— Оставь, — я свернул листок обратно, — нам нужны улики.
Крис убрала записку в заметно опустевший тайник. Дверца глухо скрипнула, замок защелкнулся. Острые ногти аккуратно поправили золотую раму портрета. Со стороны казалось, что проникновения и не было.
— Оставайтесь тут и наблюдайте, — сказал я хранительницам. — Может, кто-то придет, чтобы проверить сохранность. Мало ли.
Обе послушно растворились в воздухе, я же вернулся в приемный зал, в центре которого император вешал юбилейную медаль на гордо выпяченную грудь генерала Зарецкого. Как ни в чем не бывало я примкнул к наблюдающей толпе. Однако только встал, как в меня весьма неуклюже врезался костлявый локоть.
— Прошу извинить старика, — проскрипел въедливый голос и тут же последовал не менее скрипучий смешок: — А, это вы…
Я чуть не поморщился в ответ. Старик Зимин, владелец финансовой группы “Интегра”, лишь недавно отошедший от дел и передавший все сыну, был самым гадким человеком, какого я только знал. На вид — мешок с гремящими костями, которые, казалось, вот-вот посыплются наружу. Однако взгляд у него был едкий и проницательный, как бы говорящий, что в этом немощном теле заключена довольно неуемная душа, способная на любую пакость. Почтенный возраст давал ему преимущество: можно было не следить за языком, прикрывая оскорбления старческим маразмом.
— Право слово, ваша трость лучше моей, — ухмыльнулся он. — Не воевать, не танцевать… Как вы вообще живете-то?
— Примерно так же, как и вы, — отозвался я.
— Ну я-то свое отжил, — проскрипел он. — Бабушке привет. Передайте, что я прикупил прекрасный букет… на ее могилку.
— Она вам тоже, — вернул я любезность и прошел чуть дальше.
Скоро торжественное награждение закончилось. Рукоплескания публики сменились плавной мелодией, и гости, стоявшие плотным полукругом, вновь рассыпались по залу в ожидании бала. Пару раз в толпе мелькнула ярко-красная челка Саломеи Сафо, слушающей сплетни и выискивающей пикантный скандальчик. Неподалеку с бокалом прошествовал Меньшиков-младший, от которого вместо парфюма разило краской — он и сегодня оттирал ее со стен моего Фонда. Бабушка с императорской четой заняли почетные места в другом конце зала. Те, кто танцевать не будут, рассаживались для разговоров, переключались на фуршет или просто отходили к краям, освобождая центр.
Я тоже отошел к стене, в очередной раз набирая опаздывавшего Потоцкого. Гудки звучали долго — прямо-таки непростительно долго, а затем оборвались тишиной. Зато рядом раздался бойкий стук каблуков, спешащих ко мне, и легкий шелест разлетающегося воздушного подола.
— Не успела сказать, — Лиза остановилась рядом, — я вчера сделала татуировку…
Чего?
— Где? — спросил я, убирая смартфон в карман.
— На бедре, — она слегка покраснела.
— И зачем?
— Хотя бы под одеждой могу чувствовать себя свободной…
Толку-то от этой свободы, если ее все равно не видно? Свобода — это когда не надо прятаться.
— И что ты там сделала?
— Как-нибудь покажу, — она заправила за ухо выбившийся из прически светлый локон. — Только повод найди…
— Тебя раздеть? — усмехнулся я.
Вместо ответа она загадочно улыбнулась. Не волнуйся, найду — уже совсем скоро.
— Господин, — вдруг раздался голос Вэл в моей голове, — двое в форме прошли мимо тайника, но не остановились. Но говорят о вас.
— И что говорят? — мысленно уточнил я.
— Что вы тут неуместны…
— Убить их, хозяин? — тут же влезла Крис.
Ну если убивать всех, кто считает меня неуместным, столица заметно опустеет.
Тем временем центра зала заполнялся неторопливо прогуливавшимися парочками, готовыми с минуты на минуту открыть бал.
— И кому досталась честь первого танца? — я перевел глаза на Лизу, не спешившую присоединяться к остальным.
— Я не буду его танцевать, — просто ответила она. — Я проведу его с тобой.
