Потом мы ехали через пустыню. Проехали Хауран и добрались до горной цепи где-то в Шеме. Все люди, которых мы встречали, относились к моему спутнику со страхом и уважением. Это мне нравилось. Я гордился тем, что такой важный человек проехал полмира из-за меня. Боже, каким глупцом я был тогда!
В горах Восточного Шема множество пещер. Местные жители относятся к ним с благоговением и вместе с тем ужасом. В некоторых из пещер похоронены вожди давно исчезнувших с лица Земли народов, а в других… Дай-ка мне манерку, Молния!.. А в других жили жрецы Асуры… Там я провел долгие тринадцать лет. Тринадцать лет под землей, без света и солнца! Тринадцать отвратительно долгих лет! Нас было сто человек — дети, собранные со всех концов земли. Там были мальчики из далекой Вендии, Кхитая и Меру, негритята из Кешана, Пунта и Зембабве, даже из Атлаи и Лемурии. Были и девочки, но их было мало.
Нас учили многому. Но наши тела тренировали с таким остервенением, что многие не выдерживали и… просто исчезали. Не знаю, есть ли другое такое место, где обучение было бы столь тяжелым и мучительным. Из десяти детей, начавших обучение, под конец остался всего один. Но этот единственный ученик был достоин своего призвания — стать Молнией Асуры!
Много-много веков назад культ Асуры был единственным на Земле. Таинственный бог приказал своим последователям во время Великого конфликта восстать против Сета и других приверженцев Зла, в результате чего была уничтожена Империя Мрака — Ахерон. Именно поэтому до сих пор жрецы, служащие другим религиям, с большой терпимостью относятся к аколитам Асуры. Но должен тебе сказать, что вера в этого бога сильно ослабла. Поэтому им и нужны Молнии — элитные рыцари плаща и кинжала, перфектные шпионы и убийцы. Таковы все мы. И нет для нас невыполнимой задачи во имя Таинственного!
На моем счету много убитых, друг мой Альтрен! Мне приходилось убивать мужчин и женщин, стариков и детей. Я с легкостью расправлялся с ними. Мне пришлось убить многих из моего собственного племени. Я ни перед чем не останавливался. Даже собственного отца, если бы понадобилось, я бы убил! Скажи, осталось ли хоть немножко той отравы? Дай мне флягу! Так вот, друг Альтрен, так я стал Молнией Асуры. Жизнь под землей обострила все мои чувства, а нечеловеческие тренировки сделали мускулы железными. Я ездил по всему миру и раздавал справедливость Асуры. У меня не было права рассуждать над полученным приказом. Я не мог ни колебаться, ни сомневаться в нем. Я его просто должен был исполнить. Но если бы я провалился и не выполнил приказ, мне надлежало тут же убить себя. И однажды это чуть не случилось.
Тогда я впервые ощутил безвыходность ситуации, странное, должен тебе сказать, чувство — точно такое же я испытываю и сейчас. Я получил задание уничтожить всю семью влиятельного ту-ранского сановника из Султанапура Фейдана Бея. Легко я пробрался в покои сановника, обойдя его многочисленную охрану, и перерезал горло его двадцати женам и наложницам. Никто из них даже не пикнул. Я зарезал Бея и его шестерых детей. И вот тогда-то случилось что-то необъяснимое — я не смог убить седьмого ребенка, совсем еще младенца! Более десяти раз замахивался я ножом, но каждый раз правая рука словно немела, не желая подчиниться! Я попробовал было совершить убийство левой рукой, но результат был таким же. Кто-то — судьба, Асура или какой-то другой бог — не позволял мне прервать жизнь ребенка. Тогда я попытался убить себя, но и это не удалось сделать — меня просто парализовало. Я напрягал все мускулы, пот градом катился с меня, но острие верного кинжала застывало где-то в пяди от живота, и ничто не могло сдвинуть его с места.
Тогда я схватил младенца и поспешил прочь от места, которое стало могилой для его родных. Я отнес младенца в Шем и там на совете Семерых рассказал обо всем. Совет Семерых — это руководящий орган Храма Таинственного. Я был готов к тому, что меня ждет смерть, но все обошлось. Меня освободили от всех обетов, поскольку я провалился, и перестали использовать. Рука Асуры меня остановила в моем деянии и она же повелела меня изгнать из Ордена Молнии. Так мне осталась только татуировка и воспоминания.
Этот Гюлал, Бесшумно Сьупающий, с которым мне пришлось драться, был из Ордена Молнии… Он бы победил меня, так как молод и ловок. Но он уступил, и я не могу понять почему. Традиции Ордена не менялись тысячелетиями! Мне думается, что я ему нужен живым для того, чтобы он мог выполнить свою задачу…
Смотри, Альтрен, уже утро. Пора будить всю шайку и приниматься за работу.
* * *
Каждое утро после посещения королевских конюшен Кетраг отправлялся в порт в надежде получить весточку от друзей. Прошла уже неделя с того дня, когда Реас Богард отправился на яхте императора Илдиза, но вестей от него так и не было. И о Конане ничего не было известно. Портовая администрация Турана работала как хорошо смазанный механизм, и в канцелярии начальника таможни всегда можно было получить информацию о всех прибывающих или отплывающих судах.
Вот и теперь гирканец проснулся ни свет ни заря. Он быстро оделся, не забыв сунуть по одному кинжалу в голенища высоких сапог. Улицы, а особенно портовые закоулки, были небезопасны даже для почетного гостя правителя Турана. К счастью, вождь гирканцев сам мог позаботиться о своей безопасности. Еще в первый день своего пребывания в Блистающем городе, как с гордостью туранцы называли свою столицу, Кетраг посетил постоялый двор, где обычно останавливались торговцы из его родной Гиркании. Там постоянно находился посол гирканского каганата. Их задача была помогать соотечественникам в преодолении разного рода трудностей, особенно при оформлении всяких документов, которые очень затрудняли вольных детей степи. Кроме того, они вели шпионскую деятельность в пользу своих правителей и всегда были готовы предупредить властей у себя на родине, если бы воинственные туранцы вдруг вздумали бы напасть. Таких послов, обладавших широкими правомочиями, называли батырами.
Кетраг показал батыру свой тотем, и тот склонился в почтительном приветствии. До него уже дошла мрачная слава сына Бато. К тому же Кетраг был боевым вождем одного из самых многочисленных и воинственных племен каганата. Теперь кошелек, свита и даже жизнь батыра были предоставлены Кетрагу. Но ничего подобного ему не было нужно. Просто он решил послать весточку, написанную на куске кожи, своему брату и заместителю, парализованному Батаю, и выбрал двоих опытных конюхов, чтобы они заботились о его лошадях.
А лошади Отряда света поистине были превосходны. Громадный черный жеребец Конана по кличке Зверь, не имел себе равных по размерам, силе и боевой ярости в конюшнях туранского императора. А эти конюшни были самыми большими в мире. Конь по кличке Лебединая песня, прежде принадлежавший аквилонскому барону Пулио, который не так давно погиб в Келинанском ущелье, теперь стал собственностью альба Гелронда. Он и молодой жеребец Огненный танец, принадлежавший Пламу Славину, были олицетворением изящества, стремительности и красоты.
