Нечаянно вздрогнув, я глянула искоса на предателя и негодяя. Тот, сузив потемневшие глаза цвета предгрозового моря, мысленно расстреливал мою персону. С чувством, толком и расстановкой. Раз так надцать.
Правда, на чужие инсинуации я не повелась. Наоборот — поправив прическу, широко и приветливо улыбнулась, подмигивая ближайшему от меня гайдуку. Парень остолбенел, даже кнут выронил. Прия-ятно, когда на тебя так реагируют…
— Это переходит всяческие нор… — начал разворачивать психическую атаку маг. Голос ровный, но любая другая уже с содроганием и холодным потом вспоминала бы Отелло и Дездемону.
Вместо страха во мне подняла голову закипающая ярость. Перед глазами начала колыхаться алая пелена, как-то стали вспоминаться приемы работы с ножом, которыми когда-то поделилась Инка-Головастик… а еще видеошкола уличного боя подручными предметами…
Но волшебник не унимался. Властным тоном с жесткими нотками он повел затяжной артобстрел моей невысокой морали и павшей добродетели. Закончилось патетичным призывом:
— Леди Алек…
Убить Грэга при свидетелях, с особо отягчающими обстоятельствами мне помешали вышедшие на крыльцо барон с тетушкой. Ревнивец немедленно заткнулся и снова прикинулся шлангом гофрированным… сделал вид, что мы с ним вроде как незнакомы.
Да и фиг с тобой, лось недобитый, тут и кроме тебя интересные мужики есть! А кто не успел, тот опоздал.
Графиня распорядилась, чтобы две ее горничные ехали отдельно от нас, в легкой двуколке. Предусмотрительная! Не хочет, чтобы наша грызня стала достоянием общественнос… слуг.
— Прощайте, Александра! — галантно поцеловал мне руку барон и стрельнул глазками, чем немало меня смутил. — Увидимся в столице.
— Спасибо вам за все! — благодарно улыбнулась я и потопала к карете за графиней.
Как только я устроилась на мягком сиденье и откинулась назад, дама постучала веером в потолок транспортного средства. Кучер щелкнул кнутом, гикнул, и мы тронулись.
В правое окно было хорошо видно молодцеватого, скачущего рядом Грэга, в левое — одного из красавчиков-гайдуков. Конвой у нас был… позавидуешь сама себе.
Цок-цок, бум! Мы ехали в колыхающемся лакированном рыдване, а я, задыхаясь от приторно-сладкого цветочного запаха духов спутницы, была вынуждена терпеть ее неуместное любопытство.
— Итак, — не слишком вежливо привлекла мое внимание графиня, коснувшись моей руки веером. — Слезливую историю бедной родственницы барона я уже слышала от племянника, но все же хотелось бы услышать и твою версию.
Я вздохнула и без особого удовольствия поведала (с некоторыми купюрами) свои приключения. В купюры вошли все сцены 18+ и сопутствующие им раненые чувства.
— Изъясняешься ты более-менее изысканно, — снисходительно, с оттенком презрения сделала вывод графиня, выслушав мое повествование. — Язык не засорен крестьянским говором, и ты используешь правильные обороты речи…
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я.
— Подожди, милочка, — остановила она меня. — Я еще не закончила! Но, помимо этого достоинства, у тебя сплошные недостатки. Как то: неумение вести себя в обществе, незнание манер, полное отсутствие вкуса, довольно заурядная внешность…
— То есть надо бы хуже… но некуда, — абсолютно серьезно кивнула я. Подпустила во взор лукавства. — Я подлежу восстановлению, или так оставим?
Графиня опять попыталась строить из себя неприступную аристократку, но любопытство взяло свое. Наклонившись ко мне, графиня Дальвинг шепотом спросила:
— Лучше скажи мне, какие отношения связывают тебя и этого молодого человека? — Кивнула на Грэга.
— Никакие, — абсолютно честно ответила я, намеренно пропустив красноречивое словечко «уже», поскольку не желала вдаваться в унизительные и обидные подробности.
— Почему-то мне в это не верится, — сощурилась графиня. И я поняла, кто научил барона искусству ведения допроса. Еще до пыток не дошло, а уже мороз по коже!
— Ваше полное право — верить или нет, — спокойно ответила я, глядя на нее кристально честными, незамутненными глазами.
— Ну хорошо! — Лоретта хлопнула веером по ладони, затянутой в перчатку. — Не хочешь — не говори. Пока.
Ой, спасибо! Значит, пока пытать не будут. Видимо, испанский сапог и дыба в удаленном доступе. Хоть в чем-то повезло!
— Хочу сразу выяснить одну вещь, — напирала леди Дальвинг. — Спящая в горах — легендарная личность в нашем мире. Но на данный момент вы до этой личности недотягиваете, хотя ею и являетесь. Вот такой парадокс.
— Вы меня весьма утешили, ваша светлость, — не удержалась я от шпильки. — Теперь буду спать крепко и спокойно — меня не найдут!
— А ты хочешь славы, девочка? — вперила в меня орлиный взор тетушка. — Это вполне возможно, но крайне неразумно…
Я отрицательно замотала головой, стискивая руки на коленях и комкая подол. Усилием воли преодолела несвойственную мне робость, выпрямилась и, блестя глазами, ответила:
— Во-первых, госпожа графиня, двести лет — срок отнюдь не детский. Так что не девочка, увы… Во-вторых — мне и так неплохо! Никогда не любила публичность.
— Приятно слышать, — подобрела мадам Лоретта, ерзая на походной скамье-диване. Через минуту возобновила допрос с пристрастием: — А что думает по этому поводу Грэг? Собирается ли он представить вас своему наставнику, господину гер Силиоту?
— Он на этом настаивал, ваша светлость, — призналась я. — Но я своего согласия на то не давала. — Скромно умолчав, но что же именно давала.
— Это… — начала фразу Лоретта, но не успела ничего сказать по причине резко остановившейся кареты и криков снаружи.
Нас сбросило с сидений. Мою ногу свело судорогой, и я невольно застонала.
— Саша, — всунулся в окно Грэг. — Сиди тут и не вылазь! Здесь опасно. И вы, леди, тоже! — Загородил окно, доставая оружие.
— Странное поведение для отношений, характеризующихся «ничего», — задумчиво пробормотала графиня, приводя себя в порядок.
В другом окошке замаячил гайдук и проорал:
— Нападение! Звери! — И убрался, тоже закрывая собою окно.
Горничные визжали, гайдуки орали… Слышался топот…
— Ничего не понимаю, — призналась тетушка, проявляя признаки слабого беспокойства. — Какие звери? Теперь так называют нападения разбойников?
Я прислушалась и за криками людей услышала звериный рев.
— Кажется, я понимаю… — начала я, но тут раздался звук выстрела. — НЕТ! — заорала, рванув на себя дверцу. Угу, счас! Я обалдело уставилась на дверь, соображая, как вырваться наружу. Никакой таблички и инструкции на ней не висело.
