Всё-таки побледневший вельможа был тем ещё хитрецом, и раздумывал о том, какое же из зол наименьше, не дольше пяти-шести секунд. В конце концов он неестественно улыбнулся, негромко прошипел что-то вроде «конечно же, Его Величество сам выбирает, кто должен быть рядом с ним, и всегда делает это безошибочно…» и сердито (даже по походке было видно, что он в негодовании) проследовал к своему месту, рядом с девушкой в голубом платье.
Ширел вздохнул:
— Теперь попасть в библиотеку стало совсем сложно… Ты же обещал предупреждать меня о том, что собрался делать правильные глупости.
— Извини, Ширел, не успел.
— Понятно, что не успел. Ладно, я пошёл. Веселитесь.
Как только волшебник отошёл, Зихий подскочил к Лейрусу и восхищённо зашептал:
— Здорово ты его! В самом деле здорово! Даже у Ширела не получилось бы лучше словами уложить человека, тем более такого, на лопатки.
— Да, — подхватил Зеникс. Впрочем, для него величие и искусность Лейруса во всём, в чём только можно было представить, были давно очевидным и само собой разумеющимся. Нерождённый хитро улыбнулся:
— Запомните: недооценить любого противника — значит уже наполовину ему проиграть. Но недооценить себя перед началом схватки значит то же самое.
Едва Лейрус закончил говорить, как воздух пронзили высокие звуки сигнальных труб, в которые усиленно дули вошедшие в зал двумя рядами обряженные в одинаковые костюмы мальчики. Между ними, держась за руки, шли король и королева, в некотором отдалении за ними следовал бойкого вида отрок. Разноголосый шум сразу стих. Эбенор и Мирела не торопясь прошествовали к возвышению, на котором стояло два трона. Король сел на тот, что был выше и ярче изукрашен мелкими разноцветными драгоценными камнями, его супруга — на более скромный. «Любовь любовью, а Ширел был прав, тщеславия у короля хватает» — подумал Лейрус.
Друзья внимательно рассматривали правителей Лайтии. Эбенор был осанистым мужчиной в расцвете лет и сил. Прямые тёмные волосы, ровно прочерченные брови, волнистые длинные усы без бороды, крупное «породистое» лицо с весёлыми глазами — король, безусловно, внушал восхищение женщинам и расположение мужчинам. Мирела была, говоря откровенно, чересчур стройна, из-за чего казалась куда выше мужа, хотя была одного с ним роста. На миловидном лице бросались в глаза тонкий слегка вздёрнутый нос и властный рот женщины, с детства привыкшей повелевать (что неудивительно, если вспомнить, что Мирела была дочерью короля Вишира, правителя лежащего по ту сторону Горной Страны государства Агарии). Поговаривали, что на короля, человека по своей природе весёлого и склонного к приключениям и развлечениям, королева влияла весьма благотворно как женщина с хорошо выраженным чувством долга и ответственности. Во многом именно присутствие рядом такой женщины, как Мирела, помогало Эбенору быть тем «хорошим» монархом, каким его знали подданные и иноземцы.
Когда королевствующая чета разместилась на тронах, трубы умолкли и мальчики-пажи выстроились позади возвышения, лицом к застывшим возле столов гостям. Эбенор знаком поманил к себе следовавшего за ними отрока, который тут же взбежал вверх по ступеням и, обняв его рукой за плечи, громко произнёс:
— Гости моего дворца! Друзья, мои подданные и прибывшие из других мест! Сегодня у нас немалый праздник. Фанаг, племянник моей супруги, королевы Мирелы, пройдя «испытание зверем», доказал, что отныне он уже не ребёнок. Конечно, перед тем, как доказать своё право именоваться мужчиной, ему ещё предстоит пройти не менее опасное, но куда более приятное испытание, — король весело подмигнул сначала Фанагу, затем всем присутствующим: мальчик в мгновение ока покраснел до кончиков ушей, а гости засмеялись нескромной шутке правителя. Эбенор, довольный собственным остроумием, от души захохотал, но тут же постарался сдержать себя, еле слышно пожурённый Мирелой («ну перестань, не смущай мальчика…»), и вернуться к серьёзному разговору.
— Итак, сегодня мы празднуем это особое в жизни Фанага событие, важное для каждого мужчины. Наполним же кубки!
С разных сторон на возвышение взбежали пажи, заблаговременно запасшиеся кувшинами, и осторожно налили тёмно-красное искрящееся в лучах клонившегося к закату солнца вино в золотые королевские кубки. Тем, чьи места были за ближним столом, кубки наполнили шныряющие рядом слуги; остальным гостям пришлось позаботиться о себе собственными силами. По залу волной пронёсся звук журчащей жидкости и переставляемых с места на место кувшинов. Подождав немного, король и королева встали и Эбенор, подняв кубок, громко выкрикнул:
— Пусть же жизнь этого вчерашнего ребёнка, а сегодня юноши, будет долгой, беспечальной, непраздной и счастливой!
Казалось, стёкла огромных окон дрогнули от единодушного оглушительного возгласа:
— Пусть!!!
Все приложились к кубкам. Кто-то выпил содержимое залпом, другие, более сведущие в пирах, лишь слегка пригубили — поспешишь напиться на пиру, домой не скоро попадёшь. Зихий, отпивший из кубка еда ли десятую часть, с восхищённым изумлением смотрел на Зеникса, осушившего свой кубок одним глотком. Пока гигант, удовлетворённо крякнув, утирал губы рукавом, Древославный наклонился к нему и поинтересовался:
— Не боишься с такой скоростью пить? Захмелеешь, мы тебя отсюда не вытащим…
Зеникс отмахнулся и потянулся за лежащей неподалёку зажаренной в чесночном соусе оленьей ногой:
— На меня вино не действует. Сколько ни выпью, всё нипочём.
— Вообще не пьянеешь?
— Будто воду пью.
— Вот бы мне так.
— Что, вино любишь?
— Ну как… От кубка-другого не откажусь. Напиваться не напиваюсь, конечно. Но если лишнего хлебну, на утро плохо…
Зеникс, занятый поеданием оленьей ноги, пожал плечами: мне, парень, эти проблемы не знакомы. «Ну не может быть, чтобы вообще на него выпивка не действовала» — подумал Зихий и повернулся к Лейрусу. Тот, слышавший весь разговор, опередил вопрос Зихия ответом:
— Он в самом деле от вина не пьянеет. Да что вино — всякие зелья и даже яды Зениксу нипочём.
Зихию оставалось только удивлённо покачать головой, что он и сделал. В этот момент он случайно посмотрел на Побидоса: вельможа, нахмурив брови, зловеще смотрел на него. Древославный в ответ показал ему язык, заставив хранителя библиотеки растерянно моргнуть — ему, наверное, никто ни разу в жизни язык не показывал. Девушка в голубом платье, сидевшая подле Побидоса и также наблюдавшая за Зихием, заливисто и громко рассмеялась. Суровый взгляд вельможи заставил её смолкнуть, но взгляд девушки продолжал следить за Зихием, который, довольный своим очередным подвигом в столице (восседает практически по соседству с королём, язык высунул по адресу влиятельного вельможи — геройство за геройством…), задорно улыбнулся соседке Побидоса. Девица подарила в ответ еле заметную короткую улыбку, моментально исчезнувшую под повторившимся подозрительным взглядом ещё более помрачневшего вельможи.
