— Хорошо. Делайте все, что можно сделать, — медленно проговорил Изагер. — Я выделю все необходимые средства.
Повисла тишина.
— Что насчет Слава, правитель? — прервал ее Иллар. — Я могу усилить его охрану.
— Этого не требуется. Займитесь лучше поисками убийц. Все силы сосредоточьте там. Охрану моему сыну обеспечит Юр.
Иллар наклонил голову. С одной стороны, могло показаться, что Изагер не вполне доверяет начальнику СБ, с другой стороны вроде бы все логично: направить все силы на устранение причины, а не следствия. Да и Юр, чего скрывать, даром что варвар, в одиночку стоит пяти его лучших людей.
— Оставьте внешнее кольцо охраны у дома. Наблюдения не нужно. После происшествия Слав… не склонен к прогулкам и никуда не выходит один, так что беспокоиться не о чем.
— Ваш сын очень изменился, правитель, — осторожно сказал Иллар. — Эта катастрофа, она сделала его другим…
Ему доносили о многих странностях Слава, проявившихся после крушения скутера. Такие вещи не проходят бесследно, и сына можно только пожалеть. Впрочем, врачи сказали, что он в полном порядке, значит, последствия пройдут.
— Да, — сухо сказал Изагер, — я знаю. Быть может, это и к лучшему. А как твои сыновья?
Это был не просто вопрос. Иллар имел двух сыновей, один из которых едва не попал на нижние уровни — лишь вмешательство могущественного начальника СБ спасло его от наказания. Несомненно, Изагер знал об этом, и вопрос не был данью вежливости — правитель показывал, что ему многое известно. Да, Служба Безопасности была могучей организацией, но вся информация, поступавшая на компьютеры СБ, поступала и к Изагеру. С этим Иллар ничего поделать не мог — все посты главных координаторов занимали исключительно орки, преданные лично Изагеру. Разумеется, это было сделано специально еще прежними правителями, чтобы СБ не взяла слишком много власти.
— Спасибо, хорошо.
— Тогда идите и работайте.
Иллар склонил голову и вышел. Правитель ничего не сказал о его сыне, значит, все в порядке. Он облегченно выдохнул. Начальник СБ не испытывал личной симпатии к Изагеру, но служил правителю честно, помня, что именно он однажды выдвинул офицера Иллара на столь важный пост. Не имея за спиной влиятельной семьи, Иллар всем был обязан Изагеру, и правитель знал, что тот не предаст.
После ухода Иллара правитель долго ходил по кабинету, сжимая и разжимая пальцы. Это помогало думать.
Славу очень повезло. Упав в трехстах километрах от Дирна, в местах, где нога цивилизованного человека не ступала сотни лет, он выжил и сумел дождаться спасателей. С того дня Изагер приказал охранять сына, как себя. Его агенты находились повсюду: в доме, где жил Слав, на улице и в окрестных домах, держа под наблюдением каждый шаг юноши. После катастрофы Слав изменился, забросил учебу, стал растерянным, многое забывал. Это пройдет, думал правитель, молодой организм справится с потрясением, и все станет, как прежде.
Начальнику личной охраны Изагера Юру было приказано находиться при Славе неотлучно. Многие недолюбливали Юра, ведь тот был варваром, родившимся в Пойме, и по происхождению никогда бы не занял пост, который занимал сейчас. Как истинный варвар, он слишком прям и независим. Но репутация непобедимого бойца, человека чести (ох, уж эти старые высокопарные фразы!), а главное — личные заслуги перед Изагером, заставила правителя остановить свой выбор именно на нем. Юр был, пожалуй, единственным человеком в Дирне, которого нельзя купить. Ни деньгами, ни привилегиями. Именно такой человек идеален для охраны сына, и только из‑за этих качеств Изагер приблизил его к себе. Когда‑то Юр спас ему жизнь, но Изагер не любил об этом вспоминать, чувствуя себя должником варвара. Неприятное чувство. Конечно, можно привлечь орка, но органические клоны, несмотря на все преимущества над людьми, скорость, быстроту реакции и отсутствие инстинкта самосохранения, все же проигрывали в одном. Они были никудышными наблюдателями.
Правитель чуял неясную тревогу. Охрана сына была надежной, но Славу нужен не безупречный телохранитель, а человек, который может замечать все и делать выводы. Лучше Юра никто не мог выполнить эту работу.
Четвертый день подряд по изнуряющей жаре Слав ходил за водой. Сопровождавшие его варвары менялись, но отношение оставалось прежним. Его ненавидели. Ненавидели все, от мала до велика, просто за то, что он был гмор. Что значило это слово, он так и не узнал. Старик Прич не говорил, скорее всего, и не знал. Да и какая разница, главное: Слава не считали человеком.
Единственной, кто проявил хоть какое‑то сочувствие, была Ангела. Уже за то, что девушка не смотрела на него, как на мерзкую тварь, Слав поклялся в душе, что обязательно отблагодарит ее за это… если останется жив. Жалость Ангелы он объяснял только одним: своей схожестью с пропавшим Володом, который, видимо, был близок с ней. Казалось бы, наоборот: девушка должна ненавидеть его, гмора, вдвойне, считать мерзким двойником…
Слав покорно сносил угрозы и тычки. Конечно, он боялся смерти, но еще больше боялся умереть как обреченное животное, как рыба под ножом. В юношеских фантазиях он грезил иной смертью. Если уж суждено, так лучше в сражении, с мечом в руке, так, как описывалось и показывалось в учебных фильмах об истории человечества. Там герои и вожди всегда умирали красиво, и смерть их оставалась в памяти на тысячелетия. Правда, Юр на это сказал: «Нет красивой смерти. Это бредовые мысли тех, кто никогда с ней не встречался. Герой не тот, что умер на глазах у всех. Многие из нас предпочли бы такую смерть. От когтей, зубов или меча. Истинный герой тот, кто не устрашится умереть в безвестности, но останется собой, не продаст и не предаст».
Так говорил Юр, но это было слабым утешением для Слава. Сколько раз он мог попытаться бежать и, скорее всего, погибнуть при побеге, но не рискнул, не сделал этого. Почему? Слав и сам не мог разобраться. Пожалуй, если бы он ненавидел варваров, он бы действительно попытался бы убить своих сторожей и убежать, но… Ненависть, что прививал ему отец, попала на плохую почву, не прижилась и не пустила корни. Мало того, чувствуя, как он относится к ним, и сами пустынники стали как будто мягче. К нему привыкали. И даже дети, бегавшие за ним с криками «гмор, я убью тебя, гмор!» притихли и почти не досаждали.
Беседы с Причем стали более разносторонними. Старик допытывался до всего: от жизни в Дирне до устройства приливных энергостанций, но многого понять, конечно, не мог. Зато принимал живейшее участие в сборке ветряного генератора. Старик оказался неплохим механиком и изобретателем, Слав поражался его не по–старчески живому уму. А вот в электрике Прич почти не разбирался, и юноше пришлось применять свои знания на практике, причем пользоваться допотопными самодельными инструментами и устаревшими схемами. Работать приходилось после изматывающих походов за водой и до поздней ночи, при свете свечей, но иного пути не было. Слав должен доказать варварам свою пользу, иначе…
