И с чего вдруг мне теперь отмалчиваться?
— Нет, не шучу. Замуж хочу, и чтобы все по-беровски, — улыбаясь, подтвердила свои же слова, вновь вгоняя бера в ступор. — Со всеми этими ночевками в лесу, в сугробах, и прогулками по краю озер. Только сперва нужно свадьбу Инесс отметить, у нее помолвка раньше была.
Берд молчал, продолжая легонько ворошить мне волосы, массируя пальцами пушистые пряди. Я не волновалась, прислушиваясь к мужскому дыханию, старающемуся определить — вру я или просто шучу?
— И платье хочу бисером расшитое. Лорна обещала мне свое свадебное отдать на перешивку, — мечтательно рассуждала я, так и не дождавшись ответа. — А сапожки у Инесс одолжу: говорят, хорошая примета на свадьбу ношеное брать…
— Ласка, а ты точно все по-беровски хочешь? — немного иронично уточнил Берд. — Все-все?
— Угу. И выкуп из-под отцовской крыши, чтобы вы без рубах танцевали, вымаливая меня отдать.
— Я им еще и приплачу! — не удержался лорд Летний, заставив всех вокруг рассмеяться. — И медовухи для стойкости выдам!
— А если серьезно — мне все равно, — перевернувшись набок, прижалась щекой к мужскому бедру. — Я просто хочу быть с вами.
— Ну нет уж, берочка, — пророкотал Вард, вернувшийся с закусками из кухни. — Проболталась о своих мечтах — терпи теперь.
— А сапожки я тебе одолжу, — пообещала Инесс, прижимаясь к боку Бьерна, закутавшего ее в теплый плед. — Не переживай, подруга, все обязательно исполнится.
Тем же вечером было принято решение устроить девичник и мальчишник и отправиться нашей разномастной компанией на источники, в ущелья под горой Вольхой. Дядя сразу же оперативно рассчитал запасы горячительного, лорды отправились добывать провиант, подготавливая его на утро, а мы с девушками собрали всем купальные принадлежности.
Ночь прошла быстро, а главное, крепко: я сразу же отключилась, как только голова коснулась подушки, даже не дождавшись, когда беры устроятся в кровати, чтобы меня обнять.
Как и всегда, разбудил нас Вард, торопя и подталкивая как можно быстрее подниматься с постели и собираться в недалекий путь.
Спешно позавтракав, все вышли во двор, где уже бодрая и готовая к дороге Йонна отпускала в небо огромного черного ворона, умчавшегося под облака с невиданной скоростью.
— По мужу соскучилась, — объяснилась она, сразу же переводя тему. — Ну, кто Ласочку повезет?
Берд, недолго думая, избавился от одежды и тут же опустился на колени, приглашая меня устроиться на его спине. Остальные беры тоже не стали ждать, и уже через несколько минут меня окружила стая медведей с человеческими глазами, озорно топтавшая снег и готовая к пробежке.
Проглотив неприятное ощущение своей отличности ото всех, я вскарабкалась на мохнатого зверюгу, прижимая ноги к горячим бокам, и стая, словно сговорившись, бросилась вперед, громко топая и перерыкиваясь.
Как мне хотелось быть с ними!..
Дикий азарт скорости вновь заполнил душу до самой макушки. Сердце стучало, гремело, как куль с железками, а медведица, игнорируя это, продолжала лениво сопровождать меня в мыслях, даже не пытаясь выбраться наружу.
Захотелось вновь на нее нарычать, поругаться, высказывая обиду, но, к сожалению, а может быть, и к счастью, дорога подошла к концу. Разноцветная стая медведей медленно затормозила, останавливаясь у входа в ущелье.
Дядя, не оборачиваясь, рванул вперед, и через пару минут громкий рев раздался из-за каменных стен, заставляя медведей пойти вперед, словно по приглашению.
Высокие природные потолки отлично отражали звук, как и стены, и мое восторженное «Оу!» разнеслось по всем каменным переходам, подсказывая, что тропинок здесь несколько.
Как я и думала, у развилки медведицы пошли в одну сторону, а медведи в другую, отчего Берд остановился и позволил мне спуститься со своей спины, на прощание ткнув черным носом в щеку.
— Не скучайте без меня! — бросила им вдогонку, на что лорды затопали передними лапами, не торопясь за уходящим Бьерном и дядей в медвежьих шкурах.
