Лолита или как ее еще звали – Тита, родилась в землянке, покрытой травяным настилом.
«Дочь!» – закричали мужчины села, стоящие снаружи, и ушли по своим делам.
Мать умерла, когда Тите исполнился годик, и это еще была удача, так как она перестала сосать грудь. Отец ее вообще не был известен. Но мужчина, к которому мать пришла с того момента, как у нее прекратились месячные, продолжал держать ребенка в землянке и кормил всем, что попадалось под руки: гусиным яйцом, птичьим мясом, фруктами, капустой, хлебом, молоком с кровью от их коровы, пасущейся с сельским стадом.
Но в одну из зим он был зарублен топором шведов, которые примчались на конях в село, требуя жареных кур. Когда им, показалось, что дали недостаточно, пришло страшное наказание. Крыши домом были сожжены, окопы наполнились прахом разрушенных хат. Женщины и мужчины были зарублены.
Когда шведы ускакали в снежную даль, остался лишь шорох пламени. Лолита выбралась из поленицы дров, которую забыли поджечь, и огляделась вокруг. Одно из тел проявляло признаки жизни. Она приблизилась к нему. Это был пожилой мужчина, сосед, хромавший на правую некогда сломанную ногу. Она перевернула его. Он открыл голубые глаза и взглянул на нее. Она притащила сожженные наполовину шкуры и одеяло из горящей развалины. Оба прикрылись ими.
Еще полумертвый, он стал гладить под одеялом ее совсем еще детское тело. Она пыталась отдалиться, но он держал ее железной хваткой.
После трех дней смутного состояния он внезапно сел. Она была страшно голодна и сказала ему об этом. Около часа заняло у него подняться на ноги, она помогала ему, и он, опираясь на нее, сначала почти на четвереньках дополз до своей землянки, порылся в пыли, нашел сыр, покрытый сухой зеленой коркой, хлеб, изъеденный мышами и несколько селедок.
Он построил новый шалаш, зажег огонь, приносил пищу каждый день. Ночью, а иногда и днем он толкал ее голову себе между ног, требуя, чтобы она возбудила его ртом, затем ложился на нее и исходил семенем на ее маленькое тело.
Несколько раз пытался проникнуть в нее, но не получалось. Зима была свирепой, и не было у него иного занятия. Лолите же было тогда восемь лет, и она продолжала расти и становиться все красивей. Отросли у нее длинные цвета золотисто-белого волосы. Голубые глаза увеличились, и, казалось, покрыли все лицо. Щеки зарумянились цветом роз, и кожа их была мягкой и белой. Когда ей было двенадцать, переспал с ней грязный неопрятный мужчина, в шалаше которого она обитала. Иногда он приводил других мужчина и давал ее им как оплату за ковш какого-то вонючего крепкого напитка. Дважды она пыталась от сожителя сбежать. Дважды была поймана, и к пяткам ее приложили каленое железо.
Днем она увидела гусиное стадо своего хозяина. Село стало приходить в себя. Несколько славянских крестьянских семей из племени полян, которые бежали из горящих сел, пришли в это село, вычистили норы землянок, покрыли их ветками, а поверх их соломой. Стали собирать клубнику, смородину, грибы. Ловили рыбу, добыли зерно, семена капусты, моркови, репы и все это посеяли.
Лолита любила уединяться со стадом гусей у ручья. Она не умела ни читать, ни писать, и мечты ее были весьма ограничены. Главным образом, мечты ее основывались на том, что ей рассказывали. К примеру, она слышала о бесах, живущих в глубине ручьев, и надеялась, что такой вот бес явится к ней и возьмет ее в жёны, сделает ей больно своим кривым холодным членом, но благодаря этому она станет женой страшного дьявола, и будет командовать его воинством и теми, кто подвержен ее колдовству. Никто к ней не прикоснется, кроме мужа-дьявола, и она постепенно построит себе комнаты-убежища в глубине ручьев, и там будет жить в покое, не страшась никого.
И так она сидела в обнимку с запятнанным грязью гусем, вглядываясь в ручей, когда внезапно возник швед на коне, спрыгнул, повалил ее на землю, задрал тряпье, называемое юбкой и тут же ее изнасиловал. Завершив это дело, он вскочил и закричал на своем языке викингов. Тотчас явились еще шестеро его дружков и все сделали с ней то же самое.
В городе – грабеж, избиение, убийство, нивы подожжены, скот в полном смятении. Все это высокие светловолосые, ширококостные парни с голубыми глазами и диким смехом приносили в любое место. В прошлом, рассказывали, было прекрасное время под защитой евреев. Но с тех пор, как викинги подняли головы и начали нападать на хозяев этой земли – евреев, пришли жестокие дни.
Она села. Жгло между ног. Плакала. Смотрела на первого, кто ей это сделал, покорным взглядом, какой бывает у лошади. Может, он и есть ее дьявол?
Звали его Олег. Банальное это имя было распространено среди викингов, но ей оно казалось сладкозвучным, ибо Олег неожиданно обнял ее, после того, как излил в нее семя, и ей показалось, что она сейчас взорвется. Объятие было сильным. Он поцеловал ее в упругие девичьи щеки и начал покрывать лицо ее мелкими поцелуями. Встал и проскользнул пальцами в ее волосы, и это прикосновение было успокаивающим и усыпляющим.
Никогда так хорошо не было у нее с мужчинами. Старый толстяк платил за нее ее хозяину огромными мясистыми рыбами, хозяин коптил их, посыпая дорогой солью, и она гордилась такой оплатой и питала особое чувство к тому толстяку.
Олег ничего не заплатил. Он брал все силой, как принято у шведов. Все, что он видел, он брал, ибо сила его меча и жажда сражения уничтожали все, что стояло на его пути. Но в Олеге кроме силы таилась и нежность, и он гладил её и давал ей почувствовать, что она для него что-то особенное.
Олег и его дружина тут же отрубили головы пяти гусям, хотели и у Титы отобрать гуся, он она крепко его обняла и сказала: «Нет».
Они приказали ей общипать гусей. Но тут же, не дожидаясь, выпотрошили их. Затем сами помылись в ручье, развели костер и начали жарить гусиное мясо. Они жадно глотали жареное мясо, и она приблизилась к Олегу, и смотрела на него голубыми глазами, и он оторвал большой кусок гусиного мяса и дал ей. И она тоже начала жадно есть.
«Меня зовут Лолита», – сказала она Олегу, стараясь подражать славянскому говору, чтобы он понял, и он тоже назвал свое имя – Олег.
Завершили еду, вскочили на коней и исчезли в далях. Глядела она с печалью вслед Олегу. Впервые в жизни она испытывала это чувство, как человек, что есть у него что-то дорогое, которое у него отобрали. До того момента Лолите не было знакомо чувство, что ей что-то принадлежит, кроме этого гуся, у которого коричневые перья проросли между белыми, и она любила его.
Шведы промчались через село, и через час там не осталось ничего живого. Лолита видел дым пожарищ, встающий над село, и убегающих людей, и шведы, которых поляне называли «русскими», скачут за убегающими и убивают их.
