точно имелись, иначе бы нам обоим не снесло крышу на фоне перевозбуждения, — пояснил.
На этот раз она ничего не ответила, по крайней мере не так сразу, и помрачнела больше прежнего.
— Мама сказала, что это было успокоительное. Чтобы ты меня не убил…
— Тебе когда-нибудь давали успокоительное? Хоть раз в жизни? Или кому-нибудь из твоих знакомых?
— Случалось, — отозвалась настороженно.
— И что, хоть один из них тут же бросался лишаться девственности с ближайшей медсестрой или доктором?
— Нет. Но газ был только там, где ты находился. В лаборатории его не было. Иначе, если верить твоим словам, там все вместе со мной побежали бы тогда за тобой, разве нет?
— Нет, — улыбнулся. — В них же нет гена оборотня, как в тебе. Они просто-напросто не способны воспринять эти феромоны в силу своей физиологии.
Вот теперь она зависла. Надолго. Смотрела на меня, не моргая, с таким видом, словно или я спятил, или она.
— Один из местных учёных изучил твою кровь. В тебе этот ген точно есть. Скорее всего, он появился в тебе задолго до того, как ты родилась, — сказал и об этом.
— Быть того не может, — выдохнула недоверчиво.
— Сама посмотришь, как поправишься и окрепнешь, — ответил, продолжая сжимать хрупкую ладошку.
Девушка тоже, наконец, обратила внимание на мои действия. Попыталась отнять. Не сразу, но отпустил. Она тут же прижала её к животу, нервно проводя по нему снизу-вверх.
— Я смотрела. Не один раз. У меня обычная человеческая кровь.
— Значит, ты как-то не так или не там смотрела. Придётся посмотреть заново. Тот, что нашёл, покажет тебе.
Крис снова призадумалась.
— Ладно. Допустим. Если взять за основу, что ген был спящим, а кровь твоей Алисы его активировала… Но это всё равно не объясняет тягу к тебе. В конце концов, дети не могли же мне всё это внушать, будучи обычными клетками? Бред какой-то.
В очередной раз вздохнул. И повторил:
— Почему же? Если учесть, что эмпатия способна ловить чужие эмоции, даже самые малейшие и усиливать их. Или у тебя есть какое-то другое объяснение?
— Нет. Но и твоя теория звучит очень сомнительно, — поджала она губы в недовольстве, не став больше спорить.
— Тебе стоит поесть, ты долго спала. Слишком долго даже, — посмотрел на капельницу, которая близилась к тому, чтобы закончиться.
Как отражение моих мыслей, дверь в палату распахнулась, и пришла медсестра, которая избавила девушку от иголки в вене, после чего на мою просьбу пообещала принести что-нибудь съедобное.
— Мяса. Сырого. Пожалуйста, — тут же вклинилась Крис.
— Вот когда выйдешь отсюда, тогда и ешь, что душе угодно, — не согласилась она с ней со строгим видом.
Тут же ушла, провожаемая гневным взглядом пациентки, которая смешно пыхтела ей вслед.
— Стерва, — пробурчала Крис недовольно.
— Всего лишь выполняет свою работу, — успокоил, как смог. — Но лучше бы тебе, и правда, не оставаться здесь постоянным клиентом.
— И кто в этом виноват, интересно? — съязвила Крис, одарив меня недружелюбным взглядом, вновь принявшись поглаживать ладонью животик.
Спорить не стал. И вспомнил о том, что она сказала мне аккурат перед тем, как попала сюда. Не только о том, что не отдаст мне девочек, и о моей парности. О том, чтоб я не смел к ней больше приближаться. Если опустить всё тому прежде сопутствующее, то…
— Ты права, наверное, будет гораздо лучше, если я и правда буду держаться от тебя подальше. Если дети действительно способны усиливать любые, даже малейшие эмоции, то не стоит провоцировать их. Приступы могут повториться. И не факт, что не станет ещё хуже.
Буквально заставил себя, но отодвинулся. Как бы не хотелось быть достаточно близко, чтобы знать, что им не угрожает опасность, будучи на поводу удушающего инстинкта, удавил все свои эмоции на корню, справедливо рассудив, что тянуть не имеет никакого смысла, дальше лишь сложнее придётся.
— Моя сестра будет хорошо о тебе заботиться, — поднялся на ноги. — Как и все те, кто здесь живёт. К тому же, твой друг детства тоже где-то в замке. Не оставит тебя одну в любом случае, — вытащил телефон из кармана штанов и положил на тумбу для неё. — Если захочешь, можешь позвонить мне в любое время. Хотя вряд ли ты захочешь, но, мало ли, что-нибудь случится, — закончил уже скорее для себя самого, разворачиваясь на выход, припомнив те шесть недель, что я судорожно искал её, но у неё было своё мнение на сей счёт.
Кто бы знал, как тяжело дался каждый последующий шаг. Словно по застывающему бетонному раствору пробирался, а не из палаты выходил. Но надо отдать себе должное, я даже ни разу не обернулся. Не хотел видеть облегчение в её глазах. Как и признавать, что я, кажется, всё-таки проиграл, по всем фронтам. Сколько бы не убеждал себя прежде в том, что мои дети должны быть рядом со мной в любом случае, невзирая ни на что, последние события напрямую доказали обратное. Если я являюсь катализатором, несущим угрозу их жизни, то уж лучше и правда без меня, зато так я точно буду знать, что с ними всё в порядке. Намного лучше, чем со мной.
Как далеко я собрался уйти?
И сам ещё не знал.
Сперва уберусь из замка, потом…
Потом не наступило.
— Серьёзно? — донеслось неожиданно гневное мне в спину.
Пришлось остановиться посреди коридора и обернуться, взглянув на ту, кому принадлежал голос. Крис застыла в дверях, обеими руками держась за косяки, прожигая меня не менее злым взглядом.
— Сперва крадёшь, требуешь родить тебе детей, идёшь по головам, чтобы вернуть обратно себе, а теперь сам же бросаешь на попечение других?
И никакого ожидаемого мной облегчения в серых глазах…
— Ты так не считаешь на самом деле, — покачал головой, вынужденно возвращаясь к девушке.
Стоило бы помочь ей вернуться в кровать, не то вдруг потеряет равновесие. А ещё, раз уж она так отреагировала, дождаться медсестру.
— Ты же сама всегда просила обратного, — добавил, остановившись перед ней.
Словил в ответ очередной гневный взгляд.
— С каких пор тебя волнует моё мнение? Разве не ты говорил, что всё будет исключительно по-твоему? К тому же, как мы уже выяснили, здесь решение принимаем не мы одни. А они… — не договорила, положив ладонь на живот.
Я перебил её:
— А они забудут об этом, как только ты вновь будешь радостно обнимать кого-нибудь ещё, не меня, как совсем недавно, — заметил вполне себе справедливо.
Чем разозлил стоящую рядом ещё больше.
— А, знаешь что, ты прав, вали, мы и
