Забрало двинулся за Тахиром в другую сторону зала, где на возвышении стояли, сделанные из неизвестного светлого камня, несколько людей — четверо мужчин и две женщины. Они стояли полукругом, держась за руки. Их лица были добры, глядя на них можно было испытывать только спокойствие в душе и ничего более. Подойдя ближе, стало еще лучше видно, как искусно сделаны были статуи, казалось, коснись их, и можно будет почувствовать теплую руку человека, а не камень.
— Великий мастер сделал их, — с благоговением в голосе сказал Радим. — Я бывал у нас в столице в Велиграде, но подобной красоты не видел. —
— Я узнаю руку, того, кто изваял их, — Тахир подошел к одной из статуй и мягко прикоснулся рукой.
Стоящий перед ним молодой мужчина с небольшой бородкой, смотрел прямо вперед, его взор, казалось, пробивал собой потолок, что нависал над ними.
— Это — Акиф, мой брат. Он и сделал их. Брат был не только скульптором, но и инженером, и строителем. Когда мы испили из Источника, он получил такие силы, после чего он начал творить, делая удивительные вещи с помощью магии. Те же статуи, их невозможно ни разбить, ни разрушить. Они, практически, вечны, — Тахир грустно улыбнулся. — Я не знал, что он ваял такую красоту, но его руку невозможно не узнать. —
Он поднял руку и указал на следующего мужчину, с жесткими чертами лица, который держал в руке короткий меч, и весь его вид говорил о том, что лучше никаких проблем с ним не иметь.
— Это Джума, он был воином. Сколько я помню, он нас с самого детства защищал нас. Чем старше мы становились, тем большим воинскими искусством он овладевал. Его армии сеяли страх нашим врагам, а удар его меча разбивал буквально любой камень, — обернувшись к, стоящей справа, девушке с тонкой осиной талией и красивыми длинными волосами, обвивавшие всю ее фигуру.
Тахир мягко улыбнулся снова и произнес:
— Байян, наша красавица-сестра. Та, кто любила жизнь во всей ее красе. Она была олицетворением красоты и всем тем, чем мужчины жертвуют собой во имя любви. Ее слова могли зажечь сердце любого мужчины или наоборот ввергнуть его в пучину безумия. А это Даад, — стоявшая с другого конца девушка с добрым и мягким взглядом, наоборот собой излучала такое спокойствие, что хотелось подойти прямо сейчас к ней, просто сесть у ее ног, отринув все, что сейчас тревожило. — Она любила людей. Она понимала их все проблемы и заботы, и принимала их такими, какие они есть, несмотря на все. Но, несмотря на это, Даад была строга и не прощала зла, творящего людьми.
Стоявший, между Джумой и Даад, был самым молодым из всех. Совсем еще юноша, с открытым добрым лицом, стоял и, улыбался, держась руками за пояс своего ремня.
— Это Шимун, наш младший брат. —
Забрало, услышав это, потрясенно вздохнул.
Тахир, на его вздох, обернулся.
— Да, это он, тот, кто нанял вас по заказу Сестер. Маленький и доверчивый Шимун, слишком молод он был, слишком открыт. Я упустил его. Слишком много было дел и всего, что надо было делать вокруг. А потом уже было поздно. Он стал тем, кого вы знаете, — Тахир обернулся к, стоящему посередине, высокому мужчине, небрежно отбрасывающая плащ, рука, застыла в движении, а глаза его смотрели на всех стоящих с такой уверенностью, что было понятно он тот, за кем идут.
— А это я, — усмехнулся Тахир. — Тот, кто, несмотря ни на что, держал всех вместе и не давал ссорам и невзгодам разрушить все. Столько всего утеряно, — он покачал головой. — И все из-за того, что мы слишком много хотели от людей. Забыли, что они, всего лишь, люди, а я слишком увлекся и смотрел далеко вперёд. Я вижу дверь за статуями, пойдемте. Видимо, это комната отдыха для жрецов. —
Обойдя стороной статуи, Забрало и Радим вошли следом за Тахиром в небольшую комнату, так же разграбленную и со сломанной мебелью. Единственной целой вещью был, висящий на стене искусно обрамленный, кусок стекла, он был очень темным и мутным.
