– Завтра до рассвета. Ты лучше скажи, как ее заставить шрапнелю бросить, сама-то небось не отдаст?
– Сама не отдаст, - согласился гном, - но тут, в охвостье, запальная ямка имеется. В нее угольком ширкнуть надо, тогда «корова» извергнет великий огонь и дым, а с ними и шрапнелю.
– Сколько у тебя к ней мешочков и шрапнелей?
– Мешочков - восемнадцать осталось. Шрапнелей больше, но без мешочков они не надобны. «Шапок» нарежу сколько надо, войлок есть.
– Сколько просишь за «корову»?
Боло вздохнул, впервые за свою мастеровую жизнь он не подумал о цене заранее.
– Ну две тысячи дадите?
– А чего ты так робко? Не по-гномьи как-то, - усмехнулся Каспар. - Ты эту «корову» и королю продать мог.
– Да где тот король и где мы? - отмахнулся Боло.
– Папаша, король Филипп уже в Ливене! - вмешался Вольдерет.
– В Ливене?
Гном посмотрел на Каспара, тот кивнул.
– А разве с герцогом они уже замирились?
– Победил он герцога, Боло, и теперь у Ливена новый хозяин.
– Так, может, продадите «корову» королю, папаша?! - оживился Вольдерет. - Король южные края воевать собрался, ему нужно!
Боло снова вздохнул:
– Оно, конечно, с короля можно большую деньгу получить…
– Ну так и получите, папаша! - сорвался на крик Вольдерет.
Каспар молчал, решение, кому продавать стреляльную машину, было за Боло.
– Если я отдам «корову» королю, Вольдик, он ведь не захочет, чтобы такие же «коровы» появились у кого-то еще. Правильно?
– И что с того, папаша?
– Тогда король уберет старого Боло и его семью, чтобы секреты не разлетелись по миру.
Гномы встретились взглядами. В глазах Вольдерета еще бушевала алчность, но под действием мудрости старого гнома она погасла. Было известно много историй о том, как пропадали искусные мастера, едва только помыслив о свободной жизни за стенами замков своих хозяев.
– Берите, ваша милость, «корову». Через вас никакой секрет не уйдет. Вольдик, выноси ее, а я шрапнели прихвачу.
Квадратный Вольдерет поднатужился, взвалил на плечо тяжелую конструкцию и пошел к выходу. Глядя на него, Каспар покачал головой, он всякий раз удивлялся, какой силой обладают гномы.
В просторном гостевом зале Каспар выписал вексель в банк Буклиса на две тысячи дукатов, затем положил на стол еще четыре рилли.
– Это за доставку. Завтра до восхода привезите машинку к северным воротам на своей телеге, там мы ее перегрузим.
– Извините меня, ваша милость, - сказал Вольдерет, когда гость уже собирался уходить.
– Не переживай, я не в обиде, ты же за свой интерес старался, - ответил Каспар, хотя его задело поведение Вольдерета.
– Арбалет! - напомнил Боло.
Вольдерет сбегал за оружием и принес его завернутым в чистую мешковину. Каспар положил на стол еще один рилли и вышел. На улице, держа мардиганца за уздечку, терпеливо ждал сторож. Каспар дал ему три крейцера, сунул арбалет в седельную сумку и попросил подождать еще немного - через три дома от Боло жил Фундинул, переехавший из Коттона в Ливен три года назад.
Чтобы поддержать старого друга, Каспар иногда делал у него заказы. Вот и в этот раз он зашел, чтобы забрать свои походные доспехи.
«Как знал, что ехать придется», - подумал он, стуча медным кольцом в дверь.
Лязгнул засов, нижняя половина двери открылась и наружу выглянула жена Фундинула - Одигортум.
– Ой, кто к нам пришел! Его милость Каспар Фрай!
Закрыв нижнюю половину двери, служившую для самих гномов, она открыла обе половины.
– Проходите, ваша милость, Фундинул с Одигулом в мастерской.
– Да уж слышу, - кивнул Каспар, шагнув через порог. Ему навстречу соловьиными трелями неслось частое постукивание легких молоточков. Следуя своим наклонностям и немалому опыту, Фундинул и в Ливене брался в основном за тонкую работу, делал украшения, чинил часы, отливал пуговицы и пряжки. Иногда собирал для продажи коловороты, калил рашпили и насекал пилки.
– Кто там, Оди? - послышался голос Фундинула.
– Господин Фрай! - радостно сообщила жена. Каспар часто приносил в их дом деньги, поэтому его появление вызывало у хозяйки только положительные эмоции.
Стук молоточков прекратился, и вскоре в большую комнату, служившую гостиной, столовой и кухней одновременно, вышел Фундинул, а за ним, подпрыгивая от радости, Одигул. Он обожал Каспара и считал его героем, на которого хотел быть похожим.
– Здравствуй, Фундинул.
– Здравствуйте, ваша милость. - Каспар и гном обменялись рукопожатиями.
– Здравствуй и ты, богатырь, - сказал Каспар, протягивая руку Одигулу.
– Приветствую, ваша милость!
– Доспехи неси, - одернул его отец. - Его милость, наверное, спешит.
– Да, - кивнул Каспар. - Время дорого.
– Что, неужели снова в поход?
– Не то чтобы в поход, но уезжаю я.
– Далеко? - не удержалась от вопроса Одигортум.
– А ты, парпа, чего ухи развесила? Тебе какая разница - поход не поход? - накинулся на нее Фундинул.
Парпа недовольно засопела и, тяжело переваливаясь, пошла к кухонной плите. Вернулся Одигул, неся доспехи.
Каспар достал кошелек и подал Фундинулу два рилли.
– Достаточно?
– Нормально, - ответил гном как-то уж слишком равнодушно. - Вы куда поедете, ваша милость?
– На север.
– На север? - Фундинул запустил пальцы в бороду, потом поскреб в макушке.
Каспар видел, что гном о чем-то хочет спросить, но решил не торопить его.
– Я вот об чем спросить хочу, ваша милость, вам в походе гном не пригодится?
– Надоело дома сидеть? - улыбнулся Каспар.
– А чего сидеть, если Одигул всю работу один делать может?
– Я тоже в поход хочу, - подал голос Одигул.
– А мастерскую на маму твою бросим, да?! Бери молоток, Одигортум, будешь стучать с утра до ночи! - начал выговаривать сыну Фундинул. - Нет уж, сиди и работой, а я с его милостью, может, еще какой дукат для дома добуду. Так, ваша милость? Будет мне какое-нибудь жалованье?
– Жалованье будет, но, раз такое дело, нужно и Углука прихватить, если он еще в винную бочку не превратился.
– Не превратился, - заверил повеселевший Фундинул. - Я его на прошлой неделе видел, он за собой на веревке трех воров по мостовой тащил. Я спросил, как дела, он сказал, что ест за семерых, но все равно на службе скучно, дескать, воры пошли ленивые.
– Тогда сходи к нему и позови на службу. И мула для себя купи, это будет за мой счет, а ему - мардиганца. Завтра перед рассветом к северным воротам приезжайте.
– Хорошо, ваша милость, приедем! - ответил повеселевший Фундинул. За весь год они с сыном едва нарабатывали сорок дукатов чистого дохода, а поход с его милостью сулил целую сотню, а то и больше.
Одигортум заплакала, Фундинул недовольно тряхнул бородой.
