Да и по поводу секса раньше было вообще швах. Вплоть до конца Второй мировой войны нагота в Японии не вызывала вожделения. Даже отвращение вызывала, как будто не красивое женское тело представало перед самцом, а синюшная курица с советского прилавка. Другое дело — сложные конструкции из роскошных шелков богатых расцветок. Каждый из многочисленных, как лепестки хризантемы, слоев одежды отличала своя степень интимности.
Разворачивая женщину, как куколку шелкопряда, мужчина затягивал удовольствие с той истомой, которой не понять нашему времени, листающему «Плейбой» и облизывающемуся на бикини. Очищенная вкусом, воспитанная стилем и изощренной традицией чувственность была способна переносить эротический вектор с обнаженного тела на полуодетое. Возбуждались на рукав!
Вспоминая свои приключения в классе и на мотоцикле, могу сказать, что сейчас гораздо, гораздо проще. То ли аристократки стали менее утонченные, то ли нравы стали свободнее. Хотя, если судить по некоторым найденным записям, то до прихода самурайского класса были другие предпочтения. Общественное мнение осуждало изъяны в туалетах дам куда строже, чем легкость их поведения.
Да что там говорить, когда до начала военных действий был целый ритуал прелюбодеяния. Ночь с возлюбленной, во время которой кавалер, вооруженный опытом китайской постельной науки, не позволял уснуть ни себе, ни даме, завершалась с криком петуха. До первых петухов дрючились! Покинув ложе, любовник торопился домой, чтобы написать стихи о невыносимости разлуки — обязательно до того, как обсохнет утренняя роса, замочившая его одежды. Выбрав «почтальона» приятной наружности и прикрепив к посланию перо убитого петуха, прервавшего ласки, кавалер не считал дело завершенным до тех пор, пока не получал стихотворного ответа.
Во как! Вот с такими вот заморочками и жили дворяне до прихода самураев с их кодексом бусидо. Потом военщина исправила множество параграфов уклада, но всё равно красота ухаживаний и эстетика слов были сильны в крови аристократов.
Чтобы стать им ровней придется жопу разорвать на британский флаг.
А на хрена мне становиться аристократом? Я задумывался над этим не раз, но в конце концов вывел для себя однозначный ответ — для того, чтобы бросить вызов обществу и доказать, что и хинины могут быть с голубой кровью. Чтобы ткнуть всех этих белоручек носом в дерьмо и заявить во всеуслышание: «Ребята, вы такие же, как и остальные, только бабла побольше и гонора через край!» Для этого и ещё…
Чтобы переломить существующие до сих пор убеждения, что хинины — это низшая каста. Возможно, так было раньше, но сейчас пора бы истории прогнуться под моей грязной пяткой.
Войду в парламент — Палату пэров (кидзокуин) и начну указы разные подписывать… А что? Как было в мультике из моего мира: «А я и в цари записаться могу! Да! А кто тут… Кто тут, к примеру, в цари крайний?» Понятно, что на пути меня будут ожидать всяческие палки в колесах, но, волков бояться — срать не ходить.
Ой, не смотрите на меня так — уж и помечтать нельзя!
С такими мыслями я и добрался до школы. Каково же было моё удивление, когда возле школы стояла не одна полицейская машина, а целых три!
Что же там случилось?
И не спросишь ни у кого — я же скрываю дружбу и со всеми как бы на ножах. Посмотрел на часы — до нулевого урока ещё пятнадцать минут, поэтому успею поздороваться с Наоки Хикамару.
Девушка-полицейский дежурно улыбнулась мне, когда я склонился в приветственном поклоне.
— Доброе утро! Что-то случилось, Хикамару-сан? — спросил я крайне вежливо.
Полицейские очень любят вежливость, если не верите, то попробуйте нахамить кому-нибудь из них при встрече.
— Для кого-то оно доброе, а кто-то уже его не сможет увидеть, — вздохнула девушка. — Простите, Такаги-сан, вырвалось. Здравствуйте. Да, случилось. Вчера вечером был убит Акира Утида…
Меня как мешком с картошкой по башке шарахнули. Как так-то? Только вчера с ним виделись, нормально расстались и… Вот тебе на…
— Как… кх… кх… — не смог я справиться с комом в горле. — Как это случилось?
