— Пощади Эйдис. Оставь её в покое — и я уйду.
Дедушка зарычал.
— Только попробуй нарушить своё слово, и она заплатит. И запомни: ты погубишь всех, кто тебя любит.
— Хервёр, — начала возражать Эйдис.
— Собери мои вещи, — перебила я её.
Эйдис замерла.
— Делай, что я говорю! — крикнула я.
Не говоря больше ни слова, Эйдис повернулась и стала быстро собирать мои вещи.
Я бросила быстрый взгляд на Хилли. К моему удивлению, девочка крепко спала. Хвала богам.
— Это безумие, — попыталась вразумить деда Аста. — Сначала ты отправляешь Лейфа в поход посреди ночи, а теперь изгоняешь Хервёр?! Не иначе, как Хель заразила твой разум темными мыслями. Хервёр — наша кровь, и не важно, кем был её отец!
Едва она успела произнести последние слова, как дедушка влепил ей пощёчину.
Аста ахнула.
— Закрой рот, — мрачно проговорил он. — Ты тоже причастна к этому беспорядку. Я знаю, что причастна. Эгил заплатит за все, что сделал. Заплатит кровью, и это будет последнее, что ты о нём услышишь. Сегодня ночью я закончу то, что начали вы двое.
Аста долго смотрела ему в глаза, а потом повернулась и выбежала из комнаты.
— Отец, — произнесла мама, осторожно подходя к нему. Я знал этот тон. Только она могла остудить его гнев. Но не сегодня.
— А ты…, - ткнул он в маму пальцем. — Ты узнаешь, кто здесь главный. С тобой я разберусь позже, — прошипел он.
От его слов у меня мурашки побежали по коже.
Мама побледнела.
Я повернулась и посмотрела на дедушку. Я выдержала его взгляд, и в моих глазах горела ярость, а кровь забурлила ненавистью. Я чувствовала, как она бьется в висках, а руки трясутся от злости.
Мне потребовались все силы, чтобы не изрубить его на куски. Сегодня ночью я могла его убить.
Поддержат ли меня его люди или убьют за предательство? Отвернётся ли от меня из-за этого конунг? Я не знала. Не знала, что мне делать. В одном я была уверена: я смогу спасти Эйдис, только выполнив просьбу деда.
Дедушка сжал зубы.
— Убирайся с глаз моих, — выплюнул он и вышел из комнаты.
Я сжала кулаки и повернулась к Эйдис.
— Не отходи от мамы ни на шаг, — еле слышно прошептала я. — Ярость ярла уляжется к утру, но на всякий случай оставайся рядом с ней. — Я наклонилась ещё ближе к ее уху. — Я пойду к Ирсе.
Вёльва кивнула.
Я бросила взгляд на маму.
— Хервёр? — в замешательстве произнесла она.
— Да присмотрят за тобой боги, — прошептала я ей.
Я натянула плащ. Невыразимый гнев затуманивал мое зрение и придавал окружающему миру кроваво-красный оттенок.
И всё из-за того, что меня решил полюбить один мужчина.
Я предупреждала его, что всё закончится печально.
И я была права.
Глава 25
Я направилась к выходу из зала. Кроме стражников, там уже никого не было, все разбежались по своим делам. Когда я подошла к двери, Торстен протянул руку и схватил меня за плечо.
— Хервёр…, - обескураженно начал он.
Я ничего не сказала, просто отдернула руку и направилась на улицу. Дошла до края деревни и начала подниматься вверх по склону горы.
Раны болели сильнее, чем хотелось признавать, и при каждом шаге я чувствовала, как защемляло ребра. Он сломал как минимум одно ребро, если не больше. Дышать было больно.
Делая осторожные вдохи, я аккуратно поднималась по заснеженному склону, останавливаясь на ровных площадках, чтобы передохнуть. Я оглянулась на фьорд, где на волнах мерцал лунный свет.
Вдалеке послышался волчий вой, эхом отдающийся в тёмной ночи.
Моё лицо и руки онемели от холода и шока. Я знала, что дедушка никогда не отпустит меня, но не ожидала такой ярости, такой жестокости.
С каждым шагом я беспокоилась за Эйдис и маму. Я понятия не имела, какую историю дед расскажет конунгу Гудмунду и Хофунду, но я полностью доверяла Эйдис и Лейфу. Они донесут правду до Хофунда.
