Диниэр повертел в изуродованных пальцах инструмент даже с некоторой опаской, по щеке скатилась первая слеза… Он не мог с точностью сказать, как долго он плакал, но оказывается, слез в нем накопилось больше, чем он мог представить. Они рвались наружу, оставляя после себя пустоту и острую болезненную легкость. В какой-то момент Динэ осознал, что он плачет, уткнувшись в колени темного, а тот утешающее гладит его по голове.
— Зачем вы возитесь со мной? — эльфенок выпрямился, утирая ладонью покрасневшие опухшие глаза, — Не верю, что только из-за того, что я могу что-то знать, или чтобы перетянуть меня на свою сторону! Почему вы меня спасаете? Я ведь ваш враг!
Диниэр отвел отрастающие волосы и повернулся, демонстрируя знак на шее.
— Я — посвященный. Противостоять вам мой долг…
— Глупый ты еще, — с беззлобной насмешкой над подобной серьезностью Дамон отвел его руку, — Ну какой ты мне враг! И знаю я что это за знак, даже имя вашего командора могу назвать — думаю, что не ошибусь… Если тебе так тяжело здесь, и ты хочешь уйти, я не буду тебя держать. Теперь ты все знаешь, я могу хоть завтра отвести тебя в больницу. И даже не прошу молчать — в этом уже нет необходимости.
Дамон испытующе наблюдал за эльфиком. Динэ вздрогнул и судорожно вздохнул, но слез уже не осталось.
— Я никому ничего не скажу.
Мужчина нахмурился от смысла, стоявшего за невинной фразой.
— Диниэр, — голос прозвучал резко, — ты и твои наставники путаете собственно душу, личность, с источником, из которого возможно черпать энергию, предрасположенность к определенному виду чар. Кто-то рождается художником, кто-то войном, а кто-то горшечником — и только! Если исходить из рассуждений твоих наставников, то Ингер должна проводить время, умучивая птичек, котят и щенков, пока не может добраться до кого-нибудь посильнее. Однако ты сам видишь, что она совершенно иная, невзирая на свои темные способности. Дело в том, что нас чаще караулит безумие, и в отличие от Светлых, от подобных мне не ждут чего-то хорошего… Черные изначально не связаны моралью либо обязательствами, поэтому очень легко поддаться дурной молве, искушению и забыться… Но то, какой ты есть, зависит только от тебя, а не от магии и чар! Я сожалею, что из-за этого заблуждения, ты скорее всего окажешься изгоем. Прости, все вышло не намеренно!
Диниэр подавленно молчал. Когда темный озвучил последствия случившейся с ним катастрофы, в нем словно что-то окончательно надломилось и умерло. Способность чувствовать что-либо — иссякла. Он лишь покорно кивнул в ответ на совет мага подумать, успокоиться, и дать излечиться хотя бы телу, — обещание покоя было слишком заманчиво.
Дамон оставил затихшего Диниэра в уверенности, что в ближайшее время эльфенок по крайней мере прекратит свои суицидальные попытки и перестанет ото всех шарахаться. Однако за дверью его поджидала еще одна морока.
— Как вы можете?! — выпалил Сивилл, даже не пытаясь скрыть, что подслушивал, — Из-за него…
— Сивилл! — уставший Дамон оборвал его может быть даже суровее, чем ему хотелось, — Учись быть терпимее!! С Ингер все будет в порядке, а Динэ сделал это не специально.
Действительно, врядли бы эльфенок так переживал, если бы речь шла о нем или о самом мастере Фейте, хотя муки совести явно пошли ему на пользу.
— Он не намного старше тебя, а в пересчете на их годы еще совсем ребенок. Он пережил такое, что и кровному врагу пожелать совестно. Он один. Ему страшно, больно, плохо… По большому счету, идти ему некуда и жить незачем: его родичи его не примут, а призвание обернулось совсем не тем, чем казалось. Если сейчас его оставим даже мы, тогда возможно, мы и получим врага, а пока — Динэ просто растерянный мальчишка.
— И что, прощать теперь? — непримиримо пробурчал Сивилл, — Не умею!
— Научишься. Знаю, что трудно, — Дамон вгляделся в сникшего юношу и неожиданно рассмеялся, — Восемнадцать лет это такая малость! У тебя еще вся жизнь впереди, так не порти ее тем, что потом будет стыдно вспомнить.
* * *
Рузанна была очень зла. Она чувствовала себя оскорбленной, униженной! Седой красавец с изысканными в своей простоте манерами, заставил ее размякнуть настолько, что она совершенно не брала в расчет кем он может оказаться, а отбыв в Анкарион и организуя розыски Азара эр Маура, всячески старалась отвлечь возможное внимание от замка, где остался 'доктор Фейт'. В глубине души она надеялась, что тот воспользуется предоставленным временем и благоразумно исчезнет вместе с дочерью в неизвестном направлении, избавив ее от необходимости что-то решать.
И что же она узнает, вернувшись в Великий Анкарион после нескольких месяцев розысков по самым злачным и темным местам?! После осмотров выпотрошенных на кладбищах трупов и разрытых могил, после облав, и все еще пропахнув костром… Что хотя резонанс от Башни шел очень слабым и глухим, местонахождение ее господина удалось определить именно в районе Тарешта. Черный лорд обнаружил себя внезапно, после десятилетий почти полного молчания яркой вспышкой в замке Маур…
Именно туда в первую очередь бросилась Рузанна, как только смогла отвязаться от необходимости вновь и вновь отчитываться о малейших деталях Похода, особенно его конечной цели. И снова она умолчала о том, в чем теперь была более чем уверена: не из благородных побуждений. Кому охота выставлять себя сентиментальной впечатлительной идиоткой, растаявшей от одного взгляда потрясающих черных глаз!
Увы, следственная комиссия, в состав которой она вошла, как человек уже бывший на местности, зашла в тупик. Эманации более мелких чар сполна перекрывались остаточной аурой деяний Азара, так что пришлось еще и выполнять очищение. Что за ритуал проводился в лесу, и на что он был направлен установить не удалось. Только то, что он не имел четкой темной природы и затрагивал обе изначальные Силы да к тому же еще и столь трудно уловимую обычными магами тонкую жизненную составляющую мира. Результаты обычного опроса оказались еще более бессодержательными: при полном отсутствии какого-либо ментального воздействия ничего и никого сколько-нибудь подозрительного обнаружено не было. Интересующий Рузанну в первую очередь, доктор Фейт был полностью занят пациентами, одного из которых забрал с собой в Тарешт. Еще одна интересная деталь: встретив такое внимание к персоне врачевателя со стороны волшебницы, Конрад в индивидуальном порядке сообщил ей все, что узнал от своих людей, сопровождавших Фейта. В том числе о 'воскрешении' пропавшего магеныша.
Это уже наглость! — твердила как заклинание Рузанна, входя в дом госпожи Симиллы с твердым намерением выяснить до конца, что за игры здесь ведутся. Она накручивала себя все больше, строя предположения одно абсурднее другого, и уже приготовила вызов оперативной бригады, однако действительность как всегда вышибла почву из-под ног, отбросив ее в зыбкое состояние неуверенности.
