он задумчиво.
— Не говори об этом! — сказала она с горячностью и начала плакать. — Я видела сны. Два отвратительных сновидения — но ты не заставишь меня рассказать о них! Этого ты хотел? Сначала пристыдить меня за то, что я пришла, а затем так беспощадно унижать?
Он сделал такой сильный выдох, что она поняла, он долго его сдерживал.
— Ты не должна чувствовать себя униженной, Силье. Я этого не хотел. Я вел себя эгоистично, теперь я это понимаю, но в моем одиночестве я нуждался услышать… Это непривычно и для меня, так что я обошелся с тобой дурно без умысла. Спасибо за то, что пришла. Я провожу тебя вниз по лесу.
— Но мы еще не поели!
Он уже поднялся.
— Лучше, если ты пойдешь домой сейчас, сразу!
Она посмотрела на его лицо, словно застывшее от усилий держать себя в руках и почувствовала, как радость разлилась по ее телу. Она поняла.
— Спасибо, — сказала она растерянно.
Они вышли вместе и удивились яркому дневному свету.
Они шли вниз, ничего не говоря. Силье украдкой бросала взгляд на фигуру рядом. Из-за широких плеч он казался почти непропорционально узким в бедрах. На нем не было шубы, только короткая куртка с поясом. У него было огорченное выражение лица. Она хотела попытаться переключить его мысли на что-то другое.
— Тенгель, какая у тебя, собственно, связь с Хеммингом Фогдеубийцей?
— Хеммингом? Ты это не поняла? Он тоже из Людей Льда.
— Он тоже? Но вы так не похожи.
— Он не из рода Тенгеля Злого. Ты знаешь, сначала у нас было много семей. Семья Хемминга никогда не хотела смешиваться с нашей. Они брали себе мужей или жен со стороны или из так называемых чистых родов среди Людей Льда.
— Ты как-то сказал, что он ценен для вас. Тогда я подумала, что он принадлежит к мятежникам. И ты тоже.
— Хемминг — сын вождя Людей Льда. Ты понимаешь, у нас есть такой в нашем маленьком государстве.
— Я думала, что вождь — ты.
— Потомок Тенгеля никогда не станет вождем, для этого мы слишком нерасчетливы. Когда я отправился искать мою сестру, я одновременно получил задание от отца Хемминга разыскать его.
— Так, значит, ты имел в виду Людей Льда, когда сказал, что Хемминг мог выдать вас всех?
— Это тоже. Чтобы спасти свою собственную жизнь, он мог выдать все повстанческое движение и в придачу тайные дороги в страну Людей Льда.
— Он боялся тебя.
— Естественно. Он не чувствует себя уверенным предо мной. Думает, что у меня есть сила, чтобы вредить ему, а я делаю так, чтобы он верил.
— Ты это можешь?
— Я не желаю это обнаруживать.
— Но есть ли у него вообще какие-то причины верить в это? Это же очень странно! — вырвалось у нее.
— Ты не видела других в моем роду, — произнес он подавленно. — Тогда бы ты так не говорила.
Силье только безнадежно затрясла головой.
— Но скажи мне… как ты, так и Хемминг… кажется, что вы образованы. У тебя такой большой запас слов. С чем это связано?
— Примерно так, как у тебя, — он криво улыбнулся. — Я получил образование через вторые руки.
— Откуда ты знаешь про меня?
— От Бенедикта.
Силье стиснула зубы.
— Что наговорил этот болтун?
— Он болтал и о тебе, да, — признался Тенгель.
— А ты слушал?
На это он не ответил.
— Ладно. Как же ты получил образование?
Кажется, что у Тенгеля появилось желание рассказывать. Ей пришло в голову, что он мог разговаривать лишь с немногими.
— Один из наших мужчин уехал примерно пятьдесят лет тому назад и учился в Тронхейме. Он был очень умен. Когда он состарился, то вернулся назад, и с тех пор у нас было что-то вроде школы. Я многому научился лично у него, так как он считал, что у меня хорошие задатки.
— Я в этом уверена.
— И Хемминг тоже, конечно, обучался, ведь он сын вождя. Правда, он учился у учеников старика, сам старик умер. Но, само собой разумеется, не все среди Людей Льда заинтересованы в таких знаниях.
— Сколько тебе, собственно, лет?
Сердце Силье стучало. Его возраст давно занимал ее.
— Это имеет какое-то значение?
— Может быть, нет. Но я часто пыталась узнать. Так трудно угадать.
— Мне… Да, действительно, знаю ли я. Я полагаю, мне между тридцатью двумя и тридцатью пятью годами. Вероятно, тридцать два, может быть, тридцать три года.
— А мне исполнилось теперь семнадцать, — поспешила сказать Силье.
Он отвернулся, чтобы она не могла видеть его лица.
Вскоре они дошли до лесной опушки. Они остановились и стали смотреть на селение внизу. Им словно не хотелось сразу уходить.
— Силье, теперь я должен вернуться к моему народу…
— Нет, ты не должен уезжать! — она сказала это прежде, чем подумала.
Теперь она была готова откусить себе язык.
— Я должен. Я отсутствовал слишком долго. Когда наступает весенний паводок, все дороги туда закрываются. Я должен быть там до этого. Ты послушай, я думал о Бенедикте. Может быть, ты все-таки выйдешь за него замуж? Он тебе нравится, ты и дети имели бы спокойную жизнь. И я мог бы чувствовать себя спокойным за вас. Он старый, он не стал бы требовать от тебя того, чего ты… не можешь выполнить.
— Но именно это он и сделал! — сказала она в отчаянии.
— Что?
— Он прекрасный человек, когда трезв. Но он был пьян и пытался…
— Попасть в твою постель?
— Да, — ответила она, сгорая от стыда.
Тенгель так крепко взял себя за ремень, что суставы на руке побелели. Он стоял и смотрел вниз на хутор.
— Тенгель, я сделаю все, чтобы такое не повторилось, — сказала она боязливо. — И господин Бенедикт ничего не знает, он все забыл. Он был ужасно пьян тогда. Но я… не могу выйти за него замуж.
— Да, ты не можешь, — сказал он энергично. — И эта женщина, которая приехала… и Суль, моя маленькая племянница… Я бы остался. Но я должен теперь уехать. Присматривай хорошенько за Суль вместо меня, Силье! Ей лучше быть у вас, чем у меня, если можешь оставь ее у себя. Если ты хочешь.
Силье кивнула.
— Спасибо, — сказал он просто. — К осени я вернусь, чтобы навестить вас.
— До осени так далеко. — Ее голос был жалобным.
— Ты в надежном месте — на хуторе Бенедикта. Он поставит ее на место, увидишь. Бенедикт всегда был сам себе господин.
— Ты ведь уедешь не сразу?
— Я останусь ненадолго посмотреть, как будут складываться отношения с этой женщиной. Я немного беспокоюсь за то,
