василиса, смотря на него сквозь слезы, навернувшиеся все-таки на глаза. Неужели обойдется без пыточного подземелья?! Неужели ее интуиция так нагло подвела свою хозяйку?!
– Погреб в первой половине дома. – Елисей развернулся, прошел в переднюю комнату, откинул половик и указал на чугунное кольцо под ним: – Вот. Погреб сухой, холодный, все, что не поместится в холодильник, можно смело хранить здесь. Что-то еще объяснить, показать?
– Н-н-не-еет, – выдавила Василиса, опустилась на дощатую кровать и расплакалась навзрыд, судорожно вздрагивая всем телом при каждом всхлипе.
Накатившее чувство облегчения было таким полным и неожиданным, что Василиса совсем утратила контроль над своими эмоциями. Она плакала и плакала, смутно слыша приглушенную ругань Елисея, стук захлопнувшейся и вновь распахнувшейся двери, легкие женские шаги и мягкий голос Яги Лешевны:
– Ну-ну, девонька, успокойся, отвара медово-мятного выпей, шутка ли – через самый сильный полог пройти, тут и умом тронуться недолго. Вы, Елисей Назарович, перемудрили, вот что я вам скажу!
– Следите за тем, что произносите, – сухо и грозно ответил бархатный голос директора.
– Так наша же она, неужели не ясно! Раз смогла пройти…
– Не ясно! – рявкнул Елисей. – При определенных условиях пройти может и чужак!
Яга Лешевна, гладившая Василису по волосам, тихо несогласно хмыкнула и настойчиво прижала к ее губам кружку с вкусно пахнущим теплым отваром. Василиса хлебнула, икнула и отпила еще глоток.
– Вот и умничка, – приговаривала женщина. – Сахара кусочек вприкуску возьми.
Во рту Василисы оказался кусок сахара, сильно благоухавший валерьянкой. Сахар растаял, оставив терпкий привкус природного успокоительного. Паника и тревога понемногу отступали.
– Пришла в себя?
В ответ на вопрос Василиса кивнула и вытащила из сумочки влажные салфетки, принявшись вытирать лицо.
– Вот и хорошо. А директору нашему нужно выговор объявить, что так пугает молодых специалистов! Встретили бы девушку на развороте, проводили бы…
– Кто ж знал, что в нынешние времена молодой специалист такой нервный и впечатлительный пошел, – проворчал Елисей, – в одиночку по темному лесу без истерики пройтись не может.
– Я не из-за леса, за мной гнались… машину обстреляли… – прошептала Василиса.
Повисло молчание. Не поверили?
Василиса вскинула голову: Яга Лешевна хмурилась, Елисей смотрел в пол.
– Присмотри за ней, – велел мужчина и пошел к дверям.
Василиса всполошилась:
– Куда вы в одиночку?! Там вооруженных бандитов целая машина! Надо народ собирать, в полицию звонить, я с вами пойду!!! – Она отбросила удерживающие руки пожилой женщины, вскочила с кровати и ухватила кочергу, прислоненную к стене у печки.
Елисей обернулся, усмехнулся, сказал:
– Не волнуйтесь, соберу народ и полицию вызову, коли надобность в том возникнет. Кочергу не потеряйте, это нужный предмет в деревенском обиходе. – И скрылся за дверью.
Василиса вылетела пулей, но Елисея и след простыл. Что за сверхъестественная способность исчезать на ровном месте?!
«Из деревни выход на дорогу один – через ворота. Надо его догнать!»
Решительно настроенная биться с бандитами до победного, и своего новоприобретенного директора в обиду не давать, Василиса, сжимая кочергу в руках, понеслась к воротам. Чувство вины перед Елисеем, незаслуженно заподозренном в связях с криминальными элементами, прибавляло ей прыти и желания реабилитироваться перед самой собой.
Ворота были закрыты. Заперты намертво, на врезной монументальный пудовый замок. Высокий частокол вокруг деревни альтернативы просто обойти ворота не оставлял.
– Откройте! – раскричалась Василиса, пиная бревна, и, видя собирающихся вокруг людей, добавила: – Наших бьют! Директора спасать надо!
