- Зачем это? - поморщилась она.
- Русские цари, сооружавшие свои подземные тайники, еще не знали электричества. Они пользовались свечами и факелами.
- Русские цари... Тайники... - На лице женщины отразилось нечто вроде любопытства.
Мэр налег на стену, противоположную той, через которую они вошли, и стена, нехотя поддаваясь, повернулась вокруг своей оси, открыв довольно узкий проем. На сей раз Сэд не потребовалось повторное приглашение, ей нетерпелось поскорее покинуть узкий душный “склеп”.
Они пробирались по очень узким, явно нерукотворным гротам. Им приходилось пригибаться, чтобы не удариться головой и не попортить свои короны. Вопреки ожиданиям Сэд, гроты не спускались, а полого поднимались вверх. Наконец, идти стало заметно легче. Гроты как бы раздались ввысь и вширь. Здесь уже явно присутствовала рука человека. Грубо тесаные стены носили следы инструментов. Черная копоть на них свидетельствовала о том, что тоннели эти некогда освещались факелами.
Мэр свернул в сторону, и они оказались в коридоре с искусной кирпичной кладкой и сводчатыми потолками. Стал заметно слышнее грохот проносящихся поездов, сопровождавшийся неприятной вибрацией. За долгие годы жизни под землей Сэд привыкла ощущать, что метро находится где-то выше, над ее головой. Сейчас ей казалось, что грохот и гул идут то ли сбоку, то ли снизу.
- Кто проложил эти тоннели? - поинтересовалась она.
- Наши предки, - отозвался мэр.
- Ваши!?
- Я сказал: наши. Общие. Князья, потом цари и вельможи Древней Руси. Здесь они укрывались во время вражеских набегов, народных волнений, междуусобиц, пожаров и прочих стихийных и не стихийных бедствий. Здесь они хранили боеприпасы, продовольствие, одежду, посуду... Здесь они прятали свои сокровища. Мой отец перед смертью передал мне план и ключи от царских лабиринтов, которые перешли к нему от его отца. Мне лично удалось обнаружить и добавить к ним еще
несколько тайников. Я - единственный и полноправный хранитель царских сокровищниц. Все ходы, ведущие наверх, замурованы или завалены, и ни одна душа из живущих под небом, не знает об их существовании. Ты станешь первой. Но ты не в счет. Ты принадлежишь мне, а не им.
Коридор неожиданно кончился, упершись в три дубовые, кованые железом двери. Мэр с загадочным видом извлек из кармана тяжелую связку затейливых старинных ключей и, безошибочно выбрав нужный ключ, отпер левую дверь. Они оказались в небольшом, вырубленном в известковой породе помещении с почерневшими от копоти сводами. Вдоль стен стояли массивные, перехваченные железными поясами сундуки.
Мэр чувствовал себя здесь как дома. Он шел от сундука к сундуку, ловко справляясь со скрытыми запорами, и сундуки отвечали ему неохотно-ворчливыми щелчками и взвизгами. С самодовольством собственника мэр поочередно откидывал перед Сэд тяжелые крышки. В сундуках хранились тугие рулоны заморских шелков, парчи, бархата, слегка потускневшие, но в целом отлично сохранившиеся.
- Наши предки явно не наугад выбирали места для своих тайников,- заметил мэр. - Видишь, как сухо здесь и прохладно.
Он провел Сэд в смежное помещение, где ее ждала целая коллекция сундучков и шкатулок, не похожих одна на другую. Она с интересом принялась открывать шкатулку за шкатулкой. Само прикосновение к их прохладной резной поверхности, казалось, доставляло ей удовольствие. В шкатулках была собрана коллекция речных жемчугов, рассортированных по цвету, величине и качеству. Она погрузила обе руки в одну из них, захватила полную пригоршню крупных, тускло розовых жемчужин и, наклонив ладонь, проследила за их перламутровым дождем.
- Бедные, мне искренне жаль вас, - проговорила Сэд. - Кому ж как не мне понять ваше состояние.
- Почему ты их жалеешь? - удивился мэр.
- Потому что жемчуг не может жить взаперти. Без света и человеческого тепла он начинает болеть и тихо погибает... Когда-то таким жемчугом русские мастерицы расшивали девичьи сарафаны, пояса, кокошники.
- Ты только пожелай, и в твоей гардеробной будет целая дюжина таких сарафанов и кокошников, - подхватил мэр. - Я был бы счастлив, если бы моя супруга щеголяла в боярских нарядах!
- Ты же знаешь, теперь такую одежду не носят, - равнодушно отмахнулась она.
Следующее помещение было заполнено прислоненными к стенам плотно скатанными рулонами.
- Здесь полотна известных художников со всего мира, домотканые ковры, гобелены и прочее.
- Уж не отсюда ли те, что украшают наши комнаты?
- Ты угадала. Я взял кое-что, особо мне приглянувшееся. Хотелось тебя порадовать. Но ты их не замечала.
- Темница, как ее не украшай, остается темницей, - мрачно проговорила Сэд.
Мэр взглянул на нее почти обиженно. - Ладно, продолжим, - заторопился он. - Там посуда. Царская. Дворцовая. Если хочешь взгляни.
Сервизы, вазы, кубки. Фарфор, серебро с чернением и позолотой, хрусталь, цветное стекло, инкрустации.
- А за той дверью?
- Мебель. Ручной работы. Резная, такая как у нас. Вельможи оборудовали здесь для себя с десяток таких комнат.
- А что там?
- Это как раз наименее интересно. Хотя, может быть, для тебя... - Он отпер дверь, приглашая ее войти.
На стеллажах, под толстым слоем пыли бесславно коротали век за веком бесценные рукописные фолианты в богатейших кожаных переплетах, украшенных тиснением, перламутром, драгоценными камнями, ажурными серебряными и золочеными застежками. Глаза женщины вспыхнули. Книги! В ее заточении они были единственными верными и желанными друзьями. Она столько перечитала старинных книг, что знала теперь старорусский язык в совершенстве.
- Можно их потрогать? - благоговейно спросила она, подходя к одной их полок.
- Испачкаешься. На них вековая пыль.
- Ничего. Я не испорчу. Я осторожно.
Она выбрала одну, не слишком объемистую, не слишком тяжелую, сдула с нее слой пыли, отстегнула филигранные застежки. Толстый переплет с орнаментом из мелкого жемчуга напоминал скорее шкатулку. Пожелтевшие листы из тонкой, словно бы промасленной кожи были испещрены затейливыми письменами. Каллигрфический почерк неведомого писца напоминал тонкую кружевную вязь с акцентами на витиевато разукрашенные заглавные буквы. В особый восторг привели Сэд красочные, щедро покрытые сусальным золотом миниатюры... Однако заметив, что мэр проявляет нетерпение, она поспешила закрыть старинный манускрипт. И бережно водрузив его на место, умоляюще попросила:
- Ты не разрешишь мне побыть здесь часок-другой? Я бы хотела без спешки познакомиться с ними.
Она не сказала “с книгами”, она сказала “с ними”, как об одушевленных живых существах.