— Это не обычное стекло, — сказал Тахир. — Оно использовалось для связи с главным храмом в Анджуне. Я попробую использовать его, дух мой пойдет туда, попрошу вас охранять меня, мое тело. Не знаю, сколько меня не будет, но это важно. -
Забрало качнул головой, не удивляясь тому, что сказал Тахир
— Ну, надо, так надо. Посидим, подождем. Надо только, наверное, поставить в известность остальных. Радим, сбегай, скажи, а я покараулю. —
Радим развернулся и вышел из комнаты. Тахир подошел к зеркалу, и сев перед ним на колени, закрыл глаза, застывая статуей. Постояв немного рядом с ним Забрало, понаблюдал за ним, но ничего не происходило, и он, отвернувшись, стал рассматривать рисунки на стенах.
***
Кайден стоял возле входа и наблюдал, как Сержант раздает команды воинам из племени через проводника. Организовав среди разрушенных колонн загон для животных, Сержант вернулся к Кайдену.
— Смышлёные ребята, этот пустынный народ, вроде бы воины, но с другой стороны, и с животиной прекрасно обращаются, и корм положат, и напоят, если надо. Очень быстро управляются, скажу я. Все уже организовано, и патрули, и животин, вон, пристроили. Переночуют, сказали, правда, снаружи сказали, в храм не хотят спускаться. Боятся. —
— Ну, насильно загонять их не будем, — сказал Кайден. — Сейчас дождемся Устина и пойдем вниз. Мне безопасней в окружении стен, как-то, чем под открытым небом.
Сержант согласно хмыкнул, и они, дожидаясь Устина, стали наблюдать, как перекликиваясь между собой, воины, ставят палатки для себя и готовят нехитрый ужин. Вскоре к ним подошел Радим и рассказал, что происходит внизу, пока они дожидались Устина, заодно сказал им, что узнали они с Забрало от Тахира.
— Спустимся вниз, надо посмотреть на них, на всех, — сказал Кайден. — Хочу увидеть, кто они? Хотя бы так, не в живую, люди, все-таки, они или боги.
Сержант согласно кивнул головой на его слова. Радим, сидевший на разбитом осколке стены, показал на, появившуюся в небе, маленькую летящую точку.
— Возвращаются. Скоро будут уже.
И, действительно, из ближайшего к ним бурхана показались Устин вместе с проводником. Летящая над ними птица, на бреющем полете спустилась аккуратно прямо на руку проводнику, и, сложив крылья, застыла, глядя немигающим взглядом на приближающихся лагерь.
— Все чисто, никого вокруг в радиусе нескольких километров.
Устин подошел к, стоящим, Кайдену и Сержанту. Радим, усевшийся чуть поодаль, приветственно махнул рукой.
— Мы одни в этой пустыне, — вытирая пот со лба, сказал Устин. — Даже никакой живности не встретили. Но есть одна проблема, идет буря. Она еще далеко, но уже видны пылевые облака, собирающиеся на горизонте. Так что, хорошо, что мы нашли этот разрушенный храм. В открытой пустыне нам было бы тяжко. Парень пошел сказать своим, — он махнул рукой в сторону проводника, который уже стоял с несколькими солдатами и что-то им говорил.
— Передохнем, значит, — Кайден повернулся в сторону входа в храм.
— Храм пуст, только Тахир там что-то пытается выяснить с помощью магического устройства, которое нашел. Теперь давайте побыстрее собираться и спускаемся. Сержант, ты попробуй еще раз переговорить с пустынниками, а то все-таки, буря — дело такое.
Сержант поправил меч на поясе, выдвигаясь в сторону лагеря из палаток, которые уже поставили солдаты. Зайдя по пути за вещами, прихватив провизию и воду, они спустились в помещение храма.
Кайден не спеша шел по залу, осматривая все вокруг себя, подмечая каждую деталь. Остановившись перед статуями, он рассматривал каждую из них, когда подошел Устин и сказал ему:
— Я был прав, смотря на этих людей, сложно сказать, что они обычные. Посмотри на них, каждая из них просто наполнена силой, даже в камне. Представь только их, когда они были живые.
Кайден повернулся в его сторону и произнес:
— Вполне может быть, что мы и увидим их еще живыми. Тахира уж точно, судя по его словам.
Из комнаты со стеклом вышел Забрало, увидев их, радостно заулыбался.
