Вновь пошатнувшись, мастер-стекольщик, осознавший, что в действительности произошло, медленно опустился на ступеньку, и обхватил голову руками.
И тут прозвучало полное сожаления:
— Папа, я не хотела…
Дальнейшие действия Юрао были неожиданными — стремительно выхватив меч, он прижал меня к стене, прикрыв собой, и приказал:
— На свет, живо!
Но то, что скрывалось в темном углу, словно не услышав его слов, вновь повторило:
— Папа, я… она обижала тебя, она…
Гном вскинул голову, полными слез глазами глядя на ту, что, наверное, тоже считал дочерью. Юрао момент ничуть не смущал и он повторно приказал:
— Выйдите на свет. Первое предупреждение.
Второго у Ночной Стражи нет, это все знают. У Дневной три предупреждения, у Ночной только одно, и я понимала, что следующим действием Юрао станет магический удар по темному углу. А против Ночного Стража у любой нечисти нет ни шанса. Заклинатели повоевать еще могут, маги, сильные, так же, а у нечисти шансов нет.
— Не надо! — мастер Ойоко поднялся, встал перед дроу, закрывая от него тот самый угол. — Не надо, прошу вас.
И обстоятельное от офицера Найтеса:
— Мастер Ойоко, видимо вы не осознаете случившееся. Так я вам объясню: Девочке сколько? Восемь? Вряд ли больше, на статуэтках ей около пяти-шести, потому как в этом возрасте они еще плохо скрывают свою личность. Хотя, учитывая, что вам она доверяла, вполне может быть, что и семь, а значит сейчас ей…
— Мне девять, — произнес хриплый, совсем не детский голос.
— Девять! — меч тут же был возвращен обратно в ножны и на ладони Юрао заискрился сгусток чего-то темного и сверкающего. — В девять, мастер Ойоко, поглощающие жизнь уже способны питаться на расстоянии, понимаете, о чем я?!
И тот же хриплый, полный ярости голос:
— Я не питаюсь!
— Бездоказательное заявление, — я чувствовала, как напряжен Юрао. — Госпожа, предупреждение уже было.
Мастер Ойоко, не выдержал:
— Я разрываю контракт, ваши услуги больше не требуются, и я требую, чтобы вы покинули мой дом немедленно!
На это офицер Найтес сухо ответил:
— Дело касается общественной безопасности, мастер Ойоко, естественно я не оставлю подрастающую пожирающую жизни в вашем доме, да и вообще в Ардаме. Пожирающие запрещены законом, мастер Ойоко. Они запрещены законом даже в нашей лояльной империи, где у вампиров и тех есть свои права, нечисть в основной массе является добропорядочными гражданами, а неживые не убиваются если не представляют угрозу для жизни и переселены за черту населенных территорий.
Бледный гном оглянулся на темный угол и уверенно произнес:
— Ликаси никому не причиняет вреда!
Обернувшись ко мне, Юрао тихо приказал:
— Мчишься на улицу, оттуда в контору, не останавливаешься и не оглядываешься, поняла?
Я поняла, я все поняла, но:
— Других вариантов нет?
Дроу смерил меня возмущенным взглядом.
— Юр, неужели все настолько… плохо?
— Как путь к Бездне, — заверил меня партнер.
А я все же не могла понять, потому что:
— У нее мама — гном, она к мастеру Ойоко как к отцу относится, и это «Папа, я не хотела», столько сожаления, Юрао.
На это мне рыкнули:
— Дэй, испарись!
Иногда самые страшные страницы в жизни приходится открывать в самое, казалось бы, неподходящее время, я и открыла:
— К сожалению, я в чем-то ее понимаю, потому что… мне тоже сожалеть приходится, и сильно.
Золотые глаза незабываемо округлились, после чего у меня ненавязчиво поинтересовались:
— Ничего мне рассказать не хочешь, нет?
— Здесь? — изумилась я.
— Твоя правда, — дроу задумчиво посмотрел на темный угол, но решимости убивать во взгляде больше не было. Потом прозвучало недовольное: — Вы выходить собираетесь?
Мастер Ойоко поднялся на несколько ступеней, и крикнул:
— Ликаси, не надо, я…
Но маленькая гномочка с золотыми кудряшками, в светлорозовом платье украшенном бантиками, осторожно шагнула на свет. Прелестная малышка несколько мгновений стояла и смотрела на нас голубыми глазками, а потом… Округлые черты лица заострились, светлая кожа посерела, ушки вытянулись и заострились книзу, голубые глаза приобрели зауженную форму, а зрачок покраснел.
— Ох ты ж Бездна — она из лордов! — осипшим голосом произнес Юрао.
Девочка одарила его грустным взглядом, и посмотрела на меня. Я знала, почему именно на меня — потому что она до последнего избегала необходимости смотреть на мастера Ойоко. Правду о себе страшнее всего раскрывать близким. И я ободряюще улыбнулась девочке.
— Темных, — решила в итоге поздороваться.
— И вам кошмарных, — малышка улыбнулась, сверкнув белыми зубками.
— Тебе уже девять, значит, учишься? — предположила я.
— В школе госпожи Дани, — Ликаси улыбнулась, — там много девочек, и никто не ссорится, и не обижает друг друга, потому что госпожа Дани за этим строго следит.
Мастер Ойоко торопливо начал объяснять:
— Ликаси очень добрая девочка, не воспринимает грубость, жестокость, даже к… животным, мы долго выбирали школу и…
Юрао глянул на меня, потом на мастера и устало произнес:
— Я понимаю, что вы очень любите этого ребенка, который остается милым и очаровательным даже в истинном облике, но… — дроу сбился, оглянулся на меня и сипло добавил: — Я обязан принять меры к задержанию, Дэй.
— А что с моей девочкой будет дальше? — кажется, потерю драгоценностей мастер Ойоко уже перестал считать проблемой. — Что будет с Ликаси?!
Юрао тяжело вздохнул и просто отрицательно покачал головой. Все было ясно и без слов — ничего с ней хорошего не будет. Совсем ничего. И тут девочка тихо спросила:
— А что будет с мамой и… папой?
Офицер Найтес сухо ответил:
— Мастер Ойоко ничего не знал. Что касается вашей матери… — многозначительная пауза.
И глаза малышки полыхнули алым, окончательно изменив форму. Юрао отреагировал двумя, готовыми сорваться в любой момент, боевыми заклинаниями, а я…
— Точно об этом пожалею… — прошептала в процессе сжимания отданной магистром Эллохаром красной ниточки, которую на запястье навязать не решилась, но во внутренний карман поставила.
Полыхнуло синее пламя!
В следующее мгновение взгляду нашему предстал магистр Эллохар в… одном, спешно завязываемом им халате, с мокрыми волосами и пеной на шее.
— Слушай, Риате, — раздраженно начал магистр, — между прочим, я по вызову безошибочно определяю, когда есть угроза жизни и когда меня тупо собираются использовать. Что, Риате, опять приблудным домовым обзавелась?
