– А почему ты сегодня один на часах стоишь? – поинтересовался черт-лоча у привратника, прежде чем вести всех дальше. – Где же духи-хранители ворот? Опять приношений перебрали?!
– Очередные неприятности в Седьмом аду, – глухо прозвучал из-под одежд голос привратника. – Вот и пришлось Владыке отправить духов туда – больше никого под рукой не оказалось.
Ли Иньбу понимающе прицокнул языком – язык оказался знатный, вроде доброй лопаты, – и повел всех в глубь дворца.
Довольно долго они двигались по темным коридорам, проходили через какие-то огромные палаты, своды которых терялись в вышине; время от времени слышались лязг и скрежет чудовищных механизмов, отдаленные голоса, перекличка стражи… Судье Бао уже начало казаться, что дворец Сэньло чуть ли не больше всей остальной Преисподней, вместе взятой (хотя всей Преисподней он еще не видел и искренне надеялся, что не увидит!); время остановилось и улеглось в углу, свернувшись калачиком, остались только мерно отсчитываемые шаги, гулкие коридоры, бесчисленные повороты, залы, которым не было конца…
«Уж не сбился ли с пути наш провожатый?» – нервно подумал выездной следователь. И почти сразу же, свернув в очередной раз, вся процессия остановилась перед высокими лакированными дверями красного дерева.
– Приемная великого Янь-вана! – торжественно объявил Ли Иньбу. – Входите и преисполнитесь благоговения!
Распахнув дверь перед оторопевшими живыми и мертвыми, черт-лоча поспешно отступил назад.
Воин в залатанном доспехе выразительно посмотрел на провожатого и не торопясь первым шагнул в приемную.
Остальные последовали за ним.
Это оказалась длинная пустая зала с полом, покрытым навощенным паркетом все того же красного дерева; стены были завешаны шелковыми свитками с искусными изображениями «гор и вод», а также бамбуковых рощ и одиноких пагод. А в дальнем конце залы, имевшей не менее пятнадцати чжанов в длину и до трех чжанов в ширину, по обе стороны еще одной двери располагались два стола: слева – поменьше, справа – побольше.
За столами восседали драконы: поменьше – лазоревого цвета, с прилизанным набок гребешком; и побольше – темно-пурпурный, длинноусый и узкокрылый.
Очевидно, они выполняли обязанности секретарей Владыки Темного Приказа.
Вошедшие замялись было на пороге, но Лань Даосин уверенно направился к драконам-секретарям, за ним поспешили судья и воин с топорами, а следом – и все остальные. Подходя, судья Бао услышал голос меньшего дракона, показавшийся выездному следователю на удивление знакомым:
– …И тогда явился к Медяному Гао Ци-ши, что служит в Палате наказаний Второго ада, Солнечный чиновник[40] и потребовал отпустить якобы безвинно страдающую душу его брата. Только Гао Ци-ши не мог этого сделать, а потому сказал, что должен посоветоваться со…
Вот тут-то судья Бао и вспомнил, чей голос напоминает ему визгливое бормотание младшего дракона-секретаря; да и не только голос – а вся эта бесконечная нудная история, которую Бао, похоже, уже однажды имел удовольствие слышать.
«Увы, в каждой канцелярии, даже адской, есть свой сюцай Сингэ Третий!» – обреченно подумал сянъигун.
– …посоветоваться со своим буланом, Беспощадным господином Дай Ци-чао, но Солнечный чиновник… кстати, среди этих, что только что вошли, есть двое живых, – как бы между делом заметил младший дракон. И без перерыва продолжил, трепеща гребешком: – Так вот, Солнечный чиновник…
Явление живых в приемную Янь-вана явно не слишком взволновало лазоревого дракона. Куда больше он был заинтересован досказать старшему коллеге свою историю, не отвлекаясь на всякие досадные мелочи.
Однако старший дракон был определенно иного мнения на сей счет.
– Живые? – с несомненным интересом переспросил он, оборачиваясь к вошедшим и испытующе втягивая ноздрями воздух.
Видимо, запах подтвердил худшие опасения пурпурного.
– И вправду живые! – изумленно констатировал он, не слушая больше лазоревого и начиная выползать из-за стола, не забыв при этом звякнуть в установленный на столешнице серебряный колокольчик.
И с этого момента судья Бао перестал ожидать от судьбы чего-либо хорошего и согревающего сердце.
– Кто пропустил? – зловеще прошипел пурпурный дракон, завивая усы колечками.
Ответа не последовало.
– Кто позволил живым входить во дворец Владыки Янь-вана?! – Взгляд немигающих глаз безошибочно уперся в судью и даоса.
Судья почувствовал, как мурашки бегут табунами по его телу.
– Лазутчики из мира живых во дворце Владыки Преисподней?! Взять их!
Железная Шапка уже открыл было рот, намереваясь объяснить разгневанному дракону истинную цель их визита, но тут со всех сторон, прямо из увешанных свитками стен, полезли самые разнообразные, но однообразно отвратительные чудовища, более всего напоминавшие якшей-людоедов, – заросшие белесыми волосами и облаченные в ржавые панцири, со многими копьями и секирами в руках.
Вне всяких сомнений, дворцовая стража, вызванная не в меру бдительным секретарем.
– Не давайся им, друг мой Бао! – предупреждающе крикнул Лань Даосин, с невероятной скоростью манипулируя листом плотной рисовой бумаги и миниатюрными бронзовыми ножничками, которые Железная Шапка умудрился извлечь непонятно откуда.
Но маг не успевал. Два первых якши были уже совсем рядом, один из них даже успел протянуть косматую лапу, дабы ухватить за ворот подлого лазутчика из мира живых, – и тут на пути стража возник воин в залатанном панцире и с окровавленной повязкой на голове. Да, он был мертвым, да, он попал в саму Преисподнюю и надеялся на лучшее перерождение… но воин и в аду оставался воином!
Особенно если ты в свое время пал в неравном бою у Черепаховой заводи, прикрывая отход князя, а варвары-кидани после отказались есть твою печень, боясь, что их разорвет от скрывавшейся в ней храбрости.
Ну а спутники и в аду оставались спутниками.
Размытыми полукружьями сверкнули боевые топоры «шуан» – и протянувшаяся к даосу лапа, выпустившая когти-кинжалы, в мгновение ока оказалась разрублена на несколько частей. Якша в изумлении застыл, глядя на заливающую паркет черную зловонную кровь, хлещущую из вен, – а топор безымянного воина уже с хрустом врубался в основание шеи второго стражника.
В следующее мгновение от рева искалеченного якши содрогнулись стены залы. Рев этот подхватили остальные стражники и дружно бросились вперед, с яростью размахивая своим оружием. Судья заметил, что они остались втроем: он, даос и воин с топорами – остальные души, включая любимого племянника Чжуна, словно унесло порывом внезапно налетевшего ветра, отшвырнув в дальний угол залы, где они и сгрудились, со страхом наблюдая за разворачивающимся побоищем.
