Для этого и существовали палачи. Им платили – платили много, потому что работа была рискованной. У тех, к кому палач применял свое высокое искусство (а среди них встречались настоящие мастера своего дела, способные заставить наказуемого страдать так, что у зрителей исчезали даже мысли о возможности пойти по кривой дорожке), часто имелись друзья и родственники, которые иногда были не слишком довольны методами, применяемыми законом. И эти друзья и родственники, не имеющие возможности отомстить закону, пытались мстить его полномочным представителям. Прежде всего – палачу. Разумеется, горожане не желали самостоятельно приводить в исполнение приговоры.
В общем, палач всегда был личностью значимой, пугающей, опасной. Общение с ним никому удовольствия не доставляло, и присутствие его в этом зале не предвещало ничего хорошего. Обычно все телесные наказания приводились в исполнение либо преподавателями, либо старшими учениками (последнее часто было менее болезненно, но куда более обидно).
В руке палач держал устрашающего вида бич. Мастера, владеющие этим инструментом, могли точным ударом смахнуть перо, украшающее шляпу… а могли и располосовать кожу до кости. Даже плотная зимняя одежда не могла служить надежной защитой от удара плетеного кожаного ремня со свинцовой бляшкой на кончике.
Лейра Лон дождалась, пока все в зале увидят палача и его оружие. Затем повернулась к подростку.
– Тилем арДолен, я снимаю оковы.
Значит, все-таки это были оковы разума. Альта слышала об этом заклинании немного, и все – крайне неприятное.
Парень вздрогнул, как будто получив легкий удар, затем оглядел зал – в его глазах стремительно разгорался испуг, переходящий в ужас, когда взгляд наткнулся на палача и плеть в его руках. По щекам потекла влага, руки затряслись, а уже в следующее мгновение он рыдал в голос, размазывая по лицу слезы и сопли. На Лейру это не произвело особого впечатления.
– Я, Попечительница Школы Ордена Несущих Свет, объявляю наказание плетью для этого человека. Это наказание применяется во всех подобных случаях. Наказание будет длиться до тех пор, пока виновный не получит прощение.
В зале повисла мертвая тишина. Прошло не менее минуты, прежде чем кто-то понял, что именно сказала Попечительница.
– А кто должен простить его, госпожа?
– Разумеется, тот, кто пострадал. Биддер должен простить его.
Тилем отнял от зареванного лица ладони и уставился на Попечительницу. Его губы дрожали.
– Но… госпожа… он же… умер…
В этот раз Лейра держала паузу дольше. И к тому моменту, когда она заговорила, большинство в зале уже догадывались, что услышат.
– Верно. Он умер. В этом-то все и дело, сынок…
Казалось бы, подобный страшный урок должен был превратить всех, кто присутствовал на экзекуции, в сборище пай-мальчиков и пай-девочек, раскланивающихся друг перед другом за десять шагов и опасающихся произнести вслух хотя бы одно грубое слово в адрес другого ученика. Каждый должен был навсегда запомнить страшные крики Тилема, постепенно переходящие в хрипы, а затем и вовсе оборвавшиеся. Теперь Альта понимала, почему взрослых пугала одна только мысль о том, что их дети окажутся в стенах школы. Всякое бывает, умирают и дети – но многие ли из матерей не сойдут с ума, узнав, что их дети умерли так?
Магия давала много, но многое и требовала. Ученики гибли от собственной неловкости – это случалось не так уж и редко, ибо обращение с боевой магией, составлявшей основу обучения, требовало крайней осторожности. Время от времени кто-то делал ошибку – и кладбище позади школы пополнялось еще одним холмиком.
Но с ростом мастерства мальчишки и девчонки становились все более опасными не только для себя, но и для других. Ну что может сделать обыкновенный пацан, пожелавший доказать свою силу? Избить противника, наставить ему синяков, сломать руку или ногу, лишить пары зубов. Те же, кто освоил магию, в первую очередь пускали в дело ее – и это было правильно, к этому стремились воспитатели, доводя боевые рефлексы учеников до автоматизма. В гуще сражения маг, задумывающийся над тем, какое именно заклинание применить, часто сам становился жертвой. Атака, защита – все это происходило спонтанно…
Бывало, что во время учебных поединков – чем дальше, тем реже магические навыки отрабатывались на деревянных мишенях и соломенных манекенах – кому-то не удавалось вовремя поставить щиток, способный отразить практически любое из простейших боевых заклинаний, а также удары холодного оружия – и тогда целителям прибавлялось работы.
Иногда они не успевали вовремя оказать помощь…
Что поделать, такое случалось. Как показывала практика, из каждых десяти учеников до экзамена на звание адепта доходило не более половины. Один-два не имели возможности получить этот ранг по причине слабого владения магическими способностями, участь же остальных была более горькой. Кто-то погибал от собственного или чужого заклятия, кто-то умирал в муках от неправильно приготовленного зелья, а для кого-то последними звуками в жизни становились свист бича и собственные вопли.
С того страшного дня прошло около двух месяцев. В первые дни учеба у всех шла из рук вон плохо, перед глазами все время стояла картина казни, паренек, привязанный к столбу, и бич, вновь и вновь обвивающийся вокруг его тела. Но постепенно все успокаивались. Воспитательницы, понимая, что детская психика подверглась сильнейшему стрессу, старались более мягко относиться к ученикам, сквозь пальцы смотрели на их поведение, а если и назначали наказания, то на удивление мягкие.
И дети успокоились… быть может, это было ошибкой.
Скандал разгорелся вечером, когда девочки работали на кухне. Лила получила урок за строптивость – в последнее время она нередко дерзила наставницам, а потому чистка закопченных за день котлов вновь и вновь становилась для нее способом провести остаток дня. Альта же, в очередной раз провалив тест на владение магией, получила традиционное наказание… Если подумать, это даже не было наказанием, Альта понимала, что в будущем эти работы будут назначаться ей все чаще и чаще. Воспитатели не могли позволить себе роскоши тратить силы на бесперспективную ученицу – в последнее время в атмосфере школы ощущалась некая нервозность. Занятий стало больше, второстепенные предметы вроде истории, географии, геральдики или этикета оказались почти полностью исключены, зато теория боевой магии и в особенности практические тренировки теперь занимали все больше и больше времени. И у старших учеников, и у преподавателей, и у рыцарей не осталось сомнений – мирный период существования Инталии близился к концу. Ордену требовались боевые маги, пусть и недостаточно обученные в менее важных вопросах. Пока что об этом не говорилось открыто, но даже младшие начали обращать внимание – успехи, даже незначительные, в боевой магии поощрялись всемерно, тогда как достижения в иных областях часто оставались незамеченными.
