Впрочем, кто тут крысы, кто — ангелы? Возможно, крысами были обитатели Ньюстарда, шмыгающие взад и вперед в своих темных норах, а эти — эти божественные создания, подобные девушке с гребнем — и в самом деле являлись херувимами, избранниками Творца… Но могло случиться и наоборот: те, внизу, были несчастными страдающими ангелами, а эти, наверху, — крысами, жирующими на муках своих собратьев.
Внезапная боль в висках напомнила Блейду, что сию дилемму ему не разрешить. Да он уже и не хотел этого; цель была достигнута, и не стоило копаться в чужом белье, где грязные и мерзкие лохмотья необъяснимым образом перемешались с шелками и парчой.
Выбраться из куста? Поведать этой юной леди и ее сородичам о подземной клоаке? Что они сделают? Ужаснутся и повинятся перед лишенными света и солнца братьями? Или пошлют вниз новые орды машин и тонны ядовитого газа, завалят все входы и выходы, понаставят у каждой щели по хлоп-бряку? Невеселая усмешка скользнула по губам странника все тот же вопрос — кто крысы, кто ангелы…
Пусть разберутся сами, решил он. Да, пусть разберутся сами, получив для начала равные шансы! Скажем так: оставим суд на волю Сейры и этой красотки с гребнем. Что они сделают, когда обозленные орды из подземных анклавов хлынут наверх? Что они сделают, когда среди этих райских кущ загрохочут дудуты, закашляют бластеры?
Да, что они сделают, эти две девушки? Обнимутся, как сестры, или вцепятся друг другу в волосы, одна — с жаждой отомстить и отнять, другая -не пустить, не поделиться ничем?
Если случится последнее, с мрачной улыбкой подумал Ричард Блейд, то можно поставить на Сейру сто к одному.
Затем он повернулся и исчез в пещере.
***
Когда Блейд вернулся вниз, нырнув в послушно раскрывшийся люк и материализовавшись, как бесплотный призрак, на верхней галерее, спутники его спали. Он пристально поглядел на них — на суровое лицо Дилси, на Бронту, свернувшегося калачиком, на Сейру… В висках у него снова начало стрелять, голова болела все сильнее с каждой секундой, а это значило, что миг расставания стремительно приближается.
Что он возьмет с собой? Бластер, книгу? Да ничего, решил странник. Все, что тут есть, принадлежит обитателям Ньюстарда, а они находятся в таком положении, что не стоит отнимать у них даже самую малость. Он принесет Лейтону только свой рассказ, мрачную историю о лишних людях, которых волею случая или намеренно загнали под землю и травят, как крыс… И хватит!
Блейд снял с шеи ремень дудута, положил оружие на пол, потом начал расстегивать пояс с бластером и молотком. Лязгнул металл, все трое тотчас раскрыли глаза и сели, уставившись на него.
— Получилось? — первым нарушил молчание Дилси.
— Ты же видишь… — Блейд прикоснулся к колонне, и створки люка покорно раздвинулись. — Тут есть рычажок, — он показал пальцем, — его надо выдвинуть вверх до упора.
Дилси кивнул, а Сейра, не скрывая жадного любопытства, спросила:
— Что там, Чарди? Что на поверхности? Или ты?..
— Я действительно побывал там, малышка, — странник улыбнулся. — Ни чудовищ из космоса, ни мертвых пустынь, ни разрушенных городов, ни Бога, ни Сатаны… Люди! Прекрасный сад, а в нем — люди, красивые… Собственно, я видел только одного человека, девушку…
— Ты говорил с ней? — Бронта от возбуждения приоткрыл рот.
— Нет. Выйдете на поверхность, встретитесь с теми, — Блейд показал взглядом на потолок, — и разберетесь, что к чему. Это ваше дело.
— Наше? А ты как же?
— Я? Понимаешь, Бронта, мне пора уходить… Мое время кончилось
— Ты хочешь один подняться на поверхность? Без нас? — глаза Сейры наполнились слезами. — Или отправиться в соседнее поселение? Вернуться в Смоут?
Блейд покачал головой.
— Нет, моя черноглазая, нет. Ни на поверхность, ни в другой анклав я не собираюсь. Я ухожу к себе домой. На свою родину и больше мы не увидимся. Никогда!
Наступило молчание. Трос обитателей Дыры смотрели на странника, он глядел на них, мысленно прощаясь и напоминая самому себе, что ни к чему уходить с горечью в сердце. В конце концов, он сделал все, что мог. Они получили шанс вновь стать людьми — настоящими людьми, с неотъемлемым правом каждый день видеть солнце и каждую ночь звезды.
— Откуда же ты, Чарди? — тихий голос Бронты прервал затянувшееся молчание. — Не из Смоута? Из какого-то совсем далекого анклава?
— Я из другого мира, паренек. — Усмехнувшись, Блейд потрепал юношу по плечу. — Считай, я тот самый пришелец из космоса, о котором ты когда-то толковал. Какая, в сущности, разница? Дела это не меняет.
— Верно, не меняет, — Дилси неуловимым движением поднялся на ноги и шагнул к страннику. — Кем бы ты ни был, Чарди, ты наш брат… больше, чем брат, — он посмотрел на Сейру. По щекам девушки текли слезинки.
— Спасибо — Блейд заметил, что теперь все трое окружили его, словно побеги, прильнувшие к стволу дуба. Он пожал руку Дилси, снова похлопал Бронту по плечу, поцеловал влажные губы Сейры. — Дилси, вы отравитесь обратно по верхней галерее, потом знакомой тебе дорогой по серым коридорам. Идите осторожно… помните, я ухожу, но я люблю вас… и еще одно — вы несете знание. Знание и свободу для всех ваших. — Странник помолчал. -Передайте привет Джаки… да, Джаки и всем остальным. Я желаю вам счастья.
Он отступил к стене, вырвавшись из кольца рук — сильных рук мужчин, ласковых рук девушки — и теперь смотрел на них с расстояния в пять ярдов Нет, не в пять ярдов! Из бесконечности…
Он расслабился, разрешил испепеляющим молниям ворваться в мозг, сжечь его на костре нестерпимой муки. Это было больно, очень больно, но он улыбался, он хотел, чтобы здесь его запомнили таким — уверенным, сильным, с усмешкой на лице. Он знал, что эти трое не подведут. Они вернутся в Ньюстард, они разыщут дороги в другие анклавы, они поднимутся наверх. И это будет справедливо, что бы потом не приключилось — бойня, кровавая месть или прощение всех грехов. Взыскать долги — их право.
— Чарди!..
Отчаянный вскрик девушки.
— Чарди! Чарди!
А это уже голос Бронты…
Их лица начали расплываться, словно между ними и Блейдом воздвиглось быстро мутнеющее стекло. Превозмогая боль, он поднял перед грудью стиснутые руки.
— Прощайте, червоеды! Станьте людьми!
Стекло почернело, скрыв разноцветные башни города, серебристый парапет галереи, огромную колонну, сиявшую словно надраенное медное зеркало, и прильнувшие к ней фигурки. Теперь это было не стекло, а темная беззвездная бездна, чудовищная пасть, ненасытная глотка, раскрывшаяся перед странником. Дьявольская дыра! И он падал в нее, падал годы и столетия, то умирая, то воскресая, проклиная боль, муки и самого себя, свое неутолимое любопытство, снова и снова ввергавшее его в пучины страдания.
