Перл сглотнула.
— А если нет?
Он пожал плечами.
— Тогда сделка не состоится.
— Что? — Перл широко распахнула глаза. — Никакого выступления?
— Вообще ничего. — Астор Михаэле встал и направился к выходу. — Если вы впятером не в состоянии договориться о названии, то как, интересно, вы будете гастролировать вместе? Как вообще вас можно будет записать? Как могут «Красные крысы» выполнять свои обязательства перед вами на протяжении пяти лет, если вы не в состоянии согласовать одно простое название? — Он стоял в дверном проеме, надевая темные очки на смеющиеся, слишком большие глаза. — Так что если вы не согласуете что-нибудь идеальное, сделки не будет.
— Но… это же не взаправду? — спросила Перл.
— Взаправду. У вас есть час. — Астор Михаэле взглянул на часы. — Неплохая мотивация?
Некоторое время мы сидели в молчании, увеличенные фотографии крыс таращились на нас. В комнате витало чувство вины, как если бы мы вместе совершили какое-то ужасное преступление.
— Может, это такая ирония? — спросила Алана Рей.
— Ммм… Не думаю, — ответила Перл.
— Дерьмо! — сказал Мос — Что будем делать?
Перл, внезапно рассердившись, повернулась к нам с Мосом.
— Я знала, что мы должны придумать название, пока нас было трое, еще на первой репетиции. Теперь все гораздо сложнее!
— Эй, послушай! — Я вскинул руки. — В тот день я предложил, чтобы мы назвали себя «Б-секции». Чем плохо? — Мос и Перл просто неотрывно смотрели на меня в упор. — Что? Не помните? «Б-секции»?
Перл перевела взгляд на Моса и снова на меня.
— Да, помню. Но мне было неприятно объяснять, что названия групп, базирующиеся на музыкальных терминах, — все эти «Фа-диезы», «Обертоны», «Магнитофонные ленты», — в сущности, какие-то увечные, ни о чем не говорящие.
Мос пожал плечами.
— А я просто подумал, что ты шутишь, Захлер. В особенности во множественном числе. Глупо.
— Во множественном?
— Ну да. С добавочным «и» на конце. Как будто мы какая-то группа пятидесятых типа «Роккетс»[47] или чего-то в этом роде.
Минерва захихикала.
— «Роккетс» — это кордебалет, Мос. У них длинные, вкусные ноги.
Ладно, может, она еще не совсем нормальная.
— Не важно, — сказал Мос. — Я не хочу быть группой во множественном числе. Потому что если мы «Б-секции», то, что такое каждый из нас? Б-секция? Привет, я Б-секция. Вместе я и мои друзья — много Б-секций.
Минерва снова захихикала, а я сказал:
— Знаешь, Мос, что угодно звучит глупо, если говорить это много раз подряд. Какую замечательную идею ты предлагаешь?
— Не знаю. Что угодно конкретное, лишь бы не во множественном числе. — Он пнул ногой стол Астора Михаэлса перед собой. — Например, «Стол».
— «Стол»? — простонал я. — Это же просто гениальное название группы, Мос. Гораздо лучше чем «Б-секции». Давайте поднимемся наверх и заявим, что хотим быть «Столом».
Мос закатил глаза.
— Это же просто пример, Захлер.
Я снова обмяк на кожаной кушетке. Я хорошо представлял себе, что будет дальше. Классический Мос-вето. Всякий раз, когда мы решали, какое кино смотреть, Мос никогда ничего не предлагал, это должен был делать я, а он лишь говорил: «Нет», «Не интересно», «Мура», «Это мы видели», «Субтитры плохие»…
Перл наклонилась вперед.
— Ладно, ребята, не стоит паниковать.
— «Паника»! — воскликнул я. — Мы можем называться «Паника»!
— Уж лучше быть «Столом», — пробормотал Мос.
— Перестаньте! — сказала Перл. — Одно предложение за раз. Недели две назад у меня возникла одна идея.
Мос стремил на нее свой типичный вето-взгляд.
— И что это?
— Как насчет «Безумие против здравомыслия»?
— Перл, дорогая, — заговорила Минерва. — Тебе не кажется, что это, типа… подчеркнуто?
Она смотрела на Алану Рей, не замечая, что все остальные смотрят на нее.
— Это не о нас, — ответила Перл. — Это обо всем том диком, что происходит вокруг. Типа черной воды, кризиса санитарии, волны преступлений. Типа той безумной женщины, которая выбросила «Стратокастер» на меня и Моса… именно так и возникла наша группа.
— Ну, не знаю, — сказал Мос. — «Безумие против здравомыслия». На мой вкус, чересчур вычурно.
Счет два — один в пользу Моса-вето.
Я пытался что-нибудь придумать, отдельные слова и фразы крутились в голове, но Перл была права: чем дольше силишься поймать удачное название, тем дальше оно ускользает от тебя. Чем глубже музыка проникла в сознание, тем невозможнее становится описать ее в двух-трех словах.
Молчание нарушил пронзительный визг демонстрационной записи какой-то метал-группы, загрохотавшей по всему офисному зданию. Казалось, стальные стены сейфа сдвигаются, воздух становится все более спертым. Я вообразил картину: Астор Михаэле захлопывает дверь, и мы остаемся тут придумывать название группы, пока у нас не кончится кислород.
Я вспомнил о грохоте и ударах в здании на Шестнадцатой улице, где мы репетировали, и подумал, все ли тамошние группы имеют названия.
Сколько всего групп в мире? Тысячи? Миллионы?
Подняв взгляд на стоящие вдоль стены сейфы, я подумал: а может, нам всем просто присвоить номера?
— Почему бы просто не взять что-то совсем простое? — предложил я. — Скажем… «Одиннадцать»?
— «Одиннадцать»? — тут же среагировал Мос. — Это потрясающе, Захлер. Но «Стол» все равно лучше.
Минерва вздохнула.
— С «Безумием против здравомыслия» вот еще какая проблема: это название ложно по существу, учитывая, как у нас, типа, обстоит дело со здравомыслием.
— Это, конечно, чистое здравомыслие — заставлять нас таким образом подбирать название группы, — заявила Перл, сердито глядя на фотографии крыс.
— Такого рода ультиматум — это вообще-то обычная практика компаний звукозаписи? — спросила Алана Рей.
— Нет, — ответил я. — Это совершенно паранормально.
Глаза Перл вспыхнули.
— Эй, Захлер, может, нам стоит назвать себя «Паранормалы»?
— Опять множественное число, — сказал Мос. — Вы что, ребята, не въезжаете насчет того, что множественное число не годится?
— Ой, да отстань ты со своим множественным числом! — воскликнул Перл. — Пусть будет «Паранормальная», если тебя так на этом зациклило.
— Слово «Паранормальная» может иметь два смысла, — произнесла Алана Рей.
Мы уставились на нее. В тех редких случаях, когда Алана Рей открывала рот, все внимательно слушали.
— Приставка «пара-» может означать «близко, рядом», — продолжала она. — Типа параюристы[48] и парамедики,[49] которые помогают, то есть работают рядом с юристами и врачами. Но это также может означать и «против, от», типа тент[50] от солнца и парадокс, то есть противоречивое высказывание.
