— Значит, мне следует приветствовать короля Ранда Андорского?
Ранд рассерженно подался вперед:
— У Андора всегда были королевы. Так будет и впредь. Так обстоит и сейчас. Илэйн была Дочерью-Наследницей. По смерти матери она становится королевой. Может, сначала ей надо короноваться — я не знаю закона. Но я считаю королевой ее. Я же — Возрожденный Дракон. Это настолько много, насколько я хочу, даже больше. Чего же вы желаете от меня, лорд Башир?
Если вспышка Рандова гнева и встревожила Башира, виду он не подал. Раскосые глаза наблюдали за Рандом настороженно, но без тревоги.
— Белая Башня позволила сбежать Мазриму Таиму. Лжедракону. — Башир помолчал, потом, когда Ранд опять ничего не сказал, продолжил: — Королева Тенобия не желает, чтобы в Салдэйе вновь возникли волнения, поэтому меня послали его выследить и отловить еще раз и наконец покончить с этой угрозой. Много недель я гнался за ним на юг. Вам не нужно опасаться, что я ввел в Андор чужеземную армию. Не считая эскорта из десяти человек, остальных я оставил в лагере, в Браймском Лесу. А Браймский Лес расположен достаточно далеко к северу от любой границы, какую за последние две сотни лет устанавливал Андор. Однако Таим в Андоре. В этом я уверен.
Ранд, медля с ответом, откинулся на спинку кресла:
— Лорд Башир, вы его не схватите.
— Милорд Дракон, могу ли я спросить почему? Если вам угодно выслать на его поиски айильцев, то я нисколько не возражаю. До моего возвращения мои люди останутся в Браймском Лесу.
Эту часть своего плана Ранд не предполагал открывать так рано. Промедление могло обойтись дорого, но сначала он намеревался обрести значительное влияние на страны мира. Однако можно и сейчас начать претворять свой замысел в жизнь.
— Я провозглашаю амнистию. Лорд Башир, я способен направлять Силу. Так почему какой-то другой мужчина должен быть пойман и убит или укрощен лишь потому, что он способен на то же, что могу я? Я объявляю, что всякий мужчина, который может коснуться Истинного Источника, всякий мужчина, который готов обучаться, вправе явиться ко мне, под мое покровительство. Лорд Башир, близится Последняя Битва. Чтобы сойти с ума, таким, как я, может не хватить времени. Но я все равно пойду на риск — не хочу терять ни одного человека. Когда в Троллоковы Войны из Запустения двинулись троллочьи орды, их вели Повелители Ужаса, мужчины и женщины, владеющие Силой и вставшие на сторону Тени. В Тармон Гай'дон нас ожидает то же самое. Я не ведаю, сколько Айз Седай будет на моей стороне, но я не оттолкну от себя ни одного мужчину, имеющего дар направлять, если он решит идти со мной. Мазрим Таим — мой, Лорд Башир, а не ваш.
— Понимаю. — Сказано было ровным тоном. — Вы захватили Кэймлин. Слышал, что и Тир ваш, и Кайриэн вскоре будет вашим, если уже не в ваших руках. Вы намерены весь мир завоевать со своими айильцами и армией мужчин, направляющих Единую Силу?
— Если понадобится. — Ранд говорил столь же ровным голосом. — Я с радостью встречу любого правителя, который примет меня, но до сих пор я видел лишь одно — интриги ради власти или открытую враждебность. Лорд Башир, в Тарабоне и Арад Домане царит анархия, и в Кайриэне беспорядков хватает. Амадиция зарится на Алтару. Шончан... Вероятно, вы в Салдэйе слыхали о них, и самые страшные слухи, скорей всего, правдивы... Так вот, Шончан с другой стороны мира посматривают на всех нас. На горизонте — Тармон Гай'дон, а люди сражаются между собой в своих мелочных битвах. Нам нужен мир. Нам нужно время — до того, как придут троллоки, до того, как вырвется Темный. Нужно время — чтобы нам самим подготовиться. Если я могу навязать порядок в мире и так получить необходимую отсрочку лишь одним-единственным способом — применить силу, то я пойду на это. Я не хочу поступать так, но поступлю.
— Я читал «Кариатонский цикл», — промолвил Башир. Сунув ненадолго кубки под локоть, он сломал печать на кувшине и наполнил кубки вином. — Что более важно, королева Тенобия тоже читала Пророчества. Относительно Кандора, или Арафела, или Шайнар ничего сказать не могу. Думаю, они будут за вас — в Пограничных Землях не сыщется ребенка, который не знает, что притаившаяся в Запустении Тень только и ждет, чтобы напасть на нас. Но за них я говорить не могу.
Энайла подозрительно уставилась на протянутый ей Баширом кубок, но поднялась по ступеням и передала его Ранду.
— По правде говоря, — продолжал Башир, — я даже за Салдэйю говорить не вправе. Страной правит Тенобия, я же всего лишь военачальник. Но думаю, если отошлю к ней быстрого гонца с посланием, то ответ будет таков, что Салдэйя заодно с Возрожденным Драконом. Тем временем я предлагаю вам свою службу и девять тысяч салдэйских конников.
Ранд крутанул кубок, взболтав темно-красное вино. Саммаэль в Иллиане, другие Отрекшиеся один Свет знает где. За Океаном Арит поджидают своего часа шончане, а здесь люди готовы на все, лишь бы урвать свою выгоду, заполучить побольше власти, как бы дорого их алчность ни обошлась миру.
— До мира еще далеко, — тихо промолвил он. — Еще какое-то время будут смерти и кровь.
— Как всегда, — негромко ответил Башир, и Ранд не понял, к чему из сказанного им относится утверждение генерала. Наверное, к тому и к другому сразу.
* * *
Сунув арфу под мышку, Асмодиан побрел прочь от Мэта с Авиендой. Ему нравилось играть на арфе, но какой толк играть для парочки, которая даже не слушает, не говоря уже о том, чтобы понять и оценить его музыку. Он не совсем понял, что же случилось этим утром, и не был уверен, что хочет знать о том наверняка. Слишком многие айильцы, увидев менестреля, выражали удивление и заявляли, будто видели его мертвым. Подробностей Асмодиан знать не желал. На стене перед ним тянулся длинный прорез. Он знал, почему такая острая кромка и такая гладкая, как лед, поверхность у среза — глаже, чем могла за сотню лет отполировать любая рука.
С праздным любопытством, хотя и с внутренней дрожью, Асмодиан размышлял, не сделало ли его новым человеком столь необычное возрождение. В этом он сомневался. Бессмертие исчезло. То был дар Великого Повелителя — сколько бы ал'Тор ни требовал иного в речах, в мыслях Асмодиан привык к этому имени. Достаточным доказательством являлся он сам. Бессмертие пропало, и хоть Асмодиан понимал, что виной тому его собственное воображение, порой ему чудилось, будто время тащит его, тянет к могиле, встречи с которой он никогда не предполагал. А зачерпнув самую чуточку саидин, он ощущал, что словно пьет из сточной канавы. О смерти Ланфир он едва ли сожалел. Не сожалел он и о гибели Равина, а уж о Ланфир тем более, памятуя о том, что она с ним сделала. Асмодиан рассмеялся бы и при известии о гибели прочих, а больше всего радовался бы смерти последнего из уцелевших. Нет, вовсе не похоже, чтобы он возродился заново, но за этот пучок травы на краю обрыва он будет цепляться так долго, как сумеет. Со временем корни не выдюжат и поддадутся, последует долгое падение в пропасть, но до той поры он по-прежнему жив.
