Коридор уходил вниз, виляя и поворачиваясь, и шел довольно далеко. Но так и должно было быть: обитатели замка хотели чувствовать себя в безопасности от атакующих войск. Через три минуты пути пол выровнялся, и Дамион оказался в обширном гулком зале, где свет фонаря не доставал до стен. Поводя фонарем, Дамион разглядел нечто вроде лабиринта каменных ходов, стены и сводчатый потолок грубой серой кладки, неотделанные арки, ведущие в мрачные пустые камеры. Он подошел, подняв повыше фонарь. От его света тени пятились, съеживались и уходили в арочные проемы, бежали перед ним. Слева открылась длинная аркада, а за ней — невысокая каменная стена. Дамион поднял над ней фонарь и увидел пробивающийся снизу свет. Это оказалось отражение его фонаря, и рядом с ним — отражение самого Дамиона, глядящее на хозяина. Внизу лежала водная поверхность, черная и гладкая, как ткань под сводчатым потолком. Такие емкости необходимы были, чтобы снабжать водой осажденных. Впоследствии эта вода пригодилась и скрывающимся паладинам.
Повернувшись к ближайшей стене, Дамион с забившимся сильнее сердцем увидел, что она покрыта письменами — короткими сообщениями по-элейски, написанными беженцами прошедших веков для тех, кто придет потом. Он придвинулся, рассматривая нацарапанные слова.
И услышал пение.
Высокое, чистое, далекое, как звезды, сопрано пронизало тишину катакомб, и этот голос пел что-то вроде гимна. Звук отражался и перекатывался под сводами, так что непонятно было, откуда он слышен.
Зверь и тварь, звезда и призрак —
Всех закружит в свой черёд.
Ты не знаешь, что вступаешь
Во вселенский хоровод?
Под небесные оркестры,
Проходя сквозь свет и тьму,
Каждый делает свой выбор,
Предоставленный ему.
На последнем стихе песнь подхватили другие голоса, высокие и низкие, грубые и чистые, и катакомбы загудели мелодией. У Дамиона поднялись дыбом волосы. Это могли быть голоса призраков, тех, кто спасался в этих темных подземельях много веков тому назад.
Свет иль тьма вершит победу,
Обрывая струн финал, —
Этот путь определился
Тем, что выбор наш решал.
Так весь мир богов небесных
Кружится на тонкой нити
Танца, где любые твари
Выбирают ход событий.
— Кто это поет? — воскликнул Дамион, не успев подумать. — Кто здесь?
Внезапная тишина охватила лабиринты катакомб. Пока Дамион стоял, думая, не опрометчиво ли он прервал пение, перед ним возникли ищущие лучи фонарей, длинные световые пальцы вырвались из арок и туннелей. За ними вышли силуэты — черные тени на фоне света, и все они шли к нему. И вдруг из-за них вышла яркая и стройная фигура, увенчанная светом.
Она была одета в обрядовую одежду королевы праздника, или принцессы: белое платье, похожее на мантию, позолоченная корона на голове и шесть зажженных свечек в короне. Трепещущий свет фитилей падал на ее лицо, и узнав его, Дамион воскликнул, не веря своим глазам:
— Лорелин! Ты-то что здесь делаешь?
— Отец Дамион! — воскликнула она в ответ. Бросилась к нему, пламенная корона отклонилась назад. — Я не знала, что и вы здесь! Мне не говорили…
Но не успела она добежать до него, как вышел из тени коренастый мужчина и встал перед ним:
— Кто ты такой и что здесь делаешь?
— То же самое мог бы я спросить у вас! — резко ответил Дамион.
Из-за спины этого человека появилась, спеша, старуха, и трость ее быстро стучала по каменному полу.
— Отец Дамион! — воскликнула она. — Спокойно, Браис, все в порядке, это свой. Как я рада видеть тебя, Дамион! Смею надеяться, это значит, что ты решил примкнуть к нам. — Она повернулась к Лорелин: — Погаси-ка свечи, дорогая, пока не случилось несчастья.
Это была старая Ана. Значит, это ее ковен немереев? Первое абсурдное впечатление — что это потомки древних немереев, все еще живущих в катакомбах, где укрывались их предки, — быстро рассеялось, когда он оглядел собравшихся. В основном это были простолюдины — крестьяне из деревень, ремесленники и торговцы из города. Одно лицо он даже узнал — Ральф, деревенский дурачок с одного горного хутора. Он махал руками и что-то стонал. Ана обернулась и нему и вроде бы внимательно прислушалась к бессловесному бормотанию.
— Да, верно, — сказала она. Честное слово, будто поняла эту бессмыслицу! — Это он нашел свиток.
Она снова повернулась к Дамиону.
— Что вы все тут делаете? — требовательно спросил он.
— Обсуждаем планы. Мы составляем заговор против правления Валдура, — ответила Ана. — Мы немереи, пророки и служители Света.
— Как вы сюда попали? Через церковь вам было не пройти.
— Есть и другие входы, хорошо укрытые и далеко отсюда, — объяснила Ана. — Строители подземелья хотели, чтобы обитатели замка могли уйти от осаждающей армии, пробравшись достаточно далеко под землей.
Дамион повернулся к Лорелин, которая сняла свой золоченый убор и задувала свечи.
— Лорелин, как ты здесь оказалась?
Девушка не успела ответить, потому что ее опередила Ана.
— Дамион, давай отойдем с тобой в сторонку, и я все тебе расскажу. — Она повернулась к Лорелин. — А тебе, милая, лучше бы вернуться в церковь и подождать, пока начнется шествие Академии. Янина! — позвала она одну из молодых женщин. — Покажи ей дорогу, будь добра. И возьми с собой двоих мужчин — просто на всякий случай.
— Ана, я не понял, — сказал Дамион, когда девушки с провожающими скрылись из виду. — Что здесь происходит?
— Это мои друзья, другие немереи, о которых я тебе говорила на Селение. Мы празднуем Триналии — это и для немереев праздник, как тебе известно.
— Но почему здесь?
— Естественно, потому что здесь безопаснее.
Дамион оглядел всю группу, высматривая фигуру достаточного роста, чтобы это мог оказаться вор в рясе, которого он видел в церкви.
— И кто из вас изображал принца-призрака? — спросил он в упор. Говор прошел среди собравшихся и затих.
— Кажется, я знаю человека, которого ты имеешь в виду, — сказала Ана, помолчав. — Он пользуется катакомбами, но он не из наших.
— Он должен быть из ваших. Разве не он передал вам свиток? Я видел его в церкви…
— Свиток? Нет, этот пергамент к нам попал еще до зимы. Дамион уставился на нее, и она улыбнулась:
— Пойдем со мной, Дамион.
«Спокойно, — сказал себе Дамион. — И она, и ее люди могут быть не в своем уме, но они не опасны».
Он пошел за старухой в один из боковых ходов, заканчивающийся низкой дверью. За этой дверью находился просторный прямоугольный зал, уставленный деревянными креслами и скамьями, а в дальнем конце похожий на примитивный алтарь стоял стол, и две свечки горели на его концах. Между ними лежал пергаментный свиток.
