Четвертый, кажется, смертельно раненый, не бежал, а вступил в бой. В результате он забрал с собой десять архимагов. Из двенадцати магов остались в живых двое. Самый молодой маг, Прекор, по некоторым сведениям, прикончил своего выжившего учителя и забрал себе все боевые амулеты драконов. Когда помощь от нас прибыла, он уже создал зону защиты. Нападение уничтожило бы вместе с ним всю столицу - около миллиона жителей. Великий Дракон приказал временно отступить.
Пришло время главного вопроса.
- Скажите, Кирмон, - начал я, - ведь вы мне когда-то говорили, что Храмы Черного Облака долго влачили жалкое существование и ничего не значили, а затем внезапно активизировались и начали строиться и закупать людей для жертв. А когда это началось? До или после Драконьей Войны?
- Дай вспомнить, - ответил Кирмон. - Ты знаешь, это было в тот самый год.
- В год, когда архимаг Таронии получил в руки "новое могущество"? - переспросил я. - Интересное совпадение.
- Очень интересное, - поддержал меня Кирмон. - Я посмотрю архивы нашей разведки за эти годы. Но прямо сейчас я немного занят. Мы собрались слегка потрясти один Черный Храм на Юге, это займет дней двадцать со всей подготовкой, зачисткой и наказанием тамошнего королька. Тебя, как занятого на войне, мы не привлекаем - там дела попроще. Так ты думаешь, здесь есть связь?
- Они ведь тоже ищут могущество против драконов - через амулеты на людской крови, - напомнил я.
- Да, тут надо подумать, - согласился Кирмон. - Через луну я буду у вас, привезу кое-какие бумаги, поговорим, а заодно присмотрю за родами твоей девочки. И Альту возьму. Где десять врачей - там и дракон пригодится, как говорится. Не опоздаем, надеюсь.
- Договорились, - весело сказал я.
К сожалению, они опоздали.
В тот вечер я пораньше закончил дела в казармах в Гавани, где вместе со всем Черным Флотом базировался мой фрегат "Король Даир". Я подписал счета и еще раз проверил порядок в казарме. Отдав последние распоряжения дежурному мичману, я оседлал коня и вывел из офицерской конюшни. Вечерняя погода была чудесной. Я выехал из ворот пропахшей рыбой, дымом и смолой Военной Гавани и поскакал по вечернему городу домой.
И порт, и городские улицы бурлили ночной жизнью, несмотря на войну. Никакие бомбардировки и никакие морские сражения не могли навести уныние на наших граждан. Напротив, снятие блокады и сожженная эскадра противника у Южного мыса бухты столицы вселили в них бесстрашие. Империя, былая владычица нашего океана, была отбита с огромными потерями и на суше, и на море. Я улыбнулся, вспомнив "черепашью" атаку моих брандеров на глазах у всей столицы, когда мы без особенных потерь в составе моей команды сожгли флагман и два последних крейсера, отступавших после пушечной баталии на юг. На этом разгром врага и закончился. Серебряную медаль "За храбрость" тогда получили все офицеры фрегата, бронзовую - все матросы, но еще одну медаль следовало, по совести, послать Кирмону. Секрет победы был прост: если бы не его "драконий" амулет, мой уже подбитый тогда лидер-брандер не прорвался бы сквозь пушечный огонь и не провел бы остальные к остаткам вражеской эскадры.
В результате удачной операции мой гравюрный портрет появился в газете. Но не под довоенным заголовком: "Корнет столичной школы граф Альбер снова проехал на пари сквозь шикарный ресторан "Цветок столицы" на лошади, не повредив ни одного столика, не запачкав полов и успев поцеловать певицу Сорену, не слезая с коня. Певице поцелуй понравился". Или под более подробным заголовком: "Корнеты Альбер и Гирон задержаны в ночное время в Королевском Дворце во время прыжка из окна покоев фрейлин. Дуэли с охраной не произошло, напротив, во время содержания в караульном помещении нарушители привели свою форму в порядок (если честно сказать, мы просто застегнули сорочки, камзолы и, главное, штаны), и выпили со сменившимися гвардейцами за короткое время восемнадцать бутылок арасского вина, заказанного в соседнем с Дворцом ресторане "Дворянская радость". Корнеты и сменившиеся офицеры были отнесены дежурными гвардейцами (каковые были совершенно трезвыми) в арестное помещение - проспаться до утра. Комендант Дворца, бывший кавалерист, сомневается, что будет приняты серьезные меры, кроме обычных дисциплинарных: "Если уж не легкой кавалерии, то кому же быть отчаянными головами?" - сказал он нашему корреспонденту".
Нет, на победной гравюре отчаянный лейтенант Альбер был изображен с закрученными по-морскому усами (которые я после ухода из кавалерии, вообще-то, сбрил), в образцово застегнутом мундире (я был тогда в нижней рубашке, чтобы легче плыть, бросив горящий брандер) и с форменной шляпой морской пехоты на голове (как всегда, спускаясь на брандер, я завязывал мамин теплый платок на голову, оставив шляпу на фрегате, чтобы не уплыла в море). Со знаменем в руках я вел брандер под смертельным огнем со всех сторон прямо под бортовой залп флагмана. Такой глупости не допустил бы самый тупой военный моряк, не только бывший кавалерист вроде меня. Содержание же статьи было таким, что обо мне говорили в обществе целую луну, а я боялся покинуть военную гавань и появиться в свете, чтобы не попасть под беглый огонь дворянок на выданье и их энергичных матушек, не знавших, что я секретно женат на Калиле. Меня даже начали узнавать на улице, что меня немного раздражало.
Сейчас, в вечернем свете, со офицерской шляпой на голове, я был неузнаваем, и никто не здоровался со мной. Я спешил домой: моя маленькая наемница была уже сильно на сносях, и собиралась осчастливить меня через дней десять. Наш маг-врач сказал, что нашим первым ребенком будет девочка.
Я ожидал момента, когда я смогу представить Калилу дворянству. Несколько дней назад мама сообщила мне, что в обществе говорят о том, что я внезапно женился. Звучало это так: "Вы слышали, граф Альбер женился!" - "Когда, на ком?" - "Недавно, на офицере!" - "Что!?" - "На женщине офицере, иностранке!" - "А титул?" - "Она дворянка и красавица!" - и так далее. Откуда просочились сведения - боги ведают, а мама не знала. Итак, наступало время представления молодой графини Альбер двору. Я предвкушал танцы с Калилой на балах, любопытство высшего света - и долгое безоблачное счастье с любимой женщиной.
Закат накатывался на город, заливая небо оранжевым цветом - признак хорошей погоды на завтра. Зажигались огни ресторанов и харчевен, еще были открыты лавки. Играла музыка, в тавернах пили и танцевали,