— Он вышел с территории школы и направился к себе домой. По пути его мотоцикл сбила машина, а потом неизвестный, который сидел за рулем, напал на господина Утида. Он двигался настолько быстро, что камера наблюдения, укрепленная на перекрестке, не позволила рассмотреть его лицо. А машина оказалась угнанной со стоянки неподалеку. Похоже, что он следил за господином Утида… После нападения убийца тут же скрылся…
— И что… Акира не смог противостоять этому убийце? Да он же был главой клуба «Оммёдо Кудо».
Был… Как же легко вылетело это слово…
— Увы, после столкновения он не успел прийти в себя. А удары нападавшего были настолько сильны, что Утида-сан скончался, не доехав до больницы. Проходившие мимо люди пытались помочь Дыханием Жизни, но… — девушка-полицейский вздохнула.
Другие её коллеги опрашивали проходящих школьников, показывали фотографии Акиры. Некоторые из моих одноклассников показали на меня. Я же сразу рассказал госпоже Хикамару о том, что вчера в клубе «Оммёдо Кудо» провел бой с одноклассником, в котором потерпел поражение. После этого отправился домой, залечивать побои.
Синяки ещё не сошли с моего лица, так что они подтвердили слова.
— А вечером вы никуда не выходили?
— Мы с сэнсэем гуляли возле храма Сэнсодзи, там какие-то пять идиотов начали запускать в небо магические всплески, и мы решили убраться от греха подальше, — пожал я плечами.
Сказал вроде бы и правду, но не всю. Однако, не говорить же ей, что я залез на пагоду и вырубил главного оммёдзи Дзуна Танагачи. Конечно, это будет сильным алиби, но его можно использовать для другого обвинения.
И тут я наткнулся на довольную рожу Исаи. Он улыбался и подмигивал мне, сделав приглашающий жест встать рядом.
— Прошу прощения, Хикамару-сан, мне пора, — чуть поклонился я. — Очень жаль, что семью Утида постигло такое горе. Я скорблю вместе со всеми. Акира был отличным сэмпаем…
— До свидания, Такаги-сан. Если что узнаете, то дайте мне знать, — кивнула девушка-полицейский в ответ.
— Обязательно дам, — ответил я и соврал.
Я уже знал, кто проделал такое с Акирой. Я видел этого ублюдка, который стоял и лыбился в десяти шагах от полицейских машин. Глубоко вздохнул и выдохнул, сдерживая бешенное сердцебиение.
Я ни в коем случае не должен показывать горе и несчастье! Я не должен давать этому пидару повод для радости!
— Вижу, что ты побледнел, Изаму-кун, — радостно осклабился Исаи. — Даже синяки стали отчетливее видны.
— Ну ты и гнида, — прошипел я в ответ. — Я всё равно найду способ тебя уничтожить…
— Ага, вижу, что ты грустишь о потере друга. Что же, это хорошо… Это очень хорошо. А уж как исказится горем личико Кацуми? Как ты думаешь — стоит её навестить на похоронах? Говорят, что на похоронах девушки больше всего нуждаются в утешении. Я её утешу изо всех сил, а потом, когда начну ебать, расскажу, как убил её братишку…
Мне нужно поставить памятник только за то, что я сдержался и не вбил кулак в это улыбающееся лицо. Как я сдержался? Неизвестно… Уже потом, анализируя эту ситуацию, понял, что в тот момент бросил взгляд на клуб «Оммёдо Кудо». На миг мне показалось, что там, возле дверей, стоял и махал рукой Акира.
Это длилось всего лишь мгновение, а в следующую секунду я выдохнул. Даже нашел в себе силы скривить губы в улыбке.
— Мне безразличны твои слова, брат по хининской крови…
— Я не хинин! — вскричал Исаи.
— А я не люблю сливки. Надеюсь, это компенсирует полученную информацию?
На нас начали оглядываться. Двое из класса даже показали в нашу сторону полицейским, на что те кивнули. Хикамару покачала головой, когда полицейские направились было в нашу сторону. Она сказала несколько слов коллегам, те вернулись на свои места.
— Ты очень сдержан, Изаму-кун, — справился с собой дух в теле Исаи. — Но знай — я всё равно смогу вывести тебя из равновесия. Я ещё увижу слезы на твоих щеках…
