отца? У негодяя были какие-то скрытые мотивы, к примеру, медленно уморить Ханя до смерти, чтобы потом самому занять его место! Или даже что-то ещё более зловещее!
Поразмыслить на эту тему Хань не успел. Вдалеке затрубили гуани, загремели барабаны — звуки приближающейся армии стали слышны даже тут, так что Хань поспешно направился к центральным воротам.
☯☯☯
Ждать пришлось довольно долго. В былые времена Хань разъярился бы на слугу, из-за поспешности которого пришлось потратить много драгоценного времени. Но теперь он просто стоял, наслаждался солнцем, лёгким весенним ветерком и блаженным ничегонеделанием. На что тут злиться, если сейчас Хань не стоит в тяжёлых стойках, не занят бессмысленным переписыванием свитков, не потеет, бегая кругами, и уж точно не получает побои и переломы?
Наконец, когда звуки гуаней и рокот барабанов стали совсем громкими и отчётливыми, главные ворота поместья Нао распахнулись. В них въехали двое всадников, один из которых держал знамя Императора, а второй — флаг рода Нао. Затем один за одним начали входить пешие гвардейцы, выстраиваясь по краям площади ровными рядами. Хань смотрел на войско отца с почти забытым детским восторгом — суровые воины были исполнены непреклонности и мощи, выглядели, словно свирепые тигры.
Подъехали повозки обоза, воины и слуги стали выносить добычу, складывая ларцы, сундуки, отрезы шёлка и тканей, ковры и пушистые шкуры неизвестных зверей, оружие и доспехи поверженных врагов. Роскошь трофеев просто била в глаза, и при мысли о том, сколько всего можно купить на эти сокровища, рот Ханя заполнился слюной. Но у слюны был кислый, отвратительный привкус овощей, риса и куриной грудки. Для чего это богатство, если им не получится насладиться, убивая себя на тренировках?
Вскоре прибытие закончилось, гвардейцы сформировали внутри идеальный строй, а солдаты и кавалерия остались за воротами. Затем гвардейцы перестроились, встав почётным караулом, не обращая внимания на горы сокровищ сбоку от них. Несколько гвардейцев схватили роскошные ковры и раскатили прямо на камнях площади.
Группка чиновников, пыжась от собственной важности, прошла через ворота и встала наособицу. Вперёд вышел один из них — в обуви с высокими каблуками, чтобы выглядеть выше, и пышном наряде из лучшего шелка провинции Цаньдунь. При взгляде на шёлковый халат, расшитый золотыми фениксами и драконами, Хань прямо ощущал его гладкость и мягкость. А затем он посмотрел на свои заскорузлые, полные мозолей ладони, на потрескавшуюся кожу, в которую въелась неотмываемая грязь тренировочной площадки, на ободранные костяшки загрубевших от тренировок пальцев и едва не заплакал.
— Великий Владыка Подлунного Царства, — неожиданно громким и гулким голосом заговорил чиновник, развернув украшенный золотом и шёлковыми лентами свиток, — Безупречный Правитель Тысячи Земель и Городов, Повелитель Дюжины Ветров, Сын Небесного Дракона, его великолепие Император провозгласил свою волю!
Оглашение Воли Императора означало, что сейчас, в эту самую минуту, устами чиновника говорит сам Сын Неба. Поэтому все немедленно склонились до земли: слуги растянулись ниц, воины и остальные чиновники встали на колени, как встал на колени и сам Хань. Только женщинам и детям, не имеющим взрослого имени, позволялось оставаться на ногах, но Мэй и мама тоже склонились, проявляя глубокое почтение. Глава рода Нао, прославленный генерал Гуанг, припал на одно колено — как и положено особе его статуса и положения. И, к полному бешенству и возмущению Ханя, ненавистный учитель не распростёрся на земле, а тоже встал на колено, словно являлся отцу ровней!
Ханю хотелось что-то предпринять, и будь он героем кристалла, вышел бы вперёд, разоблачил бы этого негодяя, сорвал все маски. Или придумал бы какой-то хитрый план, чтобы опорочить его перед ликом Императора, а потом скрытно наблюдал бы за Казнью Девяти Тысяч Мук. Но пока что приходилось только скрипеть зубами и слушать голос чиновника.
— …проявив неимоверные доблесть, выдержку, силу духа и разум, генерал Гуанг Нао не только наголову разбил полчища хунхунов, не только прогнал их до самых стойбищ, но и покорил их, принудив присягнуть Императору перед ликом их богов! Теперь граница Империи безопасна, впервые за три сотни лет три западные провинции могут вздохнуть спокойно, мирно жить и работать на благо Империи! У Империи на западе теперь появился надёжный щит! И заслуга в этом только генерала Гуанга Нао, чей полководческий талант уступает лишь искусству его дипломатии! Император, да святится его имя в веках и лунах, дарует Гуангу Нао титул «генерал первого класса», нефритовую табличку командира отряда личной императорской гвардии и право ношения Имперского Флага Дюжины Драконов! Теперь ему дозволяется входить к Императору без доклада и отдавать приказы наместникам провинций. Писано сие собственной рукой Императора в пятый день месяца Зайца года Деревянной Обезьяны!
Отец поднялся на ноги и медленной полной достоинства походкой подошёл к чиновнику. Он почтительно принял двумя руками свиток с волей Императора и провозгласил:
— Этот свиток будет повешен на самом почетном месте дома семьи Нао!
Хань закипел от злости. Почему-то ни отец, ни мать не позволяли вешать свитки с его высказываниями в главном приёмном зале. А стоило побить каких-то грязных дикарей и получить от Императора свиток, так сразу нашлось подходящее место! Подумаешь, какие-то там хунхуны! Варвары завидовали богатствам Империи, нападали на неё всегда и со всех сторон, а отец постоянно с ними воевал. Так что если вешать каждый императорский свиток, то на стенах вообще не останется места! И вообще в Империи полно мастеров ци, могли бы разбить всех варваров давным-давно, без помощи отца! А мерзавец-учитель считается целым грандмастером, если он такой могучий, то чего отсиживается в поместье Нао? Почему не пошёл и не показал этим хунхунам сам? Да потому что сражаться со свирепыми дикарями не на жизнь, а на смерть это не трусливо издеваться над мирным учёным и философом Ханем!
Церемонии шли своим чередом, слуги метались, словно ошпаренные собаки, постоянно прибывали гости, над кухней клубился пар и дым, сновали повара и поварята. Хань опасался, что учитель снова заставит его делать что-то унизительное, опозорив перед чиновниками, гвардейцами и гостями, но тот был явно занят. Когда он тащил на кухню огромную стопку дров из какой-то непонятной синевато-перламутровой древесины, которая, несмотря на то, что была выше трёх его ростов, почему-то не падала, то лишь коротко бросил Ханю:
— До банкета можешь отдохнуть.
Хань не верил в такую щедрость, этот подлец явно задумал что-то коварное, наверняка собирался как-то его мучить или снова подвергнуть изнурительным тренировкам. Но пока было время, следовало его использовать с пользой — а именно: потратить на здоровый крепкий сон.
Он отправился было в
