Когда Атла привела Рафталию и остальных, мы вернулись в деревню.
— Ну что, уже довольно поздно, давайте пойдём спать.
— Наофуми-сама, как это понимать? — вдруг спросила Атла, когда я поговорил о Фэнхуане с жителями деревни и уже собирался пойти к себе.
— Что? Чего тебе?
— Что случилось?
Мы с Рафталией переспросили одновременно. Судя по всему, моих спутников озадачила расстановка на битву.
— Почему Атла на передовой?
— Я хочу всегда быть возле вас, Наофуми-сама.
— Фоур, разве тебе не хочется, чтобы Атла была рядом?
Ради поддержания боевого духа Фоура и в знак уважения к силе Атлы я поместил её на передовую, но Фоуру это почему-то не понравилось, хотя в таком случае Атла будет сражаться рядом с ним. С другой стороны, я не поставил её в самый авангард, к себе, и это не устраивает уже Атлу.
— Атла, тебя послушать, так ты должна быть в первом ряду.
— Меня это целиком и полностью устроит.
— Нет! Атла должна стоять сзади, в безопасности!
— Но брат, это будет означать, что я просто пришла посмотреть на битву. Разве ты бы согласился присоединиться к запасному тыловому отряду?
— У…
— Что ты её никак переспорить не можешь?
— Наофуми-сама, как я уже говорила, я хочу стать вашим щитом.
— Эй ты…
Она меня без работы оставить хочет? И Фоур точно закатит скандал, если я ей разрешу.
— Я предлагаю компромиссный вариант — ты будешь на передовой, но позади меня. В чём польза от меня, если передо мной есть ещё кто-то? Даже Рафталия это понимает.
— Да, — подтвердила Рафталия.
Выбегать вперёд меня нужно в строго определённые моменты. А прежде чем защищать меня, нужно вспомнить, кто наш противник. Должен же быть инстинкт самосохранения.
— Хорошо… — Атла поморщилась, но кивнула. — Но я всё равно хочу защищать вас.
— Я уже долгое время не могу понять вас, Атла-сан. Зачем вы так упорно настаиваете на защите Наофуми-самы?
— Я тоже не пойму. Чего ты рвёшься его защищать?
— Неужели вы до сих пор не понимаете, Рафталия-сан, брат? — ответила Атла, раздражённо поднимая брови. — Я не хочу пользоваться добротой Наофуми-самы бесплатно. Моё сердце обливается кровью, когда я чувствую, как Наофуми-сама выходит вперёд и принимает на себя чужие раны.
Я бы сказал ей, что она спорит со смыслом моей жизни, но где-то в душе я понимал, что соглашаюсь с Атлой. Во всяком случае, её слова не вызвали у меня неприязни, пусть моя реакция и идёт вразрез с долгом Героя Щита.
— Возможно, я говорю ерунду, и всё же я хочу находиться рядом с Наофуми-самой не как с Героем Щита, а как с человеком.
Не как с Героем? Я не совсем понял, что она хочет этим сказать.
— Что с вами, Атла-сан?!
— Да, Атла! Какого чёрта ты выбрала его?!
Хм? А ведь если подумать, это было признание в любви. Что-то я раньше не замечал, хотя она постоянно говорит похожие слова.
— Наофуми-сама.
— Чего?
— Меня притягивает доброта в глубине вашей души. Пожалуйста, не рискуйте жизнью, пытаясь защитить всех остальных.
Она продолжает настаивать на этом, хотя у меня нет ничего, кроме защиты других.
— Ладно-ладно, я тебя понял. Но понимаешь в чём дело, Атла, я на самом деле трус. Я заставляю вас делать то, чего не могу сделать сам.
— Тогда скажите мне, Наофуми-сама. Где бы вы находились на поле боя, если бы могли уничтожать врагов собственными силами?
Хм… Что, если бы я мог сражаться как все? Интересный вопрос… Стоял бы я на передовой?
Не факт, что я в таком случае полагался бы на рабов. После первого предательства я бы наверняка не стал никого покупать и просто набирал бы Уровень в одиночестве.
— Наофуми-сама, я хочу, чтобы вы всегда помнили: вы не обязаны страдать за всех и считать, что по-другому не бывает. Вы преданно служите другими и постоянно раздаёте себя, но кто-то должен исцелять вас и отдавать вам себя, — сказала Атла и посмотрела на Рафталию.
