Василий выключил радио. Вид его был столь мрачен, что гостьи даже забеспокоились.
– Что с тобой, Васенька? – всполошилась Анна Сергеевна. – Или ты сам рассчитывал на ее руку и сердце?
– Не говоря уж про состояние, – не то в шутку, не то всерьез подхватила Надя. – А что, вы бы с Ольгой Ивановной составили идеальную пару.
Эти слова немного развеселили Щепочкина – но совсем немного. Он повернул склеенный кубок портретом к Надежде:
– Скажите, Надя, кто это?
– Князь Григорий, – несколько удивленно ответила журналистка.
– А Анна Сергеевна уверяет меня, что он похож на Григория Алексеича Семенова, – продолжал Вася. – Вы часто бываете в кулуарах банка и наверняка успели его хорошо разглядеть. Так что или подтвердите, или развейте наши подозрения.
Надя внимательно присмотрелась к портрету, мысленно стирая усы и пририсовывая на плешь темные кудри.
– А знаете, это ведь и вправду Григорий Алексеич! – воскликнула она. – Неужели…
– Да, Наденька, теперь ясно, что обаятельнейший управбанка Григорий Алексеич Семенов и князь-вурдалак Григорий Первый Адольфович Лукашеску и прочая и прочая – то же самое лицо. И это означает одно: если мы его не остановим, то в самом ближайшем будущем произойдет такое, что даже зверское убийство ди-джея Гроба покажется сущей мелочью.
– О чем ты, Вася? – удивилась Анна Сергеевна.
– Я с самого начала ощутил в этом деле некую преступную закваску, – как-то отстраненно заговорил Щепочкин, – но и думать не мог, что они способны действовать с таким нахрапом, с такой наглостью и с такими далеко идущими целями.
– Василий Юрьевич, о чем вы? – не выдержала Надя. – Расскажите, что вам конкретно известно, и мы вместе решим, что делать.
– В том-то и дело, что мне ничего не известно, – сокрушенно вздохнул Вася. – С теми мизерными фактами, которыми я располагаю, не сунешься ни в прокуратуру, ни в суд. Даже инспектор Рыжиков, уж на что "продвинутый" человек, да и тот, кажется, начинает на меня поглядывать, как на фантазера, если не сказать похлеще. Но с вами-то я могу поделиться и фактами, и подозрениями – надеюсь, вы меня поймете правильно.
Вася отодвинул кубок, встал из-за стола и прошел в угол комнаты, где у него стоял стол с компьютером.
– Для начала позвольте напомнить несколько цитат из "Холма демонов", – сказал Щепочкин и, открыв соответствующий файл, с выражением зачитал:
– "До вашего сведения довожу, что третьего дня скончался князь Иван Шушок, сидящий на Белой Пуще. И как ни старались остальные сородичи оного, Шушки, но нехорошие слухи поползли через их холопов. Что-де не своею смертию умер князь Иван, а убит был ночью неизвестным злодеем. Но тут слухи разные имеются: то ли зелье ему в ухо было влито, когда он опочивал, то ли горло ему перегрызла тварь неведомая и кровь всю его испила. Последним живьем князя видел его постельничий Григорий, коему злые языки постыдную связь с хозяином приписывают, но он ничего о смертоубийстве не знает, так как произошло оно после полуночи. Когда слуги в соседней комнате услышали крики сдавленные и вбежали, князь был еще жив и постель его вся кровью залита. И говорят, прошептать успел он одно слово: "оборотень", да на том и дух испустил. Всем слухам этим невероятным верить трудно, так как сильно странны они, да и, как известно, нерадивые слуги всегда глупости всяческие про своих господ говорят, а постельничему Григорию, в любимцах у Ивана ходившему, просто завидовали. Дьяк Посольского приказа Блинов".
– Ну, так это из документов, похищенных в царь-городском древлехранилище, – заметила Надя. – Но какое это имеет…
– Самое прямое, – перебил Вася. – А как вам такой отрывочек?
И он зачитал:
– "…Странным нам показалось сразу то, что мало гостей на свадьбу приглашено было, а простой народ и вовсе стрельцы отогнали подальше. А про жениха княжны Ольги, дочери Ивана Шушка, говорили только гадости всяческие, и что-де из постели в постель перелез, и родовитости он сомнительной, а иные чернокнижником его за глаза называли. В глаза же говорить опасались, так как злопамятен он. И в пример приводили как смерть князя Ивана, так и погибель странную воеводы Полкана, и боярина Перемета, и еще других, кто Григория в глаза не жаловал. И те же языки добавляли, что с тех пор как покойный князь приблизил к себе оного Григория, так среди людей его верных смерть лютая своей косой прошла. И умирали все странным образом, по большей частию с горлом перерезанным, а то и с кровью испитою. И будто бы повинен во всем некий заморский чародей, Григорием зело привечаемый. А княжна же Ольга при венчании гляделась будто спящей на ходу, и Григорий ее вел под венец своею рукой, а родственники шли сзади, чего раньше не бывало. А еще, с людьми разговаривая, слышал, что по местным лесам много всякой нечисти в последние годы объявилось и что управы на нее нет. Боярин Петухов, Царь-Городский посланник при Белой Пуще."
– Очень мило, – только и смогла сказать Анна Сергеевна. – Я эти отрывки как-то смутно припоминаю – должно быть, пробежала по диагонали, не слишком вникая.
– И очень напрасно, – заметил Вася. – В них – один из ключей к нашим загадкам! Ну и в заключение позвольте вам зачитать еще один фрагментик: "К самим похоронам никто из гостей допущен не был и потому княжну Ольгу только в гробу сыздаля при отпевании видали. Но ничего особливого не заметили. Слухи всякие промеж людей ходили, что-де сам Григорий сгубил ее, вместе с заморским колдуном, дабы на Княжий престол воссесть. Но слухи эти могли и другие из рода Шушков распускать, дабы Григория скинуть и самим править. И говорили они, что княжение после Ивана перешло к дочери его Ольге, а после ее смерти к Григорию перейти не может. Но все это слухи темные, и ходит их множество, и иные до чудных дел договариваются. И все это шепотом, потому что власть Григория сильна и строга. И Григорий множество сторонников имеет и среди бояр, и стрельцов, и простого люда. А князья Шушки любовью у холопов своих никогда не пользовались, потому как только о своем благе пеклись и, когда нечисть народ донимать стала, токмо обещали изгнать ее из Белой Пущи, да ничего не делали. А Григорий уже войско сильное набирает и отменно вооружает его, и все видят, что он об общем благе печется и править будет твердою рукой. Не в пример Шушкам, одними разговорами пробавлявшимися. Князь Рыжков".
Читая, Василий изредка украдкой поглядывал на дам. В то время, как учительница сохраняла полную безмятежность, лицо журналистки становилось все бледнее.
– Но ведь это же… Это же… – проговорила она, едва Щепочкин закончил чтение. – Такого просто не может быть!