Вот поэтому тебя здесь и недолюбливают — за такой явный фаворитизм. Хотя не сказать, что мне было неприятно. И все же принцесса, игнорирующая первый танец, — это скандал, все равно что император, отказавшийся пожать руку первому награжденному. И ведь так явно думал не только я. Не прошло и минуты, как к нам, сверкая новенькой медалью на груди, аж вприпрыжку спешил генерал Зарецкий. Мазнул глазами по мне, как по досадной помехе, и сосредоточился на Лизе.
— Ваше Императорское Высочество, — он слегка поклонился, — неужели вы лишите нас радости наблюдать ваш первый танец?
— Надеюсь, мой второй и все последующие доставят вам не меньшую радость, — подчеркнуто вежливо отозвалась подруга. — А пока я хочу передохнуть.
— Ваше Императорское Высочество, — с нажимом продолжил он, — не расстраивайте нас своим отказом. Выберите кого угодно: моего сына или любого достойного офицера. Все сочтут за честь…
Лиза собралась что-то возразить. Вот только зачем устраивать скандал ей, когда его могу устроить я?
— Сожалею, но ее уже пригласили, — сказал я.
Генерал Зарецкий нехотя перевел глаза на меня, всем видом показывая, что предпочел бы, чтобы я был немым.
— Первый танец мой, — добавил я.
— Вы танцуете? — с сарказмом протянул он. — Что ж, с удовольствием посмотрим на это…
Посмотрите, уж будьте уверены. Генерал удалился, усмехаясь уже в открытую, а Лиза растерянно захлопала пушистыми ресницами.
— Ты зачем?..
— Хочу провести один эксперимент, — ответил я.
Церемониймейстер наконец объявил торжественное начало бала. Первые звуки вальса разнеслись по залу. Пары тут же закружились. Предложив Лизе руку, я повел ее в самый центр, неспешно постукивая тростью, абсолютно не попадавшей в ритм. Пока другие танцевали, мы просто неторопливо шли среди них — выбиваясь из общего порядка, привлекая с каждой секундой все больше внимания. Даже те, кто обычно не следят за танцами, занятые закусками и болтовней, сейчас во все глаза смотрели на нас двоих. Мы остановились в самом центре друг напротив друга — так же близко, как партнеры в вальсирующих парах вокруг. Взгляды публики, колкие, ироничные, словно протыкали насквозь. Губы зрителей растягивались в усмешках, а по залу шелестел шепот, обсуждая меня — такого неуместного, по их мнению.
Как же мне надоело слушать, как я неуместен, как не подхожу, как не соответствую. А может, это все вы не соответствуете мне? Может, весь ваш мир мне не подходит? Может, мне взять и все тут разнести?
— Это мысли демона, господин, — вдруг подала голос Вэл.
А я никогда и не говорил, что я хороший человек. Я перехватил Лизин немного растерянный взгляд.
— Что ты мне позволишь?
— Все, — ответила моя принцесса.
Я молча притянул ее к себе и поцеловал.
Рядом раздался шорох и скрежет каблуков по паркету. Две танцующие пары чуть не врезались друг в друга, уставившись на нас. Лица зрителей в зале из насмешливых стали обалдевшими, а шепот мгновенно смолк. Это было неприлично, даже скандально. Такое публичное выражение чувств позволено только молодоженам на свадьбе.
Однако скандалы обществу важны. Подобно тому, как насос очищает загрязненный пруд, скандал очищает общество от некоторых предрассудков — например, от такого, что со мной можно не считаться. Я хочу, чтобы все задавались вопросом: что он себе позволяет? — и видели, что я позволяю многое. Во всяком случае больше, чем позволено им.
Князь Воронцов собирается вернуть свое — пусть об этом знают все.
А еще я хотел посмотреть, что мне за это будет.
Наши губы медленно разомкнулись. Несколько мгновений Лиза рассеянно смотрела на меня, словно вспоминая, где находится. Последний раз мы были так близко четыре года назад. Я предложил руку, она ее приняла, и так же неторопливо как вышли, мы прошествовали обратно среди пар, которые поспешно возобновили танец.
Каждый шаг сопровождали косые взгляды, но насмешек уже не было. Зато новой волной понесся шепот, обсуждая, осуждая и смакуя. Однако императорская чета и бабушка спокойно сидели и разговаривали, будто ничего не произошло — не выказывая ни малейшего возмущения произошедшему.
