Все время, прожитое в Нессе, за исключением разве что первого года, Бенар работал на Дорогу Висельников. Совершенствовал готовые образцы пистолей и мушкетов, изобретал новые, экспериментировал со взрывчатыми веществами. Если не мог чего-то изготовить в своей мастерской, ограничивался чертежами и описаниями и передавал их представителям Дороги.
Бенар не считал, будто поступает дурно. Прежние высокопоставленные заказчики зачастую требовали от него чего-то в том же роде. Только они были капризны, невежественны, сами не знали, чего хотели, и в денежных расчетах на них нельзя было полагаться. А Дорога хорошо платила тем, кто был ей полезен. Хотя из одной корысти Бенар работать бы не стал.
Разумеется, мастер не был столь наивен, чтоб не понимать, что его покровители стоят вне закона, и никому не говорил о них. Даже Сайль, помогавшая отцу в последние годы, не знала, на кого он работает. Хотя заказчиков знала в лицо, а кое-кого и по именам. Но кто они – не ведала, да ее это и не волновало. Заказы забирают, деньги приносят – и ладно.
Человека, который курировал мастера Бенара, звали Фелимид Воллер. И когда Бенара арестовали, ему, мягко выражаясь, было крайне не по себе. Да, Бенара взяли не за связь с Дорогой, иначе дела повернулись бы совсем по-другому. Однако старик вряд ли выдержал бы допрос с пристрастием, а знал он довольно много. Дороге Висельников пришлось бы сворачивать всю свою деятельность в Нессе, Воллеру и его связным – срочно уносить ноги.
Но Воллеру повезло, даже вдвойне повезло. Лоренс Бенар умер, не успев ни в чем сознаться. А очередной заказ у него забрали незадолго до ареста. Химикалии, перегонные кубы, токарный станок и всяческий инструментарий в мастерской вполне могли проходить по ведомству «ересь». Чертежи и наброски Бенара также были приняты за проявление игры развращенного ума. Тех, кто вел следствие по делу Бенара, технические нововведения не волновали.
Воллер, что называется, залег на дно и какое-то время не высовывался. Но у него в Нессе было достаточно связей, чтобы довольно скоро узнать о развитии событий и их подоплеке. И этого времени хватило, чтобы обдумать последствия.
Дорога Висельников лишилась своего оружейника и инженера. С этим надо было что-то делать. Воллеру было известно, что Бенару во многом помогала дочь. Он неоднократно видел Сайль и, будучи человеком проницательным, понимал, что она собою представляет. Вряд ли она смогла бы стать полноценной заменой отцу, но надо работать с тем, кто есть. А жизнь на Дороге Висельников отучила Воллера от многих предрассудков по части женских слабостей.
Приняв определенные меры предосторожности, он посетил Сайль. Воллер умел разговаривать с самыми разными людьми, и ему удалось вывести Сайль из прострации, в коей она пребывала. Он рассказал ей о Дороге Висельников и о том, какую работу выполнял для Дороги Лоренс. Девушку это, в общем, не слишком удивило. Затем Фелимид открыл ей, кто донес на ее отца.
Разумеется, Святой Трибунал сохранял имена осведомителей в тайне, но Воллеру благодаря пресловутым связям удалось выведать правду. А Сайль могла бы и сама догадаться, если бы не была так погружена в свое горе.
Конечно же, доносчицей была Мажента ди Кабра. Она не забыла ничего, что сделали ей Бенары, и ничего не простила. Все дареные платья, плащи, платки и перчатки, все обеды и ужины, съеденные в этом доме («ешь, ешь, а то дома небось голодом морят»), все шуточки в ее адрес и дружеские подзатыльники (Сайль была и на такое способна) были поставлены в счет. Она, дворянка древнего рода, вынуждена была играть унизительную роль приживалки в доме подозрительно богатого ремесленника, компаньонки при его неуклюжей, отвратительно воспитанной дочери. Она замечала также – хотя ни за что не призналась бы себе в этом, – что на прогулках или в церкви мужчины задерживают взгляды не на Маженте, такой миловидной и утонченной, а на нескладехе Сайль, веснушчатой и столь рыжей, что даже в глазах у нее словно бы отсвечивала рыжина. (Правда, с возрастом волосы Сайль потемнели, стали каштановыми, а не медными, глаза же, наоборот, посветлели, но это к делу отношения не имело.) Все эти оскорбления годами кропотливо складывались в копилку памяти, бережно там хранились и регулярно проверялись – не потускнели? не потерялись ли? – пока наконец копилка не переполнилась.
