— Король по праву рождения? Маг?
Гринер с облегчением выдохнул. Он знает.
— Да! Я не готов. Может, буду когда-нибудь, но не сейчас.
— Знаешь… — Белый так и не притронулся к чаю, сидел напротив Гринера в кресле, сложив руки на колене. — Одна из самых больших ошибок, которые человек может совершить — это отказать самому себе в своей же судьбе. Поставить себе предел — и не пытаться достигнуть того, на что способен. Другим словом…
— Испугаться? — прошептал Гринер.
— Я этого не говорил. Ты сказал… но — да.
На Гринера нахлынуло полузабытое воспоминание. Точно такое же чувство он испытывал, общаясь с замковым жрецом Древа, когда тот корил его за какие-то шалости. Ощущение, будто ты обязан быть лучше, чем есть на самом деле. Будто мир ждет от тебя только правильных поступков. И не сказать, что это было так уж приятно — знать, что ты никчемный человек, неудачник, причем, только потому, что ты остаешься самим собой. Кто придумал такие правила, что все должны быть совершенны?
— Я не трус, — только и сказал Гринер, мрачно сверля чашку взглядом.
Уэйн тихо вздохнул.
— Пей свой чай, остынет. Его надо употреблять обязательно горячим, такой сорт. Оставим пока в стороне вопрос о том, почему ты ушел от наставницы… Мне хотелось бы знать, почему ты вернулся. Это, пожалуй, важнее будет.
«Вот оно», — подумал Гринер. — «Сейчас начнет выпытывать». И, в полном соответствии с наказом Тео, промямлил:
— Я сейчас не хотел бы… говорить об этом. Еще не до конца разобрался в себе.
— Хорошо, — не стал настаивать Белый. — Как тебе чай? Я добавляю в него некоторые травы, что растут тут, в предгорьях, получается приятно и полезно. Лучше всего собирать их весной, когда они еще полны жизненных сил, но ни в коем случае не срывать много, иначе растение может обидеться… что ты так смотришь, оно тоже — живое существо…
Гринер расслабился. То ли напиток, который он все-таки пригубил, подействовал, то ли плавная речь Уэйна — юноша стал клевать носом. Чтобы не разбить чашку, выскальзывающую из рук, он отставил ее в сторону — и тут с удивлением, правда, весьма вялым, заметил, что в комнату вошел еще один человек и уселся на стуле в углу. Или он находился там с самого начала, а Гринер его просто до этой поры не замечал? Во всяком случае, Уэйн на визитера не обращал ни малейшего внимания, продолжая описывать горные склоны, травы и настойки. Гринеру же этот мужчина с гривой седых волос, высоким лбом и добрыми глазами показался знакомым. Когда юноша уже хотел спросить Уэйна, видит ли он кого-нибудь в углу, чтобы тем самым развеять свои сомнения, знакомый незнакомец приставил палец к губам.
А потом Гринер заснул. И видел сон. Или, скорее, видение, яркое, похожее на реальность; но вместе с тем неуловимо сказочное, потустороннее и такое умиротворяющее, что ничуть не испугался, оказавшись внезапно вместо комнаты в доме Белого в лесу, на цветущем, залитом солнцем лугу. Деревья вокруг, как живые, дышали золотистым светом. Повинуясь непонятному, но непреодолимому желанию, юноша двинулся сквозь лес, туда, куда звало его что-то очень важное. Он вышел на небольшой холм — и увидел перед собой реку, темно-синюю, с белыми барашками — бурная ее вода пенилась у камней, торчащих то тут, то там.
Гринер понял, что ему надо на тот берег. Но боязнь утонуть заставила его сначала замедлить радостный шаг, а потом и вовсе остановиться; улыбка предвкушения чего-то чудесного пропала с его лица.
— Когда-нибудь ты наберешься смелости и попадешь на ту сторону, — услышал Гринер голос рядом с собой, и, обернувшись, увидел того самого седовласого мужчину, что сидел у Белого мага. Только тут он, если это было вообще возможно, выглядел еще мудрее и добрее. От него исходила некая притягательная, и вместе с тем пугающая сила.
— А когда? — спросил Гринер… и проснулся.
— Что когда? — спросил Уэйн, легонько хлопая Гринера по щекам. Тот понял, что лежит на чем-то твердом, высоко над полом.
— Не спрашивай, лишнее. — Раздался второй голос, в котором юноша с изумлением узнал того самого… из сна-видения. Так, значит, он настоящий…
— Это Гвен. Он уже закончил изменять тебя, а, следовательно… тебе пора возвращаться. Вот твои вещи.
Если в начале знакомства Уэйн показался Гринеру дружелюбным, то сейчас, определенно, он изменил манеру общения — она стала куда суше, и говорил он так, будто не мог дождаться, когда же избавится от хлопот с неоперившимся учеником. А, может, просто устал — выглядел он точно подавленно.
Второй маг, как понял Гринер — главный целитель, спорить с коллегой не стал. Помог слезть со стола, на котором Гринер лежал. Поправил на нем куртку.
— Иди, мальчик. Запомни только вот что, это касается твоего самочувствия в ближайшие несколько дней…
Дерек, дождавшись, пока синий портал, в котором скрылась Тео, уменьшится до размера светлячка и исчезнет, потянулся и помотал головой. Либо все это ему снится, либо он слишком устал, чтобы воспринимать окружающее остро, с приличествующим ситуации вниманием. Пожалуй, ему не помешала бы горячая ванна…
А она ему, видят Боги, просто необходима — пока Тео виртуозно врала Белым, Дерек успел вместе с Родни и Эфолем закрыть еще один прокол. И заодно уничтожить с десяток неприятных тварей. Неприятными они были, потому что омерзительно пахли и пытались откусить магам выступающие части тела; Дерек порядком изгваздался, пытаясь увернуться от быстрых тварюшек, пролетающих над головой с чмоканьем, от которого становилось не по себе. Вообще странно, что Проколы стали случаться так часто… надо бы не забыть спросить у Белых, почему: вроде бы до «пика» лет десять, не меньше. Обычно порождения Ничто появлялись из Проколов раз в месяц, иногда дважды. У них был свой цикл — раз в двадцать лет магам приходилось несладко, потому что ткань реальности, как объясняли Белые, становилась особенно тонка; но предыдущий «наплыв» был около десяти лет назад, и такие частые Проколы были точно из ряда вон. Но, раз Белые не бьют тревогу, значит, это случайность… Значит, можно расслабиться и позволить себе поплескаться вдоволь, вместо того, чтобы куда-то бежать, ставить всех на уши…
Дерек зажег масляную лампу, прихватил в кладовке пару полотенец и направился в купальню. Тео прожила в Араханде в общей сложности лет восемь, и лучшее, что она переняла от южан — это страсть к частому омовению. Посему, вернувшись как-то, она затеяла перестройку дома — в результате чего, с помощью Дерека, естественно, под фундамент были подведены горячие источники и после маги часто спускались под землю, понежиться в теплой водичке. Гринер бывал там редко: оно и понятно, в Вердленде только жители самых старых городов, построенных магами, знали, что такое водопровод и отопление. А в замках люди мылись, только когда блохи заедят. Или если работа грязная — и то, с наступлением холодов предпочитали не рисковать — в сырых, плохо отапливаемых комнатах легко было подхватить воспаление легких.
