— Ты нравишься ему, — сказала Нарьяна, — иначе, он никогда не позволил бы собой командовать.
— Мы можем поговорить?
— Да. Ты же добилась своего. Или лучше говорить — вы, хозяйка?
— Садись, на кровать, Нарьяна. Выслушай меня, пожалуйста.
Она подчинилась:
— Значит действительно сташи? Той же породы что Скайлэз?
— Не человек. Ты правильно поняла. Я не человек. Моя мать была. Я пытаюсь вести себя дружелюбно, но ты очень агрессивна настроена. Почему?
— Ты вампир.
— Не вампир.
— Была им. А Скайлэз нет.
— А ты уверена в том, что все именно так?
— Я знаю, что ты такое — смерть. Он — страж нашего мира, очищает от нечисти подобной тебе города и деревни. Все видит, чувствует и направляет. Мы его руки.
Сташи медленно улыбнулась. Хитро.
— Ладно. Пусть так. Расскажи, что случилось в деревне.
— Игра. В тот день удача действительно отвернулась от меня. Впервые. Гадина загнала в угол. Думаю, он и дальше будет искать, преследовать, пока не упокою его.
— Это опасно.
— Я охотница.
Скрипнула дверь. Прежде, чем Сташи открыла рот, чтобы предупредить Нарьяну, та молнией скользнула вперед. В следующее мгновенье Мэрис застыл с выражением лица, которое показалось ей почти ошарашенным. Он медленно отвел руку с кинжалом от груди. Мог бы сломать запястье охотницы, но не стал. Хотя раздражение испытывал немалое, даже не смог скрыть свои чувства. Удивительно, что не почувствовал заранее приближение Нарьяны, как-никак сам охотник и не человек. Сташи понимала его злость. Однако расслабляться, даже в доме друга не следует. Это смерти подобно.
— Мэрис. Мой спутник, — представила она Нарьяне мужчину.
— Простите, — та шагнула назад, убирая оружие, и без особой почтительности кивнула.
— Что за ведьма? — яростно прошипел охотник.
— Нарьяна, защитница.
— С каких пор тебе понадобилась защита? — Фыркнул он.
— С некоторых. А впредь, стучись.
Мэрис надулся.
— Ты что-то хотел? — медовым голосом поинтересовалась Сташи.
— Уже нет, — огрызнулся охотник, — как погляжу тебе и без меня хорошо. Спокойных снов.
— Я буду ночевать около твоей двери, — сообщила Нарьяна.
— Но…
— Считай меня своим сторожевым псом, милочка, — обрубила охотница и вышла за Мэрисом.
Днем Сташи проснулась. Пробуждение было не из приятных. Наполненный кошмарами сон прервался и перешел в кошмар наяву. Ее душил сухой кашель, по телу медленно разливалась слабость. Каждый вдох был словно глоток огня. Сташи закашлялась, чувствуя странное онемение рук и ног. Свалилась с кровати, шатаясь, на коленях доползла до двери, непрерывно кашляя. Она поняла, что легче не стало, а вялость лишь усиливается, и из последних сил толкнула ладонью шершавую деревянную поверхность. Удар получился слабым, но дверь распахнулась сама собой. Девушка опустилась на пол, обессилено прижалась щекой к каменным плитам, и тихо дышала. Легкие жгло, перед глазами стояла плотная белая пелена. Прошла целая вечность, прежде чем она услышала голоса над головой.
— Ты что сделала? — Гневно орал Скайлэз на Нарьяну. За выяснением отношений они как-то забыли о том, что был день. Из своей комнаты выполз сонный Мэрис, завернувшийся в простыню и, увидел лежащую на полу Сташи. Подошел ближе. Заглянул в комнату, принюхался:
— Фу, вонь какая. Чеснок?
— Ччто? — Нарьяна выглядела растерянной. Скайлэз прекратил кричать, и обратил внимание на всклокоченного Мэриса. Тот хмыкнул и произнес:
— Трава какая-то. Ясно. Местный вариант чеснока. Эту траву ненавидят вампиры?
— Да. Их отпугивает запах. Но, она то ведь не вампир?
— Не буду утомлять деталями. Она в процессе трансформации.
— Ччто? — Вновь переспросила Нарьяна.
— Ты отравила ее. Даже мне неприятно, — охотник потер нос и поморщился, — вонючее редкостно растение.
Сташи открыла глаза и закашлялась. Все трое обернулись к ней.
— Наверное, Нарьяна хотела защитить нас… — хриплым голосом прошептала она, — просто не знала, что воздействие окажется таким. Чеснок я знаю, от него порой болит голова и только, — девушка перевернулась на бок и кашлянула еще раз. Скайлэз, наконец, сообразил, что это не самое подходящее для нее место и помог подняться.
— Убери траву, охотница, — приказал он Нарьяне. Та на удивление быстро сообразила, что к чему. Растерянность исчезла с ее лица, но на смену пришло тщательно маскируемое злорадство и, как ни странно, досада. Сташи смогла по достоинству оценить самообладание охотницы. Отдышавшись и начав соображать, она обратилась к Скайлэзу.
— Я останусь в комнате. Проветрим, запах исчезнет. Нарьяна будет рядом.
— Что ты несешь? — едва снова не сорвался на крик страж, — что несешь! Мало тебе, что эта дура тебя отравила, продолжаешь требовать ее в помощницы? Напоминаю, ты моя гостья, я отвечаю за ваши жизни. А это позор для хозяина, пережить такое. Я требую, слышишь, требую, чтобы ты ночевала в моей комнате, — уже спокойно закончил он.
— Не хочу оскорблять чувства хозяина. Законы гостеприимства мне известны. Значит, мы можем занять твою комнату?
Зрачки Скайлэза опасно сузились:
— Что значит мы?
— Я и Нарьяна. Охранник должен всегда быть рядом. Верно? Иначе придется лечь в коридоре. Она не отпустит меня.
Мэрис фыркнул и, демонстративно взмахнув полами простыни, отправился спать. Скайлэз задумчиво посмотрел вслед:
— Конечно. Иди…идите.
Нарьяна пожала плечами и бодро зашагала за Сташи. Ту плохо слушались ноги, заносило из стороны в сторону, но охотница не торопилась предлагать помощь. Злилась.
* * *
Остаток дня Сташи проворочалась и спала отвратительно. Утро встретило ее равнодушной холодной и дождливой ухмылкой. Хотя место редко имело для девушки значение, в комнате Скайлэза на всем лежал отпечаток характера хозяина, и эта власть несколько угнетала. Чужая комната, что еще добавить.
Нарьяна сидела в глубоком кресле и отстраненно изучала взглядом стену. Сташи приподнялась на подушках. Слабость прошла, но остался омерзительный привкус яда во рту и воспоминание о запахе, который преследовал, будто бы витая в воздухе. Она тихо спросила:
— Нарьяна, мне бы понять, почему ты так ненавидишь меня?
Охотница лениво пожала плечами. Даже не удостоив Сташи взглядом, ответила:
— Кто сказал?
— Вижу, не слепая. Достаточно подумать немного, почему ты так себя ведешь, и выводы сами собой напрашиваются.
— Ты вампир. Неважно — бывший, или нет. Я ненавижу вампиров.