В любом случае, дедушка сдержит свое слово. Если вернусь, он убьет Эйдис. Он не врал.
Я предупреждала Хофунда, что ничем хорошим это не закончится.
И не ошиблась.
Я медленно поднималась по склону горы; горло и ребра болели, а сердце готово было выскочить из груди. Какой же я была глупой, позволив надежде затмить мой разум! Я не должна была позволять себе влюбляться в этого мужчину. Скоро он забудет меня и найдет другую девушку в голубом платье.
Но от одной только мысли об этом у меня защемило сердце.
Я еще раз окинула взглядом фьорд, наблюдая, как корабли качаются на волнах.
Слезы застилали мне глаза. Я всегда думала, что моя судьба — судьба служанки без будущего в доме ярла — хуже смерти. Я не знала, что может стать ещё больнее. Я стремилась к свободе, а попала Хельхейм.
— Один, — прошептала я. — Всеотец. Где ты?
Я смахнула горячую слезу со щеки и направилась дальше к укромной пещере. Ирса не хотела, чтобы её легко можно было найти, и я уважала её решение. Но зимой, в темноте ночи, полузадушенная, с переломанными ребрами и залитым кровью лицом — один глаз опух и почти закрылся из-за отёка — я жалела, что она не живет на одной из тех причудливых ферм вдоль воды. Какого черта она вообще забралась так далеко?
Пока я поднималась, занялся сильный ветер, принёсший с собой рой снежинок.
Снова завыли волки. По мере того как я шла, их призывы становились все ближе и ближе. Может быть, желание дедушки сегодня сбудется. Может быть, волки догонят меня и съедят.
Мне вдруг захотелось, чтобы Гоби и Бо вышли из пещеры и нашли меня. Парочка медведей могла бы отпугнуть голодную стаю волков.
Добравшись, наконец, до плоского уступа перед пещерой Ирсы, я остановилась, чтобы перевести дух. Стоило мне сделать глубокий вдох, как бок немилосердно закололо. Я осторожно потрогала ужасно болящие рёбра.
Волки не успокаивались, но вместе с их воем я слышала теперь лай собак и стук копыт.
Невозможно.
Никто не смог бы скакать в такую погоду по склону горы.
Я заставила свое сердце успокоиться, а дыхание — затихнуть. Неужели я ударилась головой при падении? Может, это галлюцинации?
К хору нестройных волчьих завываний присоединились топот лошадей и лай собак. Ветер приносил с собой далёкие голоса людей. Я подошла к краю обрыва и огляделась. Там ничего не было. Ни света факелов. Ни людей. Ничего.
Залаяли гончие. Они были уже близко.
Ветер хлестал меня по щекам.
И в его порывах я слышала громкие мужские голоса.
Задыхаясь, я огляделась по сторонам. Резкие порывы ветра с гор кружили вокруг меня ледяным коконом.
И тогда я подняла глаза.
Они скакали там, в облаках над головой. Оскорея, Дикая охота.
Мужчины и женщины в колесницах и на лошадях, сопровождаемые волками и собаками, призраками мчались по небу. Они сжимали оружие и взывали друг к другу, как огромная армия. А впереди, на сотканном из звёздного света коне, я увидела Всеотца. На нём, как всегда, была шляпа. Его вороны, Мунин и Хугин, летели впереди. Гери и Фреки, волки Всеотца, мчались рядом с ним, а Дикая Охота неслась по воздуху к Далру.
Меня начало трясти.
Всю свою жизнь я слышала о зимней охоте Одина. Встреча с Оскореей означала только одно: приближалась война.
Воины Вальхаллы, возглавляемые Одином, искали в Мидгарде живых, которые когда-то были им неприятны. Если кого-нибудь Дикая Охота замечала на улице, его пожирали призрачные гончие.
Я вздрогнула.
Если они меня увидят…
Как только я об этом подумала, один из воинов призрачного войска повернулся и посмотрел на меня. Махнув рукой остальным, несколько всадников сорвались с места и на своих призрачных конях помчались ко мне.
Дрожащими руками я сняла с пояса топоры. Может дед и приговорил меня к смерти, но я не стану встречать Дикую Охоту на коленях.