Об отношениях Бенара с Дорогой и вообще о существовании Дороги Мажента понятия не имела. Но вот рассуждения Лоренса Бенара насчет Бога – идеального механика, надлежащим образом записанные и преподнесенные компетентным инстанциям, могли возыметь далеко идущие последствия. Дурой Мажента отнюдь не была, образование стараниями свирепой тетки кое-какое получила и не сомневалась, что сумеет правильно составить письмо в Трибунал. При этом она вовсе не желала Бенару смерти. Конфискация имущества – вот что было для нее главным. Пусть теперь Сайль походит в обносках и подбирает объедки с чужого стола! Пусть знает свое место! А она, Мажента, получит законную треть от имущества Бенаров. Трибунал принимал к рассмотрению и анонимные доносы, но желающим претендовать на долю в конфискате следовало заявить о себе. Так она и сделала (и потому Воллер о ней узнал). Ей очень нужны были деньги. Хоть небольшое, но приданое. И чтоб она при этом могла заказывать платья у портных, а не горбиться часами, перешивая чужие – поскольку фигуры у них с Сайль были совсем не схожи. По своему происхождению она могла бы бывать в лучших домах Нессы, даже во дворце адмирала Убальдина, который, говорят, роскошью немногим уступал императорскому, но она стыдилась. Ибо в любом дворце встречают не только по родословной, но и по одежде. Теперь же, при деньгах и нарядах, Мажента, безусловно, найдет себе мужа.
Правда, с деньгами получилась неувязка. Как известно, имущество Бенаров было арестовано, а не конфисковано. То есть Сайль его все равно лишилась, но законная треть Маженте была недоступна. Все же, надо полагать, какие-то деньги Мажента получила. Святой Трибунал трудился не корысти ради и не оставлял вниманием тех, кто верно ему служил.
Этих подробностей Фелимид Воллер не рассказал своей слушательнице. Потому как не знал. Да и не было в этом необходимости. Ибо даже краткое его сообщение вывело Сайль из ступора. С единственным желанием – прикончить бывшую подругу. Собственными руками.
Однако Воллер сумел ее остановить, для начала доходчиво объяснив, что значит «оставить в подозрении». Выжить в таком положении можно было лишь тому, кто желает быть тише воды и ниже травы, – и то удача не гарантирована. Дело даже не в том, что прежние знакомые будут шарахаться от Сайль как от зачумленной, состояния отцовского она лишилась, и замуж ее никто не возьмет. Главное – отныне за каждым ее шагом будут следить и любой ее промах будет рассматриваться как преступление. Даже если она не совершит ничего противозаконного, ее шансы остаться на свободе ничтожны. И уж конечно, она никогда не сможет заниматься тем, чем хочет. И всякие мысли о мести следует выкинуть из головы. В Трибунале трудятся не дураки, большая ошибка – считать их дураками. Потому любая попытка Сайль даже встретиться с Мажентой будет пресечена. Ах, она не ценит свою жизнь? Но отцу вовсе не понравилось бы, если б она бессмысленно погибла. Самое разумное – покинуть Нессу по Дороге Висельников. Все другие дороги для Сайль сейчас закрыты. А Дорога найдет для нее возможность жить свободно и продолжить дело отца. А в качестве возмещения за труды Дорога отомстит за нее. Что, непременно собственными руками? Тогда придется подождать. Несколько лет, ничего не поделаешь. Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Но когда в Нессе о ней забудут, Сайль сможет вернуться, изменив обличье, и совершить задуманное.
