Устав от дневной суеты, я не спеша поужинал, запивая еду свежим элем — купил вечером бочонок, — потом завалился спать, памятуя о том, что утро вечера мудренее. Впрочем, на этот раз мудрая пословица явно дала сбой.
Проснулся я оттого, что кто-то ломился в дверь. Ломился основательно, я подумал, что это или стражники, или кто-то из узнавших о моем возвращении пациентов. Второе было вернее, поэтому я даже не стал брать посох.
Пройдя в темноте к двери, я услышал приглушенный женский голос, призывающий открыть дверь. Не иначе, все же пациент, черт бы его побрал,—прости, Господи, за сии недостойные мысли.
Сдвигая щеколду, я думал о том, что сейчас, скорее всего, придется куда-то идти: по пустякам никто ночью беспокоить не станет.
— Ломать двери совершенно необязательно,— проворчал я, открыв дверь. Посмотрел за ворота — кареты не видно. Значит, кто-то из бедняков, и идти, скорее всего, придется пешком. — В чем дело?
— Мне нужна помощь... Пожалуйста, у меня раненый...
Передо мной стояла женщина. Услышав ее голос, я невольно вздрогнул, быстро вгляделся в ее лицо.
— Яна?
— Да, это я...
— И принц здесь? — Только сейчас я увидел стоящего чуть в стороне Иржи. Рядом с принцем я заметил коня, а возле ворот лежал человек, — не иначе, это и был раненый. Уж не Райв ли? — Подожди, я зажгу свечу...
Быстро пройдя в свою комнату, я схватил со стола свечу, снял с нее колпачок, свеча тут же ярко вспыхнула. Так, здесь ему будет неудобно, лучше там — я вышел в коридор, вошел в соседнюю комнату. Да, в самый раз.
Поставив свечу на стол, я вернулся к Яне.
— Занесем его...
Подойдя к раненому, я осторожно приподнял его, Яна ухватилась за ноги. Это был не Райв, для графа раненый выглядел слишком щуплым. Тогда кто это?
Я узнал паренька, когда смог на свету рассмотреть его лицо. Ну да, это Ронни, именно он ездил тогда за инъектором.
Раненого мы уложили на кровать. Его живот был перемотан бинтами, справа на боку расползлось кровавое пятно. Похоже, задета печень...
Свеча давала ровный и яркий свет, я подумал о том, что не стоит привлекать внимание соседей. Взяв одеяло, бросил его Яне.
— Занавесь окно...
Пока Яна цепляла занавес, я взял нож и аккуратно срезал бинты, — похоже, это были просто куски простыни. Осторожно стер потеки крови, оглядел рану. Не повезло пареньку. Взял его за руку — она оказалась на редкость холодной, — с трудом нащупал пульс.
Пульс был частый и очень слабый — паренек потерял много крови, наверняка повреждена печень. Нужна операция, но здесь, в этих условиях, сделать ее невозможно — я покачал головой и тяжело вздохнул.
— Плохо? — тихо спросила Яна, взглянув на меня.
— Да, Яна. Боюсь, что я не смогу ему помочь.
На глаза девушки навернулись слезы, я не мог
на это смотреть. Что же делать?..
— Подложи ему под ноги подушки, — тихо сказал я.
— Под голову? — не поняла Яна.
— Под ноги, он потерял много крови... Хорошо, теперь принеси со двора ведро воды, там колодец- Ведро на кухне, она рядом с входной дверью.
— Да, я сейчас... — Яна быстро выскочила из комнаты.
Девять из десяти, что он умрет у меня на руках. Но просто сидеть и смотреть, как он умирает, было выше моих сил — взяв свечу, я пошел в свой рабочий кабинет. Так я называл комнату, в которой готовил лекарства. Зайдя внутрь, поставил свечу на стол, задумчиво огляделся.
Плохо: как сделать операцию, если у меня ничего нет? Уходя с Ивом к сваргам, я вернул в Отдел аптечку и сейчас, по существу, остался ни с чем. У меня даже нет хорошего скальпеля, нет шовного материала, нет анестезии, у меня вообще ничего нет. Но там, в соседней комнате, умирал человек. И я обязан что-нибудь придумать.
Когда я вернулся в комнату, Яна уже была там, на полу перед ней стояло ведро воды. Сложив на столе свой скудный инвентарь, я невесело оглядел его. Негусто, но деваться некуда. Мысленно попросив Богов о помощи — хоть и зарекался от этого, — я приступил к делу.
Не скрою, я очень боялся. Мало того, что я никогда ничего подобного не делал, так еще и вынужден был сейчас нарушать многие элементарные вещи. Для начала я велел Яне зажечь фонарь, развести в очаге на кухне огонь и вскипятить в кастрюле воды. Когда вода закипела, я отмотал от бобины обычных портняжных ниток, самых тонких, какие только смог отыскать, несколько метров, и бросил в кастрюлю. Туда же кинул ножницы, нож, грубый скальпель работы местного мастера, пару иголок и несколько мотков серого, как дорога, бинта. Полученный суп из бинтов, ниток и инструментов я обильно сдобрил настоем корневища чертова пальца, одной из местных лекарственных трав. Вода в кастрюле сразу приобрела густой коричневый цвет, но я остался доволен: настой чертова пальца являлся хорошим антисептиком.
