А в этой зале обитали Светградские цари и царицы. Много–много царей и цариц сменилось за прошедшие века, когда Светград считался миром крупнейшим и главнейшим в этой части Многомирья. Ну а насколько ничтожна эта часть Многомирья перед всей необъятной и необлётной массой миров – про это старались особо и не думать.
Но, как показалось сначала Владару, в зале никого не было. И величественный, выкованный из чистого золота и усеянный драгоценными каменьями трон пустовал.
Анна, не останавливаясь прошла за ширму, которая отделяла одну часть залы от другой. Владара она по–прежнему держала под локоть, так что он неотступно следовал за ней.
За ширмой стояла широкая постель с занавесками. Однако, в это время занавески были отодвинуты и Владар увидел, что на сбитых подушках лежит человек до пояса скрытый одеялом. На человеке была белая одежда. Неприятно поразила Владара и Анну кожа человека – бледно–восковая, с красными пятнами – конечно, такая кожа не могла быть у здорового человека. И волосы и борода у человека были всколоченными, а глаза глядели мутно, почти без выражения. Как казалось, он и не обратил внимания на Анну и её спутника.
А возле кровати, на стуле сидел человек, в котором Владар сразу признал того, кого он с Сашей видел выходящим из трактира, а ещё раньше – собираемым из частей в одной из комнат этого трактира. Сидел этот человек совершенно прямо, а когда занавеска отдёрнулась и вошли Анна и Владар – он обернул к ним голову так резко, так сильно, как не стал бы оборачиваться ни один нормальный человек из простой боязни, что у него сломается шея. И из его шеи раздался хруст, но это был не костный, а железный хруст.
Увиденное произвело на Владара сильное впечатление. Он прошептал Анне:
– Ну вот видишь…
А Анна чуть сильнее сжала его ладонь, и спросила дрогнувшим, взволнованным голосом:
– Я вижу, батюшка, состояние ваше весьма быстро ухудшилось. Если бы…
Её прервал лже–Береогор:
– Царевна, при всём почтении к вам, я бы настоятельно рекомендовал не приходить сюда в течении следующих трёх–четырёх часов. Если вы действительно печётесь о здоровье своего отца, то должны понимать, что ему сейчас необходим покой…
Царь Роман проговорил голосом слабым и бесцветным:
– Мне было бы приятно, если бы дочь Анна находилась рядом со мной…
Лже–Бреогор говорил не вполне естественным, а чрезмерно сухим, ломанным голосом:
– Вот уже двадцать лет, как я ваш лекарь, и разве же хотя бы раз вам довелось разочароваться в моих предписаниях. Мы поборем недуг. Только слушайте меня.
– Хорошо, – простонал Роман. – И всё же моя дочь… Кого это ты привела с собой, доченька?
Анна сделала Владару едва заметный знак – и юноша догадался, склонил перед царём голову. Ну а царевна говорила:
– Узнав, сколь неожиданно вы захворали, я бросилась за лекарем… Нет – вы не думайте, это ни какой–то там самозванец, это очень искусный лекарь, который уже многих излечил. Здесь ведь главное не возраст, а умение. Так что, я надеюсь, он сможет определить вашу болезнь. Я ему полностью доверяю, пожалуйста – доверьтесь и вы…
Голос Анны звучал убедительно, но всё же, если заглянуть в её глаза, то можно было увидеть – она хоть верит в правоту Владара, а всё же очень неуверенна в том, что у них хоть что–то получится. Что сможет сделать Владар? Что он сейчас скажет, как себя поведёт? Но если не так, не сейчас, тот когда и как удастся разоблачить лже–Бреогора? Не известно, что с Романом, не известно, сколько он вообще проживёт. И приходилось рисковать… очень рисковать…
Лже–Бреогор издал весьма странный звук, который можно было принять и за скрежет железок. Затем он произнёс:
– Что я слышу? Что я вижу?.. Оказывается, в моём искусстве врачевания усомнились, и вызвали какого–то… незнакомого, неизвестного…
Анна, со слезами в глазах, едва не плача, взмолилась:
– Батюшка, пожалуйста, поверьте мне! Ведь я о вашем здоровье беспокоюсь! Этот человек, этот лекарь, которому можно полностью доверять!
Царь Роман, видя волнение дочери, вздохнул и произнёс:
– Что ж. Пускай он подойдёт…
Владар подошёл к кровати, при этом он побледнел и напряжённо думал: «Что теперь делать, что говорить?»
Лже–Бреогор произнёс с ехидцей:
– Если этот молодой лекарь такой искусный, как рекомендует его царица, так я не против – пусть покажет своё мастерство. Пусть определит, в чём причина государева недуга…
Владар смотрел на царя Романа, на его восково–бледное, с красными пятнами лицо. А царь смотрел на Владара, и в его помутневших от страдания глазах можно было прочитать вопрос–ожидание: «Что же?..»
Юноша обернулся к Анне. Царевна глядела на него умоляюще, словно бы хотела сказать: «Вот я сделала, что могла. Теперь – твоя очередь». И из Владара вдруг вырвалось:
– Государь, я действительно могу определить причину вашего недуга!
Роман произнёс по–прежнему слабым, но всё же заинтересованным голосом:
– Вот как? И в чём же, по–твоему, причина? А… вот лекарь Бреогор заявил, что понадобится время, по крайней мере, сутки, чтобы вынести окончательный диагноз.
Владар, бледный от напряжения, сознающий, что шансов на успех у него практически нет, перевёл взгляд на лже–Бреогора. Тот стоял с противоположной стороны кровати, скрестив руки на груди, и надменно усмехался. А в его глазах было такое странное, нечеловеческое выражение, и даже не выражение, а просто мёртвый, бесчувственный свет исходил из глубин этих глаз.
Нет – Владар не сомневался. Это лже–Бреогор устроил так, что царь сильно болен, а, возможно, и умирает.
Тогда юноша протянул руку, указал на лже–Бреогора, и громко, отчётливо, едва ли не по слогам выговаривая слова, произнёс:
– Вот он – причина вашего недуга.
Было видно, что Роман не ожидал такого поворота. Он даже приподнялся на подушках и переводил взгляд с Владара на лже–Бреогора. А Владар представлял, как сейчас позовут стражу, как его схватят, и за клевету посадят в темницу; тогда, должно быть, даже царевна Анна не сможет ему помочь.
Лже–Бреогор заговорил громким, пронзительным голосом, при этом из глубин его горла доносилось металлическое позвякивание:
– Не знаю, где царевна нашла этого юнца, но он сразу же произвёл на меня пренеприятное впечатление. И вот подтверждение того, что я неплохо разбираюсь в людях. Оказывается, этот лже–лекарь безумен. Он наговаривает на меня!
Владар, проговорил с решимостью обречённого:
– Нет – это вы лже–лекарь. Вы – не настоящий Бреогор.
Внутри лже–Бреогора звякнуло железо, и он молвил:
