В понедельник утром, вернувшись с завтрака в спальню, Драко застал там Винсента и Грегори, стоящих на коленях перед сундуком Винсента, и лихорадочно роющихся там. Одежда, книги и всевозможные другие вещи уже валялись вокруг, расшвырянные во время поисков.
Северус ловко уклонился от летящего в его сторону одинокого носка, брошенного через плечо Грегори, и вышел из спальни, весело улыбаясь.
Драко посмотрел ему вслед. Выражение лица у Северуса было точь–в–точь такое, как при очередной удавшейся проделке. Что происходило на самом деле? Может быть, сейчас взорвется какая–нибудь припрятанная петарда? Или кто–нибудь угодит в мышеловку? И почему, интересно, Северус вообще покинул спальню? Обычно он всегда оставался поблизости, чтобы воочию лицезреть результаты очередной мелкой пакости.
Драко решил, что, видимо, спальне в ближайшее время ничего не грозит, и снова повернулся к Винсенту и Грегори, продолжавшим разбрасывать по комнате вещи.
— Что вы ищете? — спросил он, проходя мимо них к своей кровати, где он оставил портфель.
— Мое сочинение по Превращениям, — вздохнул Винсент. — МакГонагалл сказала переписать его, а теперь я не могу его найти. Я точно помню, оно лежало где–то сверху в сундуке, а теперь оно пропало.
Драко взглянул на бардак, устроенный в спальне.
— А ты уверен, что не выкинул его вместе с остальным хламом? — с сомнением спросил он.
— Хм…может быть, — признал тот, проследив взгляд Драко.
Драко смахнул со своего портфеля парадную робу Винсента и еще один одинокий носок, и бросил их назад в сундук Винсента, угодив ими Грегори в голову.
Бах!
— Ай!
Грегори, очевидно, ударился головой о стенку сундука. С робой на голове он вылез из сундука и принялся шарить вокруг себя руками, как слепой.
«Интересно, что он, вообще, ищет», — подумал Драко.
— Ты бы лучше спокойно собрал весь этот хлам, и, если не найдешь сочинения, поищи под кроватями, — посоветовал Драко Винсенту.
Винсент стащил свою парадную робу с головы Грегори и принялся аккуратно складывать ее.
— Спасибо, — пробормотал Грегори, ошеломленный внезапным возвращением исчезнувшего было зрения.
Он осторожно ощупал большую шишку в том месте, где его лоб соприкоснулся с стенкой сундука.
Драко почувствовал слабый укол совести, но затем решил, что голова Грегори все равно не понесла никаких повреждений.
«Особенно внутренних», — подумал он.
— Может, ты продолжишь после Истории Магии, Винс? — хмыкнул он, берясь за ручку двери. — А то еще опоздаешь.
Драко и Северус, разумеется, оба провели урок Истории за рисованием. Однако теперь Драко знал, что не следует заниматся этим же на Искусстве Магии…
Северус, напротив, ничему не научился со времени прошлого урока у профессора Флитвика, и дело кончилось тем, что рассерженный профессор отобрал у него свеженарисованный портрет Зеленого, сидящего на учебниках, и снял со Слизерина еще 10 баллов.
Утренние происшествия напрочь вылетели из головы Драко до тех пор, пока на уроке Превращения Винсенту не пришлось объяснять профессору МакГонагалл, почему он не может сдать домашнее задание. МакГонагалл сняла со Слизерина 5 баллов и пригрозила Винсенту наказанием, если тот не сдаст сочинение до среды.
В этот миг в класс вошел Северус, и положил на стол профессора МакГонагалл свой лист пергамента с написанным на нем сочинением.
Драко вдруг вспомнился другой лист пергамента, брошенный Северусом в огонь, о котором Северус сказал, что тот принадлежит не ему. А Винсент не смог найти свое сочинение…Но оно ведь лежало в его сундуке. В памяти всплыло воспоминание: «Нет, только у Блеза. У меня не было времени обыскать прочие сундуки…пока не было!» А еще Северус сказал, что «работает в этом направлении», когда они все пошли играть в квиддич, а когда они вернулись, его домашнее задание было почти готово…
— Что же, как видно, ты все же решил сделать домашнее задание, — с сарказмом сказала МакГонагалл, обращаясь к Северусу. — Может быть, в следующий раз ты и на урок придешь вовремя?
— Мне надо было отнести Зеленого, — возразил Северус. — Если ты разрешишь мне брать его с собой в класс, я не буду опаздывать.
МакГонагалл уже приготовилась дать мысленный отпор какой–нибудь умильной гримаске Северуса, но ее не дождалась.
— Преврати его в пепельницу и бери с собой в класс, сколько вздумается, — твердо сказала она. — В другом виде ему здесь делать нечего. Минус 10 баллов со Слизерина за опоздание.
Затем она раздала каждому из учеников по паре камней с указанием, превратить их до конца урока в пару резиновых сапог.
Драко на уроке не блистал. Ему никак не удавалось сосредоточится на камнях, а мысли его вертелись вокруг Северуса, домашних заданий, сундуков и петард. К концу урока его сапоги все еще сохранили серый цвет и каменную твердость.
Северус же, напротив, на Превращениях отличился.
В конце урока он с довольной усмешкой предьявил результат своих трудов профессору МакГонагалл.
— Зеленые сапоги, Северус? — недоверчиво спросила Минерва. — Причем один огромный, а другой крошечный? И это даже не пара. Они оба левые.
— Но это похоже на сапоги, и я изменил материал, — возразил Северус. — Признай, я делаю успехи.
— Я бы поставила тебе «двойку», но, поскольку я вижу, что ты стараешься, и даже выполнил домашнее задание… — она вывела в классном журнале большую «тройку».
Северус гордо улыбнулся и спустился в Большой Зал с ощущением почти полного счастья. Но его настроению не суждено было продержаться долго.
Одноклассники злобно покосились на него, когда он уселся за обеденный стол.
— Что это с вами? — поинтересовался Северус невинно.
— Ты что, действительно сжег мое домашнее задание? — спросил Винсент, с трудом сдерживая ярость.
— Да, — ответил Северус.
— Ты влез в мой сундук и украл мое домашнее задание! И потом просто взял и сжег его! — завопил Винсент.
— Нет, сначала я его списал, — уточнил Северус. Потом он внезапно вновь превратился в самого себя, холодного. — Ну и что теперь?
Винсент выплеснул ему в лицо свой стакан, наполненный тыквенным соком. Северус ответил ему тарелкой горячего супа. Винсент закричал и Грегори схватил свою тарелку…и за столом Слизерина вновь вспыхнула драка.
Профессор МакГонагалл все еще не спустилась в Большой Зал. И разниманть дерущихся пришлось присутствовавшему здесь же Дамбльдору.
Директор пребывал в премерзком настроении. Он проснулся с простудой, намного худшей, чем в первый раз, и даже мадам Помфри оказалась не в состоянии полностью излечить его. Насморк, конечно, прошел, но кашель все еще терзал его, голова раскалывалась от пронизывающей боли, а из ушей, разумеется, вовсю валил дым от принятого зелья…И он все еще понятия не имел, что делать с непокорными и неуправляемыми слизеринцами.
