- Потому что умер, - прошептала девушка.
Бровь старухи удивленно приподнялась:
- Однако! Ты многое знаешь.
- В снегах пустыни достаточно свободного времени. Хватает и на чтение, и на разговоры.
- Хорошо. Тем легче и быстрее будет обучение.
- И… И когда оно начнется?
- Если ты готова - прямо сейчас.
- Нет, - она мягко остановила ее, коснувшись холодными пальцами сухой морщинистой кожи руки.
Старуха понимающе улыбнулась:
- Действительно, такое решение не принимается без размышлений. Самый важный, ответственный шаг в твоей жизни. Ты должна к нему подготовиться.
- Мне нужна неделя!
Жрица удивилась, даже - как показалось Мати - расстроилась.
- Так много? Но почему? Милая, чем дольше ждешь, тем больше сомнений в душе и боли в сердце…
- Я знаю, - вздохнула та, - но так нужно, - она все еще надеялась, что произойдет чудо, однако не то, о котором говорила жрица города.
- Что ж, - старой женщине ничего не осталось, как развести руками. - Хорошо. Раз ты считаешь, что так нужно.
- Да.
- Тогда возвращайся к своему каравану.
- И я могу жить прежней жизнью? Словно ничего не случилось?
- Это было бы весьма разумно. К чему другим знать о том, что еще не произошло? Ты ведь, надеюсь, умеешь хранить секреты?
Молодая караванщица кивнула, тяжело вздохнув:
- Я всю жизнь только это и делаю.
- Ну, вот и славно! Раз так, приходи в храм через неделю. Я предупрежу стражу, чтобы тебя пропустили. И буду ждать.
- Жрица, а мой отец… - неуверенно начала девушка.
- Что с ним?
- Ничего, все в порядке, хвала богам. Я просто хотела спросить, должна ли я буду сказать ему?
- Мы же, кажется, договорились.
- Конечно… Я… Я имела в виду - должна ли я буду сказать ему через неделю, когда мне нужно будет уходить в храм? Ведь… Ну… Мне бы хотелось с ним попрощаться…
- Но разве у вас, в караване девушка не прощается со своими родителями, переходя в повозку невест? Из которой, если мне говорили верно, она выходит лишь женой.
- Да, это так.
- Тогда в чем же дело?
- Я ведь еще не прошла испытание. И… У меня нет своей судьбы, а, значит, я не могу принимать решение.
- Не прошла испытание? Но ты казалась мне достаточно взрослой…
- Осталось совсем недолго, но… Но больше, чем неделя.
- М-да… - старая женщина покачала головой.
- Это может стать проблемой? - насторожилась Мати.
- Не беспокойся, милая, - улыбнулась горожанка, однако при этом губы ее были поджаты, а черты лица напряжены, - все будет хорошо. Однако, ты права: нам придется все рассказать твоему отцу.
- Для того чтобы стать служительницей мне потребуется его разрешение?
- Не разрешение, нет. Ведь такова воля богов, а против Них не осмелится пойти ни один смертный. Но вот согласие… Без согласия не обойтись. Ну да это не проблема. Не переживай, милая. Я уже говорила: никто никогда не пойдет против воли богов. Дитятко, не думай об этом. Когда придет время, я поговорю с твоим отцом.
- Я могу и сама…
- Но ты ведь не полноправная. А раз так, нам придется делать все по обычаю - как когда мы берем в ученики детей. Прости. Конечно, ты уже взрослая, но…
- Ничего, я понимаю. Перед законом я - ребенок, - она прикусила губу, думая: "А может так и лучше… Этот разговор с отцом… У меня ничего бы не получилось.
Потому что после всех моих слов о мире снов, мне никто не поверит: решат, что я опять запуталась между реальностью и грезами. И вообще, это ведь куда проще, когда решают за тебя… " - Я… Я пойду?
- Да, милая, - ее улыбка стала шире и теплее и, самое главное - куда искреннее. - Отдыхай, веселись. И привыкай к Эмигарду, потому что…
- "Потому что тебе придется прожить в нем всю свою жизнь", - беззвучно прошептала Мати.
- Потому что тебе предстоит прожить в нем всю свою жизнь, - словно повторила за ней жрица. - Ну, до встречи, милая. До скорой встречи.
- Да, жрица, - и, склонив на миг голову в почтительном поклоне, девушка покинула храм.
Мати вернулась к себе в повозку, испуганным зверьком забилась в дальний угол. Ей не хотелось никого видеть, она боялась попасть кому-то на глаза. Ее душа разрывалась на части при мысли о том, что должно было произойти, став первым шагом на пути к ее будущему. Конечно, быть служительницей лучше, чем женой шута Киша, но…
Ей хотелось совсем другого, невозможного, неисполнимого.
"Госпожа Айя! Помоги мне! Сделай так… Сделай так, чтобы мое сердце превратилось в кусочек льда! Богиня снегов, если Ты хочешь, чтобы я стала служительницей - Твоей или бога солнца - исполни мою просьбу! Потому что иначе я не смогу посвятить себя служению! Я… Я даже жить не смогу!" Она протерла глаза, щеки, стирая с них следы слез-невидимок, зевнула, вдруг поняв, что страшно хочет спать.
"Вот и хорошо. Госпожа Айя решила исполнить мою просьбу. А для этого Ей нужно, чтобы я спала. Ведь власть повелительницы сновидений сильнее над спящей…" …Время в городе пролетали в сплошном веселом празднике. Шумные игры по утрам, танцы - по вечерам. Дни же были отданы торговле, а ей, благо она шла успешно, нужны были все свободные руки. Впрочем, оказалось, что даже в этом деле был свой несомненный интерес. Ведь если торговаться умеючи, от этого можно получить немалое удовольствие. Даже наслаждение. И дело было вовсе не в желании заработать лишнюю монету, но в азарте - продать по наибольшей цене. А главное - можно было ни о чем другом не думать, не беспокоиться. И вообще…
"Самое веселое в том, что не приходится грустить!" - Мати сидела на камне, подставив лицо под жаркие лучи полуденного солнца, и млела от наслаждения.
- Дочка, все в порядке? - мимо нее как раз проходил хозяин каравана.
- Ага, - не открывая глаз, проговорила та. - Лучше не бывает!
- Я хотел сказать… Ты молодец, помогла мне. Завтра можешь отдохнуть, сходить куда-нибудь.
- Хорошо.
- И твои друзья тоже, - вообще-то, ему просто не хотелось отпускать дочь одну.
Хотя жители этого города и были в высшей степени благосклонны и доброжелательны, относясь к караванщикам не как к чужакам, а скорее как к дальним родственникам, которые когда-то выбрали путь странников и вот теперь, после разлуки, длившейся целую вечность, вернулись назад, все равно Атен не позволял себе расслабиться, забыть об осторожности. Мало ли что.
- Ладно.
- Не сомневаюсь, вы найдете, чем себя занять… - он ждал, что дочь обрадуется.
Однако лицо Мати оставалось неизменным. Отрешенным и безразличным.
"Словно ей все равно, что происходит вокруг. Ничего не трогает… -караванщик качнул головой, вздохнул. Это было не правильно, не хорошо. Но что он мог поделать? Не заставлять же дочь измениться силой. - Все, что я могу, это принимать ее такой, какая она есть. И надеяться, что когда-нибудь она сама все поймет, что ее душа оттает. Ведь может же девочка быть доброй, отзывчивой… Как в тот день, когда умерла Рамир… Будем надеяться, что этот город поможет ей…- он огляделся вокруг. - Это чудесное место. Жаль, что уже совсем скоро придется уходить обратно в снега…" Ему не хотелось. Настолько, что он даже подумывал о том, как было бы хорошо остаться в городе… Нет, не городе вообще, а именно в этом оазисе. Эмигард…
