Все готово. Давай, Аэ, действуй. Я жду.
Но удара нет. Аэлла явно что-то затевает, но что? Дозорные заклятия молчат, значит, пока ничего опасного. Ждем и готовимся…
Время идет, на первый взгляд в промерзшем поле ничего не происходит. Парит, у берегов подергивается первым ледком гладь новоявленного озера. Не остается даже корчащихся в агонии раненых чудовищ — звезды-убийцы сожрали и их, не делая различия между своими и чужими. Видно, Аэ забыла выделить своих воинов. Вокруг царят мрак и тишина — хуже, чем на кладбище, ведь там растет трава, шелестящая под ветром, блестит солнце или звезды, на деревьях вьют гнезда птицы. Если рядом часовня или храм, по праздникам звонят колокола. Здесь — ни намека на движение. Мерзость запустения, даже не смерти (ибо она, если верить Левдасту — лишь оборотная сторона жизни, в нее жизнь переходит и из нее возрождается), а чего-то куда худшего, абсолютной Пустоты — вот что окружает Врата. Хозяева Врат правы: лучшего места для вторжения в Мир не найти.
Время идет, боевой азарт уступает место усталости и апатии. Наваливается усталость, что накопилась за восемь месяцев трудного и опасного пути. Хочется присесть на мерзлый шлак — очень кстати он кажется совсем не холодным — и перевести дух. Сегодня сделано немало, можно отдохнуть. Еще несколько часов в запасе есть — надо восстановить силы.
Тетрик встряхивает головой, отгоняя наваждение, напоминая себе, что Аэлла хочет обмануть, усыпить бдительность — и ударить. На время помогает. Но удара нет. Вместо него над полем боя разносятся звуки, которым тут неоткуда взяться. Ближайший Храм Исмины находился в Марддаре, а ближайший действующий — вообще далеко за Стылыми Холмами.
Вроде бы недолго продолжалось ученичество Тетрика, а оставило след на всю жизнь. Сердце подпрыгивает — и проваливается в пропасть. Он уже и не помнит многого из того, чему учила Налини, но нельзя оставаться спокойным, когда звучат табла, звенит струна ситары, выводя древнюю, почти как сами Боги Мирфэйна, мелодию священного танца-молитвы. Хотя слышал ее и видел раньше танец лишь однажды, Тетрик вспоминает, что именно звучит, с первых аккордов.
Он с изумлением оглядывается. Вокруг больше нет мертвой равнины — он снова в Эрхавене, в Храме, в огромном Зале Танца, где лучшим из жриц дозволяется танцевать перед ликом благой богини. Через открытые двери веет забытым зноем южного лета, по залу гуляет солено-влажный ветер с моря. Музыка несется из незаметной ниши в стене, она слышна в любом месте зала, ласковым теплом летней ночи обволакивает зрителей.
Сейчас будет выход. Интересно, чей? Тогда, помнится, танцевала сама Налини. Наставница привела их посмотреть, к чему нужно стремиться.
Диковинным грибом распускается длинная, зеленая, обшитая золотыми блестками юбка. В череде головокружительных поворотов, под звон ножных колокольчиков, в самый центр зала выплывает… Аэ?! Да, она. На руках огнем горят инкрустированные бриллиантами браслеты, в ушах — массивные серьги, пальцы унизаны перстнями. Все это — не просто побрякушки, они помогают Силе исминианской магии удерживаться в отведенном ей русле, изливаться тогда и так, как нужно.
Аэлла танцует уверенно и вместе с тем подкупающе-грациозно. Ее движения на волосок выверены, единственно правильны, исполнены Силы, но не разрушительной, убийственной Силы боевой магии, а завораживающе-плавной, ласковой Силы любви и жизни. Силы красоты. Еще она поет, чистый, сильный голос гулко разносится в напоенной ароматом моря и аркотских благовоний тишине.
…Исмина и Аргелеб попали в лапы Лиангхара потому, что разрушили любовь, поссорились на пустом месте. Забыли, что жизнь и любовь — важнее мелочных дрязг. Но разве не то же самое делает Аэлла? Да и сам он… Разве хоть раз, не считая беспомощной и жалкой попытки на госпитальной койке, пытался до нее достучаться? Да, сейчас Аэ не права. Но разве он всегда был прав? Даже если и так — нужно открыть Аэ глаза на правду, а не пытаться ее победить, доказав свою силу, но не правоту…
Теперь он понимает, отчего все случилось. «Мы подозревали друг друга во всех смертных грехах, ни на грош не доверяли, были убеждены, что сила всегда права. Бей первым, и победишь. Сати ввела всех в заблуждение. Но можно было хоть попробовать заговорить, попытаться понять друг друга? А меня никто не натравливал на друзей. Я бросился в бой по своей воле».
Он победил: главы Храмов, при всем опыте и жестокости, не видели Нехавенда и Марддара. Они не знали, что значит ненавидеть по-настоящему, до самозабвения. И у них не было Силы Мира. Теперь ненависть (не к Аэ, ее он не смог возненавидеть даже теперь — к ее кукловодам) толкнула в бой с той, кого полюбил раз и навсегда. Ненависть стала настоящей, самозабвенной и неистовой, потому что выросла из такой же любви. Потому и не стала разрушительной, не заслонила цель, к которой Тетрик шел восемь долгих месяцев.
Но в основе была любовь. А любовь — не забава, не жажда власти над тем, кого любишь. Настоящая любовь, способная породить настоящую ненависть — служение и смирение. Служение не гордыне и тщеславию, не ложному пониманию долга, а мечте, воплощенной в великой идее или в женщине, способной заслонить собой весь Мир. Как Аэлла. Он сражался за Мир потому, что в Мире живет Аэлла — и потому дошел. А теперь разрушает то, ради чего шел на Север сквозь кровь и страдания. То, что наполняет борьбу смыслом.
Раздражение на глупую злость Аэллы, ее неспособность понять самое важное, ушло. Он будет с Аэллой, как бы она не заблуждалась, и постарается убедить ее прислушаться к голосу любви. Сейчас надо поддержать Аэ, помочь ей вести танец.
Тетрик встает. Исчезают сбитые в дальней дороге сапоги, босые ноги приятно холодят отшлифованные ногами поколений жрецов мраморные плиты. Но и это неважно. Кажется, рядом смуглая, диковинно-прекрасная Наставница, она показывает, как правильно выполнять движения, подсказывает единственный подходящий момент для каждого из них. Тетрик не повторяет движения Аэллы — он танцует, на ходу изобретая свою линию. Он не сливается с Аэллой, не растворяется в ней, он дополняет ее танец, придавая ему целостность и законченность. Тетрик остается собой, наверное, больше, чем когда-либо — и в то же время ощущает себя неразрывным целым с Аэ.
«Я люблю тебя, — каждым своим движением говорит Тетрик. — Сражаюсь с врагами Мира потому, что в Мирфэйне есть Ты. Исполняю долг потому, что в нем могу выразить любовь к Тебе. Иду штурмовать Врата, ибо их Хозяева грозят и Тебе. Аэ, когда Исмина и Аргелеб поссорились, поставив гордыню выше любви, они забыли о долге и попали под власть Лиангхара. Но когда осознали, что любовь превыше всего, они стали сильнее его и победили саму смерть. Мы сможем остановить гибель Мира, только если повторим их путь. Аэ, будь со мной навеки!»