В этом топоте и угрюмых мордах читалось «Это невозможно!». Улыбаясь, как влюбленная дурочка, я махнула на прощание рукой, убегая вслед за удаляющимися медведицами.
— Воу!
— Ты никогда здесь раньше не была? — спросила Йонна, обернувшись и становясь на ноги.
— Нет, не доводилось. Только слышала. Дядя рассказывал, что таких мест много, но я как-то не любопытничала.
Хотя источник был природным, невольно бросались в глаза дела рук беров. Они облагородили каменный свод, ступени, ведущие в резервуар, заполненный бурлящей водой, и даже небольшой очаг, у которого стояла подготовленная посуда и прочие мелочи для отдыха вроде кучи шкур, разбросанных здесь для сидения.
— Тебе обязательно понравится! — уверенно заявила Буря, раскладывая полотенца и банки с мыльной водой. — Горячая вода, пар… Ммм… Мечта! То, что нужно, чтобы расслабиться.
— Было бы здорово.
Прогоняя смущение, разделась и вслед за остальными нырнула в горячую воду, втягивая воздух от удивления.
И правда горячая! Оох!
Пузырящаяся вода приятно разминала конечности, пар наполнял легкие, и когда Йонна бросила в слегка разгоревшийся очаг пучок каких-то трав, воздух затянуло терпким, но ароматным дымом.
— Да-а, это определенно приятно…
Буквально вытягиваясь в воде, я закрыла глаза, откидывая голову назад и позволяя стихии отлепить волосы от намокшего тела, и плавно двигаться под водной гладью. Веселый женский смех и бурление воды вводили в подобие транса, успокаивая и прогоняя все плохие мысли.
— Ласка? Ласка!..
— А? Что? — вынырнув, вытерла ладонями капли с лица и открыла глаза.
— Мы уж подумали, что ты решила утопиться от счастья, — улыбнулась Буря. — Мама хочет тебе кое-что сказать.
Обернувшись к молчавшей Йонне, я заметила странный блеск ее глаз, который вновь словно зажег глаза женщины изнутри, сделав их блестящими и яркими, как живые огни.
— Ты действительно хочешь облачиться в медвежью шкуру? — спросила она, и по голым плечам пробежала дрожь.
Ее голос, он… он словно стал чужим! Жестким, но глубоким, немного мужским. Его эхо отразилось от стен и добавило совершенно новые краски, заставляя задуматься.
Какие здесь могут быть вопросы? Конечно, хочу!
Жить, зная, что у тебя нет зверя, — это одно. Но чувствовать его, слышать, и быть не в силах дотянуться рукой — совершенно другое. Будто бы жить в клетке, из которой нет выхода, но там, на свободе, тебя очень ждут, и всё нутро стремится пробраться меж прутьев и рвануть вперед на всех порах, хватая судьбу за хвост.
Вот и я так же рвалась к ней, к моей медведице.
Жизнь без нее теперь совершенно не ощущалась нормальной. Скорее расколотой, раздробленной и неполноценной. Я будто бы была парализована все это время, и под моей властью лишь левая рука и правая нога, которые никак не могут договориться.
— Да. Хочу.
— Твоя душа слишком долго бродила в одиночестве, — произнесла женщина, окружая себя ореолом таинственности.
Не поднимаясь из воды, она вновь бросила в огонь очередной пучок травы, которых в ее мешке оказалось сразу несколько.
— Ты со своим зверем слишком долго была порознь. Наше слияние происходит естественно, как инстинкт. Мы растем и крепнем, зная, что там, за тонкой преградой, нас ждет зверь. Но вы так долго ждали, что пузырь вокруг каждой из вас окреп и стал каменным, — на секунду глаза женщины потухли. — Придется приложить немало усилий, чтобы разбить эту стену. И стремиться к этому должны вы обе. Понимаешь, о чем я?
— Мы… мы с ней выросли.
— Именно, — шаманка кивнула. — Выросли поодиночке. И сейчас у вас такое ощущение, будто эта встреча навязана. Каждая привыкла жить обособленно и от своих, и от чужих, верно, Ласка?
Вспомнились слова дяди о том, что я так и не смогла принять беров, прожив бок о бок с ними столько лет. Да, обособленно, не считая себя ни частью стаи, ни частью людской жизни.