— Атла-сан, я поддерживаю вас в том, что касается ваших пожеланий Наофуми-саме. Но вы… забываете о его чувствах, — ответила Рафталия, и Атла прикусила губу.
С чего это ей так досадно стало?
— Наофуми-сама… — продолжила Атла. — Даже если в будущих битвах кто-то умрёт, пожалуйста, не обвиняйте себя в том, что это именно вы не смогли их защитить.
Атла вложила в эти слова столько чувств, что я не мог пропустить их мимо ушей. Она изо всех сил пытается донести до меня, что именно чувствует как защитница и как защищаемая.
— Человек, который без конца забирает всё что может, со временем гниёт и превращается в урода. Более того, он даже не может ощутить собственное гниение. Я больше… не хочу через это проходить.
— Да, я понимаю.
Вообще, Атла говорит правду. Что касается смертей, то и в прошлой, и вообще во всех предыдущих битвах погибло немало людей. Я пытался спасти как можно больше, но у меня не получилось.
Вот только её слова о гниении относятся и к её одобрению всех моих действий. Можно ведь прогнить и от того, что тебя хвалят за каждый шаг. Возникает чувство вседозволенности.
Кё тоже жил в условиях, когда его все хвалили, и превратился в конченую мразь. А ведь когда-то был признанным гением.
— Брат… Я больше не могу быть человеком, которому ты безвозмездно отдаёшь себя. Я хочу защищать других, как ты и как Наофуми-сама.
— Атла, о чём ты…
— Брат… Ты ведь согласен, чтобы другие страдали ради меня, не так ли?
— ?!
Фоур притих. Вообще, ему действительно безразличны все кроме Атлы.
— Я больше не хочу смотреть, как ты так ведёшь себя, брат. Хотя… я не вправе чего-либо требовать от тебя. Что же, мне пора.
Атла так и ушла с грустью на лице.
— Я… думаю только про Атлу? Значит, я так злюсь на её привязанность из-за того что…
— Ты чего? — я помахал рукой ошарашенному Фоуру.
Тот опомнился, надулся и тоже ушёл.
Да что с ними такое?
— Привязанность к Наофуми-саме… — о чём-то задумалась Рафталия.
Неужели эта тема так важна для них?
Глава 14. Против Фэнхуана
— Здесь, да?
Незадолго до воскрешения Фэнхуана я по наводке Рена пришёл со спутниками на склон горы, в которой запечатан зверь-защитник. Мы нашли храм, а в нём некий объект для изучения запечатанного Фэнхуана. В храме дежурит толпа людей.
— Печать точно прямо в этом храме?
— Да, она здесь.
Рен, Ицуки и люди в храме показали на статую. Она похожа на тысячерукую Каннон *, сидящую на клумбе.
— Это непростая статуя. Механизм в её нижней части открывает дорогу.
— Только сначала нужно было сделать квест и получить разрешение людей в храме.
— О… ну, у нас оно уже есть.
Ещё перед походом мы получили одобрение у мужика, похожего на монаха. По его словам, это тайна, о которой знает только религиозная верхушка.
Рен и Ицуки проворно двигали лепестки под статуей. Это какой-то пазл?
Наконец, послышался щелчок, Рен и Ицуки надавили, и статуя сдвинулась.
А что Мотоясу? А ему я приказал пока поиграть с Филориалами.
— Сюда.
— Уа-а-а-а...
Ицуки проигнорировал испуганный возглас Лисии и вместе с Реном повел нас по лестнице, ведущей под статую.
Внизу мы увидели… раскалённую докрасна стелу.
— Это и есть печать Фэнхуана?
— Потрясающе. Она так похожа на печать, которая удерживала Тиранодракона Рекса, — отозвалась Рафталия, и я с ней полностью согласен.
— Я ощущаю огромную жизненную силу… Её нельзя недооценивать, брат.
— Ага.
Хотя наш враг пока спит, Атла и Фоур уже сейчас впечатлились силой будущего врага.
— Вы его только не трогайте.
Мы тщательно и очень осторожно изучили эпитафию. Судя по всему, Фэнхуан всё-таки пробудится точно по часам.
— А если с этим камнем повозиться, он может воскреснуть раньше? А, Рен?
