Умчался вверх, как чистая струя пара, оставив под собой
Грязную землю, всю в складках.
"О мой Господин, я полечу с тобой,
Разреши мне последовать за тобой на Гору Гун-сан,
Разреши мне увидеть прирученных людей Девяти Земель."
Но мой господин скачет на вихре, облака — знамя в его руке.
"Я вымою твои ноги в Небесном Источнике!
Я высушу твои волосы на Берегах Солнечного Света.
Я соберу сладкие цветы и совью венок для того, кого люблю."
Я кричу песню и ее уносит ветер,
И я вечно стою на одном месте, медленно выгибаясь как деревце ивы.
Слова песни, глубоко врезанные в камень, сохранились очень хорошо, в отличии от рисунков. Время поработало над ними, но все-таки можно было разобрать, что у печальной певицы родились дети. Если конечно можно назвать их детьми, потому что это были те самые полубоги-полудемоны, описанные Небесным Мастером.
Я затаил дыхание и невольно отступил назад, когда увидел маленького старика, бросающего огненный шар, чудовищного музыканта и собачью голову без тела. Но в дальше песня описывала не восемь монстров, а девятого ребенка, божественно красивого, родившего обычным человеком. Глаза Мастера Ли сверкали, пока песня рассказывала о том, как мальчик рос, шел от триумфа к триумфу, и наконец стал помощником короля. Ни один герой не мог устоять против храбреца, ни одна женщина не могла сопротивляться красавчику. Однажды он поскакал на гору Кунь-лунь, где, как ему сказали, жила великая богиня, и вот как он рассказывает об этом в песне:
Аромат бамбука наполняет уединенную гору
На длинных волосах травы сверкают капли росы
Высокие деревья образуют вьющийся тоннель.
Между ними растут красные розы, затмевающие солнце.
А их шипы пронзают облака.
Пьяные камыши пляшут в кристально чистых озерах,
Соревнуясь с тенями неба.
Драконьи яйца кипят и трескаются в воде.
Или это сверкает рыбья чешуя?
А дальше сама Госпожа лежит на изумрудно-зеленой подушке.
"Госпожа, наденьте наряд из фиговых листьев,
Повяжите ваш пояс из шелка и заячьей шерсти,
Взгляните на ваши владения с высоких каменных пиков,
Расчешите радугой волосы, пусть глаза наполнятся смехом,
Оторвитесь от лености, ищите мечту —
О Повелительница Озера, Хозяйка Гор и Равнин, ищите меня!"
Изящный кавалер никогда не отступал, не отступил он и на этот раз. Ничем не занятое, скучающее, ищущее развлечений существо, которое могло послать более мудрого человека прямо в ад, не отвергло дерзкого смертного:
В карете из цветущих магнолий и лилий,
Под флагом, сплетенным из роз стебельков,
И украшенных цветущими ирисами,
Она правит темно-коричневыми леопардами,
На поводу у нее свирепые рыси.
Грохочет гром и молнии раскалывают небо,
"Я воздвигну беседку на мягком камне,
Для прекрасного гордого юноши, сладкого как персик.
Со стенами из ирисов, с полом из мрамора.
Из цветущего перца я сделаю крышу,
Стропила из сливы, а окна из лилий,
Белый флаг из лотоса взовьется над домом.
Из донника сделаю экран от духов,
На полу разбросаю сладкие хризантемы,
Ароматный укроп и красную петрушку.
Осенние орхидеи с зелеными листьями и алыми стеблями,
И тысячью цветов наполню двор.
Кавалер стал любимцем богини — он всегда становился любимцем, где бы он ни был — и в конце концов она доверила ему отвезти на своей карете Персики Бессмертия на пир богов. Управляя каретой с запряженными в нее драконами, он проскакал мимо Юпитера, вокруг которого безостановочно крутится пояс из черепов, измеряя Время.
Драгоценные лунные семена вплетены в его волосы,
Его одежда-радуга сверкает в ночном небе.
В шапку вшиты кометы, пояс из упавших звезд,
Из его ножен рвется сияние солнца.
"Умирает тот, кто не рискует!" кричит он звезде-времени.
И его меч разрубает черепа. "Сгниет все, что не растет!".
Кавалер съедает Персики Богини,
И получает жизнь, вечную как Небо или Ад.
Жажда бессмертия ослепила кавалера, и вселенная вздрогнула от ужаса, когда он заплясал от наслаждения. Его оглушило, и когда птичка Цзяо-мин закричала, предупреждая об опасности, он услышал только победную радостную песню. Он сошел с ума, и взмахнул кнутом, собираясь разнести в клочья любую звезду, оказавшуюся на его пути, и закричал драконам, чтобы они неслись еще быстрее.
Одна стояла Госпожа Озер и Гор
На голой вершине, окидывая взглядом свое царство.
У ее ног клубились облака, мрачные и серые.
Погасли серебряные лучи луны
Когда Госпожа призвала гром,
Загрохотавший у ее ног.
Поднялись тигриные глаза
И небо перечеркнули горящие полосы.
Обнажились тигриные зубы, сверкнули тигриные когти,
И тигриный крик достиг нефритовых драконов.
Они встали на дыбы, подпрыгнули и заревели.
Тигриный смех окутал маленькую фигурку,
Которая слетела с колесницы, закружилась и полетела вниз,
Освещенная лучами звезд и луны.
Метеор пронесся сквозь небо и упал в земную грязь.
Кавалер приземлился в болоте, совершенно невредимый, и отправился вниз, в одно из святилищ великой богини. Там он нашел плоды своей жизни с богиней: две корзинки с младенцами и два амулета с именами детей. Мальчик казался маленьким, сморщенным и несчастным, и на его амулете было написано Хуай-И «Зло». Зато девочка было невероятно красива, вот только в ее глазах навсегда застыл испуг, и на ее амулете стояло Фэн-Ло «Безумие». А маленькой шкатулке рядом с детьми кавалер нашел зеркало и третий амулет, на котором с ужасом прочитал Цзи-ту «Завистник». И когда он посмотрел в зеркало, то обнаружил, что богиня дала ему лицо Завистника. Он подхватил младенцев и с диким криком убежал в лес, и вот конец его истории, написанный исключительно странными стихами:
Голубой енот уснул, обливаясь кровью,
Холод лисам протянул лапы к изголовью.
А столетняя сова дико засмеялась,
Смерть по лесу побрела, и в село забралась.
Пес залаял на луну, побелев от страха,
Гуси с утками легли, стали горстью праха.
Люди плачут и вопят — косит их холера.
Серый призрак песнь поет — песню Кавалера.
В воздухе прозвучали последние слова, мы отступили назад и переглянулись.
— Великий Будда, это похоже на безумную колыбельную, — сказал Янь Ши.
— Или на самые мрачные стихи Ли Хэ,[18] — заметил Мастер Ли.
