— Я собиралась пойти к вам, чтобы поговорить. — Маша и хотела бы нащупать стул, чтобы сесть рядом, но стульев на кухне, как назло, не оказалось, и она стояла рядом, неуклюже прикасаясь к её плечу. — Правда. Дурацкая какая-то история, да? Ты извини меня, правда. И за майонез, и за всё остальное.
Инесса оттолкнула её руку так остервенело, что Маше пришлось отступить.
— Да какой ещё майонез? — закричала она в такой истерике, что обычно приятный и глубокий голос превратился в визгливый лай. — Хватит городить ерунду, ты не нужна мне вообще. Вместе со своими извинениями. Уйди отсюда и не лезь.
«Вот и опять Сабрина оказалась права», — первым делом пронеслось в голове.
— Да хорошо, я уйду. — Защищаясь, Маша выставила вперёд руки. — Только воды попью, можно?
Не дождавшись ответа, она снова включила фонарь и ушла к горе посуды. Руки немного подрагивали, но Маша из принципа зачерпнула полный половник коричневого варева, которое гордо называлось чаем, и вылила его в кружку. Она стояла спиной к разделочному столу и пила большими глотками, убеждая себя, что так и надо, вот только мерзенькое ощущение в груди…
Маша обернулась и снова увидела голубой квадратик телефонного экрана. По светящимся кнопкам скакал палец Инессы, то набирая текст, то вдруг стирая всё подчистую. Такое знакомое состояние.
— Тебя бросил парень? — спросила Маша, хоть сама себе уже клятвенно пообещала уйти и даже представила, как посплетничает с Сабриной на эту тему.
Инесса смолчала, закрывая ладонью телефон. Она сообразила вдруг, как хорошо видны её сообщения в тёмной кухне.
— Я не читала, — сказала Маша. — Ну, просто хотела сказать, что понимаю тебя. У меня тут тоже… пару месяцев назад. Не хочется вспоминать даже.
— Уходи, — повторила Инесса уже почти спокойно.
— Уже. — Маша поставила чашку на край стола и выключила фонарик, чтобы привыкли к темноте глаза. — Только знаешь, парень, который устраивает девушке истерики, не стоит и прошлогодней метки. Пусть лучше сидит под крылышком у своей мамочки.
…Зевая, как будто не спала трое суток, Маша пришла на поляну общего сбора, где уже ждала всех Эльза, постукивая пальцем по циферблату наручных часов. Маша поймала вопросительный взгляд Сабрины.
— Я ходила на кухню попить воды.
Лицо той смягчилось, и она шагнула ближе, едва ощутимо обхватывая Машу за талию.
— Рада, что ты рада, — выдохнула она, опуская взгляд к тёмной земле. Под их ногами вился забытый обрывок провода. Налетевший вдруг ветер сорвал с головы капюшон и унёсся дальше, пугать спящих птиц.
— Опаздунов не жду, — объявила Эльза и сама зевнула во весь рот. — Передадите потом. Сегодня такое задание: где жизнь встретилась со смертью. Да, и вот ещё, тучи по небу какие-то нехорошие ходили, будьте внимательны.
Бормоча и переговариваясь, все разошлись, а Эльза, в голубом плаще похожая на привидение, пошла к домику. Маша подняла взгляд: в окне на втором этаже бился крошечный огонёк, пламя свечи.
— Возле дальнего посёлка должно быть кладбище, — сообразила она.
Сабрина предупредительно зашипела и оттащила её в сторону.
— Ты ещё крикни, а то не все расслышали.
— Я хотела тебе кое-что рассказать.
Их однокурсники быстро рассыпались по склону: кто ушёл вниз, кто забрал правее или левее, и в полумраке леса они с Сабриной очень скоро остались одни. Маша оглянулась, но стационара уже не было видно, быстро скрылся за деревьями даже слабый свечной огонёк в окне Эльзы.
— Вчера я видела кого-то у нас на территории. После того, как упал фонарь, и все уже разошлись, я пошла к домику преподавателей. А там стоял он.
Шуршали ветки, и ей постоянно приходилось уклоняться, чтобы не хлестнуло по лицу. Лес здесь не был таким уж густым, но в темноте Маша то и дело налетала на кусты.
— Мало ли кто мог там стоять? — удивилась Сабрина.
— Если бы это был кто-то из ребят, он бы сказал что-нибудь. Ну, по крайней мере, не замер, таращась на меня.
— Может, кто-нибудь из дачников заблудился. Ну, шёл человек, увидел тебя, обалдел.
— В три часа ночи? — Маша и сама слышала, как глупо звучат её доводы, но чем сильнее темнело в лесу, тем яснее представлялась ей неподвижная фигура вчерашнего гостя.
— Дачники, они такие.
Когда они вышли к полю, идти стало чуть легче, хоть под ногами то ли шуршал в траве ветер, то ли сновали ночные зверьки.
— Ну так что, к кладбищу? — вздохнула Маша, пытаясь высмотреть вдалеке огни посёлка. Ночной прохладой смыло сонную одурь и зевоту.
Сабрина мотнула головой, и хвост её волос метнулся на фоне серого неба.
— Очень уж очевидно. Думаю, парни нас обгонят и соберут там все метки. Что ещё подойдёт под её загадку?
В зарослях орешника Маша обломала себе крепкую ветку, прочную, но не толстую, и пошуршала ею в траве перед собой. Тут же с шорохом метнулись в сторону крошечные тени.
— У того берега, где мы днём собирали камни, Эльза рассказывала, затонул пассажирский теплоход. Подойдёт, как считаешь?
— А много ещё людей слышали, что она рассказывала?
— Ты же знаешь, она так нудит, что её редко кто до конца дослушивает.
— Тогда пойдём.
Дослушать экскурсию Эльзы до конца — как получить решебник ко всем её заданиям, но вот только задача оказывалась чаще всего невыполнимой. Каждый раз Маша решалась записывать за ней каждое слово, ну или хотя бы через одно, брала с собой тетрадь, и каждый раз бросала на половине лекции. Лучше побродить ещё час по лесу, — решала она, — чем умереть от скуки где-нибудь на бережке.
Ширина, длина и глубина Совы, сведения о населении всех городов, которые размещались по её берегам, иногда перемежались с действительно нужными сведениями вроде крушения теплохода. Вот только дослушать до нужного места мог не каждый. Тетрадка валилась из рук, переставали писать все ручки, и затекали от неудобной позы ноги, а Эльза продолжала носиться по берегу, махая руками от возбуждения.
— Почему я не добросовестный курсант? — вздыхала Маша, борясь с желанием включить фонарик. Если бы она хорошо рассмотрела и запомнила дорогу днём, она бы не собирала по ночам все кочки. — Мы же только одну найдём и спать, да, Сабрина?
Та неразборчиво усмехнулась в ответ.
— Старый колодец, — вспомнила Маша, перебирая в памяти обрывки экскурсий. — Как думаешь, в него кто-нибудь падал?
Старое поле было исполосовано тракторными следами, где вывороченные комья земли давно засохли, но глубина борозд позволяла подвернуть ногу, как нечего делать. Маша обернулась: ей опять почудилось движение за спиной. Там раскачивались от ветра ветви красных клёнов, и ничего больше.
