– Вам его член описать? Вам интересно?
Парторг ожидал всего, чего угодно, только не этого. Он опешил. Иевлева же продолжала:
– Какие именно особенности вас интересуют? Уточните ваш вопрос.
Парторг ничего уточнить не мог. Он погибал от смущения. «Что я тут нагородил?» – думал он. Он ведь понимал, что Иевлева явно «не его поля ягода». «Не для тебя цвету», – непонятно откуда всплыли в его мозгу слова, и парторг впал в тоску.
Иевлева между тем продолжала:
– А вы понимаете, что будет, если я ему расскажу про наш разговор? Вот вы меня пугали партийными последствиями. А стоит мне только слово сказать, вы же понимаете, он не будет действовать по партийной линии. Но вы, конечно, можете на него в райком партии пожаловаться – это ваше право.
Она посмотрела парторгу в лицо и поняла, что хватит. Просто, как говорится, лежачего не бьют.
38. Участковый делает Иевлевой предложение
В общем, никакой такой волнующей информации парторг от Иевлевой не получил. Ничего нового по сути дела не узнал. Разговор удовольствия не доставил. После разговора он почувствовал тяжелую злобу, которая вызвана была беспомощностью. Но совсем ничего он не мог не предпринимать, поэтому он позвонил в райком и попросил, чтобы патрульным, которых должны были прислать вечером в Усьман, выдали все-таки боевые патроны на всякий случай и проинструктировали о повышенной опасности.
После разговора с Иевлевой он так хотел, чтобы вампира этого, суку такую, застрелили. Прямо мечтал об этом. Вот он сидит в своем кабинете, и вдруг звонит телефон, и ему говорят: застрелили ночью, мол. Приводите эту Иевлеву на опознание.
Иевлева же получила новую информацию, из которой следовало, что участковый обсуждал ее с парторгом, это было очень неприятно. Она вышла за дверь в предбанник, где сидела секретарша, и дальше в коридор, где ходили бухгалтеры, счетоводы, бригадиры, технологи и зоотехники, агрономы и механизаторы.
В самом центре этой толпы, но, очевидно выделяясь из нее как чужеродное тело, стоял участковый с коробкой конфет.
– Разрешите в мой кабинет, – сказал участковый Иевлевой несколько деревянным голосом.
В кабинете участковый снял фуражку, вытер платком пот со лба, протянул Иевлевой конфеты и таким же скованным и неестественным голосом произнес:
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали,
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить…
Невозможно злиться на человека, когда он стоит с конфетами и декламирует про пожар голубой. И мужественный, но запевший про любовь участковый Иевлеву совершенно обезоружил.
– Кто-то, может, и отрекается скандалить, а я не отрекаюсь. Вы зачем меня с парторгом обсуждали? – спросила она, но уже без раздражения.
– Я с парторгом про вас вообще не говорил, – растерялся участковый.
– Он мне сказал, что знает про мои отношения с Фроловым от вас.
– Вот, сука, извиняюсь, – смутился участковый и добавил: – А я вам тут стихи читаю!
– А откуда же он знает? – спросила Иевлева.
– Да ему фельдшер сказал, – догадался участковый. – Парторга комар в шею укусил, он расчесал до крови, потом сам испугался и пошел к фельдшеру спрашивать: то это или не то… ну, вы понимаете. Вот ему фельдшер, наверное, про вас и рассказал.
– А зачем же он на вас ссылается? – удивилась Иевлева.
– А он догадывается, что я ему не все говорю! – признался участковый. – Так он же, извините, партийный человек. Ему обязательно надо тумана напустить, иначе он спать не будет. Если ему фельдшер сказал, он на кого хотите укажет, только не на фельдшера. А про ваши отношения он сам придумал. Ему моя Нинка нажаловалась, что меня с вами видели. Вот он на меня и указал, только чтоб про фельдшера не говорить. А то ж это смех один – взрослый мужик из-за комариного укуса к фельдшеру идет…
– А зачем вы пришли вчера в медпункт? – продолжала Иевлева.
– Потому что я за вас боюсь, – оправдывался участковый. – Я везде за вами хожу, потому что мне страшно. Я же не знаю, что он может сделать, я такого не видел никогда.
– Но вы же понимаете, кто он. Неужели вам не страшно за себя? – спросила Иевлева.
– А что он мне сделает? – спросил участковый.
– Да ладно вам! Если его разозлить, все, что угодно, может сделать, – сказала Иевлева.
– Ну страшно, конечно, – признался участковый, – но за вас страшнее!
– Не ходите за нами! – попросила Иевлева. – Ночь – это его время! Не ходите за нами ночью. Пожалуйста, я вас очень прошу.
– А что мне – дома сидеть? А вдруг с вами что случится? – спросил участковый.
– Вы мне не поможете, только хуже можете сделать, – сказала Иевлева. – Но со мной ничего не случится. Со мной все уже случилось.
Иевлева замолчала на секунду и, внимательно всмотревшись в его лицо, вдруг спросила:
– Что такое, вам плохо?
– Плохо! Выходите за меня замуж, Тамара Борисовна! – участковый говорил так, как будто приводил последний решающий довод, который если не принять, то все пропало.
Возникла пауза. Иевлева слегка онемела. Наконец, придя в себя, она проговорила:
– А как же ваша жена?
– Я разведусь, – решительно ответил участковый.
– А дети? – спросила Иевлева.
– Дети поймут, – ответил участковый. – Вырастут и все поймут.
– Мы слишком разные люди, – медленно проговорила Иевлева вслух. А мысленно при этом она повторяла слово «идиотка», имея в виду, естественно, саму себя. – Мы слишком разные люди. Что я буду делать здесь? Или что вы будете делать в городе? – спросила Иевлева.
– В милицию пойду работать! – заявил участковый.
– Милый, выбрось это из головы раз и навсегда. В смысле не милицию, а наше замужество, – Иевлева поддалась какому-то непонятному ей самой порыву, она чувствовала, как сильно его влечет к ней, от этого она тоже чувствовала к нему нежность.
– А как же тогда в прошлый раз? – глухо спросил участковый.
– Ну пусть наша дружба будет иногда с эротическим оттенком! – улыбнулась Иевлева. – Но только днем! Хорошо?
– Не знаю, – буркнул участковый.
– У меня просьба, – окончательно перешла на «ты» Иевлева, – можно от тебя позвонить в город?
– Да, сейчас соединят, – засуетился участковый. Он не мог, хоть и старался, скрыть, как ему приятно это «ты». Набрал какой-то номер и служебным голосом сказал: – Соедините с Ростовом… – и, повернувшись к Иевлевой, спросил: – Какой там номер?
– 47-77-32, – сказала Иевлева.
– 47-77-32, – повторил он в трубку.
Подождав всего около минуты, он услышал ответ и, сказав:
