Он перевел дыхание и сел, обхватив колени и уткнувшись в них подбородком. Постояв немного, Мела осторожно присел рядом. Наконец, он сказал:
— Давай вернемся назад и попробуем понять, в чем дело. Может быть, мы заплутали и свернули по какому-нибудь притоку?
Оба хорошо знали, что никаких больших притоков у Элизабет в этих краях нет. Они не могли заблудиться. Но это было хоть какое-то объяснение. Они пошли назад.
Становилось темнее. Солнце садилось, и бесконечный закат освещал им путь. Край неба, озаренный тихим сиянием, еще не погас, когда показалась луна, красноватая, низкая. И — как с ужасом понял вдруг Аэйт — какая-то незнакомая.
Они добрались до песчаной косы.
— Ну вот, — с облегчением проговорил Мела, — сейчас пойдем по нашим следам и посмотрим, где мы свернули не туда.
Он замер, не успев договорить.
В лунном свете река и берег были очень хорошо видны. Мела смотрел на мокрый песок, по которому они с братом прошли всего несколько часов назад, и изо всех сил стискивал зубы, чтобы не закричать.
Следов не было.
Пузан возился с кресалом, бормоча себе под нос проклятия. От жары и усердия физиономия великана побагровела, пот стекал по ней градом. Комары липли к его мокрой спине. Великан пытался приготовить завтрак для господина Синяки, а для этого необходимо разжечь костер, раз печка разобрана.
Они трудились над восстановлением ларсовой хибары, как называл ее про себя великан. Целыми днями таскали бревна, носили с берега Элизабет глину, а для побелки Синяка задумал взять гипс. В одном из миров Элизабет он видел в красных скалах белые жилы. Но когда он сказал об этом Пузану, великан в ужасе замахал руками.
— Господин Синяка, всем вы хороши, но разумом боги вас обделили, уж не в обиду вам будет сказано. Красные Скалы — логово скальных хэнов. Да кто ж вам позволит там что-то брать? Туда и ходить-то опасно.
— Про болотных людей ты тоже говорил, что они пьют кровь и все такое, — напомнил ему Синяка.
— А я и не отказываюсь! — с жаром заявил Пузан. — Зачем я буду отказываться? Я же не трепло какое-нибудь. И если они оказались приличными людьми, особенно тот, с конопушками, то я тут не при чем.
Синяка повесил над огнем котелок с рыбой.
— Вот приведем в порядок печь, будем варить настоящие щи,
— мечтательно сказал он.
Пузан вздохнул.
— Как скажете, господин Синяка.
Он помолчал, глядя, как булькает кипящая вода, а потом произнес задумчиво:
— Вот бы поглядеть, что они там сейчас поделывают?
— Кто?
— Ну — кто… Эти, мелкие… — Великан смутился. — Морасты.
— Можно и поглядеть, — сказал Синяка просто.
Великан посмотрел на своего хозяина с недоверием. Он знал, что после случившегося у черной речки Синяка испытывает жгучее отвращение к любого рода магии. Втайне великан даже задавался вопросом — уж не вздумал ли господин Синяка вообще отказаться от своей силы? Его утешала мысль о том, что это невозможно. Но в любом случае, раз господин Синяка колдовать отказывается, значит, «посмотреть» в его устах означает сняться с насиженного места и опять куда-то топать…
— Да ладно уж, — пробубнил великан, — не так уж интересно.
— Нет, правда, Пузан, если ты так хочешь их увидеть, мне нетрудно тебе помочь. У нас же есть кристалл.
Пузан на мгновение расцвел, но тут же снова омрачился.
— Кристалл, как же… Он на Ахен настроен, забыли?
Он посмотрел на Синяку исподлобья, как бы подозревая его в коварстве. Но Синяка и не думал насмехаться.
— Тащи его сюда, — сказал он. — Я его перенастрою.
Окончательно убедившись в том, что над ним не издеваются, великан ушел в дом и скоро вернулся, зажав кристалл в кулаке. Синяка сидел возле костра, у порога своего дома, подставляя лицо солнцу. Ему было хорошо и спокойно. Раскрыв глаза, он увидел Пузана, растроганно глядевшего на него сверху вниз. Казалось, еще немного — и великан с умудренным вздохом погладит его по волосам.
— Принес? — сказал Синяка. — Давай сюда.
Он взял кристалл с корявой пузановой ладони, положил себе на колени и склонился, вглядываясь в камень. Изображение ахенских башен помутнело, заволоклось дымкой и исчезло совсем. Некоторое время в кристалле клубился туман, сперва белый, потом голубоватый. Затем он постепенно рассеялся, и Синяка увидел Золотого Лося — око Хорса.
Ощутив притяжение волшебства, Лось вспыхнул алым, и Синяка поспешно перевел взгляд магического кристалла на деревенскую улицу. Ребятишки гонялись по пыли друг за другом, размахивая ветками, — должно быть, играли в войну. За ними надзирала девочка лет десяти. Синяку позабавил ее серьезный вид. Прошли две женщины, занятые оживленной беседой.
Потом Синяка увидел Фрат. Она сидела, скрестив ноги в ременных сандалиях, возле дома Асантао. Хмуря длинные черные брови, девушка наносила кисточкой спиральный узор на древко стрелы. Синяка заметил, что она больше не носит красных стрел в волосах. Теперь они были просто заплетены в две косы.
Пузан, которому смертельно хотелось поглядеть, что же, в конце концов, происходит, переминался с ноги на ногу, сопел, пыхтел и расстроенно моргал, однако высказываться напрямую не решался. Ждал, пока господин Синяка о нем вспомнит.
— Пузан, — сказал господин Синяка, поднимая голову. При виде великана, который извелся от любопытства, он улыбнулся и был вознагражден ответным подобием улыбки. — Погляди, тут твоя приятельница.
Пузан улегся на живот возле синякиных колен и прильнул к кристаллу. Его физиономия расплылась в глуповатой ухмылке.
— Госпожа Фрат, — прошептал он, любуясь девушкой. — И все такая же красивая, добрая, смелая…
Он осторожно погладил кристалл пальцем.
Задев плечом связку амулетов, висевших у входа, из дома вышла сама Асантао. На ней была простая рабочая одежда, и Синяка с радостью убедился в том, что колдунья выглядит вполне здоровой.
Асантао провела рукой по плечу Фрат, и девушка на мгновение прижалась щекой к ее ладони.
— Вам не кажется, — прошептал великан, — что госпожа Фрат как будто перенесла тяжелую болезнь?
Неожиданно Асантао насторожилась. Мгновение она прислушивалась, склонив голову, потом обернулась, поглядела по сторонам. Не успел Синяка сообразить, в чем дело, как маленькая колдунья уже смотрела прямо ему в глаза. Не может быть, чтобы она поняла, подумал он, это просто совпадение. Но Асантао улыбнулась, и сомнений не оставалось: она его видела. На миг Синяка задохнулся от удивления.
— Ты видишь, Асантао, — пробормотал он, — ты действительно видишь.
Асантао шевельнула губами, и Синяка уловил очень тихий голос:
— Здравствуй, чужой человек.