Инструменты я кипятил минут сорок, за это время успел как следует вымыть и вычистить руки. Хирургических перчаток у меня, разумеется, не было, оставалось надеяться все на тот же настой антисептика — Яна отлила из кастрюли часть воды, в которой я и парил руки. Подумав, заставил вымыть руки и Яну: мне понадобится ее помощь. Когда все было готово, Яна унесла кастрюлю в комнату к пациенту, я вошел следом.
Ронни был очень бледен. Взглянув на него, я подумал: это даже хорошо, что он без сознания, ведь мне придется резать по живому.
Для начала предстояло вскрыть рану — не скрою, у меня слегка дрожали руки. Я знал, что и как надо делать, но знать и делать — это совершенно разные вещи.
Воду из кастрюли Яна слила в ведро, оставив лишь немного на донышке. Выхватив из остатков кипятка скальпель — он оказался неожиданно горячим, — я протер смоченным в антисептике тампоном кожу вокруг раны, глубоко вздохнул и сделал первый надрез. Неплохо, теперь глубже....
Как я и ожидал, оказалась повреждена печень. И хотя жизненно важные сосуды оказались целы, представшая моему взору картина показалась мне ужасной. Распоротые ткани, все в сгустках крови. Что мне с этим делать?
— Яна, возьми бинт и хорошо отожми его. И отлей немного воды в какую-нибудь посудину.
Яна быстро исполнила требуемое. Взяв у нее отжатый бинт, я стал убирать им сгустки крови, время от времени споласкивая бинт в чашке с водой. Когда рана в печени стала хорошо видна, достал из кастрюли иглу, вдел нитку и стал аккуратно сшивать разрубленные ударом меча ткани. Не скрою, особого оптимизма у меня не было: уж слишком все это было примитивно. Тем не менее, кровь почти перестала сочиться, я с облегчением вздохнул. Отрезав нитку, отложил иглу, потом снова взялся за бинты и еще около десяти минут убирал сгустки крови. Напоследок снова обтер все отваром антисептика, затем опять взялся за иглу.
Не скрою, после того как я зашил рану, все уже не казалось таким скверным. Ронни продолжал дышать, кровь больше не сочилась, даже пульс у него вроде бы стал получше. Однако я хорошо понимал всю обманчивость этой радужной картины. С трудом поднявшись на ноги — все это время я простоял рядом с Ронни на коленях, — я устало вздохнул и вышел во двор.
' На улице было темно и очень тихо. Вытянув из колодца ведро воды, я сначала с жадностью напился — так, что заломило зубы от холода, — затем умылся. Постояв несколько минут, вернулся в дом.
Яна сидела на стуле рядом с Ронни. Увидев меня, она быстро встала. Не говоря ни слова, я сел на ее место, глубоко вздохнул, потом коснулся Ронни руками и закрыл глаза. Вся надежда теперь только на это...
Моя задача была довольно проста: я старался излучением рук залечить раны и уничтожить микробов, благо сварговские чипы в руках у меня все еще оставались. И хотя Ронни так и не пришел в себя, его состояние явно улучшилось. Как минимум, он перестал умирать.
Яна меня не тревожила и все это время тихонько сидела рядом. Прошло почти два часа, прежде чем я наконец-то открыл глаза. Никак и в самом деле — выживет?
— Он выживет? — Яна озвучила мои мысли.
— Не знаю. — Мне не хотелось обнадеживать ее раньше времени. — Если утром придет в себя, то тогда появится какая-то надежда... А где Иржи?
— Я здесь... — отозвался принц.
Оказалось, что все это время он просидел на
полу у окна, поджав колени и прижавшись спиной к стене.
— Тебе давно пора спать, Иржи. Яна, возьми свечу и отведи его в ту комнату. — Я указал рукой на стену. — Уложи в постель, пусть спит.
— Хорошо...
Яна повела принца в соседнюю комнату, без свечи сразу стало очень темно. Я невесело усмехнулся: и угораздило же меня вернуться именно сейчас. Ну что мне мешало остаться в лесу еще на недельку? Болтал бы с Виго, к Серафиме бы сходил — я улыбнулся, вспомнив девушку. Да, она не такая, как все, ее не назовешь паинькой и скромницей. В то же время язык не поворачивался сказать о ней что-то плохое. Просто она другая, необычная. Одно слово — ведьма...
Я продолжал думать о Серафиме, когда по стенам скользнули блики от свечи, в комнату снова зашла Яна. Взглянув на нее, я поднялся со стула.
