— Завидуешь? — усмехнулся Кайт. — Я думал, ты белокурых предпочитаешь.
— Завидую? Тебе? — удивление в голосе было настолько искренним, что немудрящие слова прозвучали изощренным оскорблением. — И поменьше думай, а тем более обсуждай, кого я предпочитаю.
— Можешь считать меня болваном, а норов у тебя все-таки гадостный, — усмехнулся Кайт. — Спасибо за помощь, — стражник направился к белобрысому весельчаку. — Эй, ребята, пропустите Вермеева помощника! — крикнул солдатам, охранявшим дверь.
Серп вышел из кабака, по пути бросив взгляд на одетую в мужское девицу. Ее нельзя было назвать настоящей красавицей — высоковата, излишне стройна, хотя, одень в платье, и все положенные округлости наверняка станут заметнее. Смуглая, на высоких скулах играет румянец, глаза чуть раскосые, как у кочевников Равнин, сверкают зло. То и дело покусывает яркие полные губы, глядит с презрением. На Крестэля, впрочем не подействовало, сам из благородных, к их спеси привычен. И коса, длинная, тяжелая черная коса, обернута несколько раз вокруг головы, чтобы не выдала ненароком в мужском обличье. Тьфу, как мальчишка, стоит красивую косу увидеть, тут же хочется… нет, уже не дернуть. Расплести, посмотреть, как рассыпаются пряди по обнаженным плечам.
Пред мысленным взором заструился водопад золотистых иволгиных волос, омывающий бело-розовое, и Серп прикинул, а не пойти ли домой. Вечер-то все равно не заладился. Но в воображении вдруг возникла черная блестящая коса, змеей сбегающая меж острых лопаток по гибкой смуглой спине. Чародей тряхнул головой, отгоняя наваждение, и повернул к портовым складам.
Вывеска рекомендованного Крестэлем трактира была освещена чародейским светильником, значит, на доходы хозяйка не жалуется. Серп с интересом рассмотрел устрашающего вида кабанью голову, клыки и рыло щедро перепачканы красным. То ли секач кого-то задрал, то ли ему самому башку снесли. В любом случае настраивает на нужный лад.
Верный настрой сменился удивлением, стоило войти внутрь. Небольшой зал, освещенный лишь горящими свечами, по одной на стол, да мерцающим облачком над стойкой. Народу немного, сидят по одному-двое, самое большее, по трое, едят-пьют, чинно беседуют. Ни дать ни взять, зажиточные купцы и цеховые мастера в уважаемом заведении на Среднем зубце. И где же обещанный Моховиком притон?
— Чего застыл, морковка чернявая? — раздался пронзительный женский голос от стойки. — Раньше тебя тут не видела. Подойди-ка!
Серп подошел и уставился на крошечную сухонькую женщину преклонных лет, совершенно седую. Несмотря на малый рост, она едва ли не возвышалась над мужчиной, стоя на установленных за стойкой мостках. Нос крючковатый, сморщенный рот щелью, а вот в ясных зеленых глазах еще достаточно огня.
— Каким же боком я на морковку похож, хозяйка? — спросил чародей. — Не рыжий ведь. Сама сказала, что чернявый.
— Жаль, не спросил, каким местом похож! — ухмыльнулась женщина. — Я б с радостью ответила!
— Не сомневаюсь, — невольно улыбнулся Серп. Неизвестно, как выглядела эта самая Мерта лет сорок назад, но глаза точно были прекрасны, наверняка сверкали не хуже смарагдов.
— Эх, была б я помоложе, ты бы мне не монетами платил, — хозяйским жестом взяла мужчину за подбородок, приподняла лицо, потом скользнула взглядом на шею. — Плевать, что палач. На морковку ты фигурой смахиваешь. Тощий, а в плечах широк.
— Как скажешь, — Серп дернул головой, высвобождаясь. Сравнение не показалось ему удачным. Раздражало и то, что он сам привык рассматривать девичьи личики тем же способом, которым воспользовалась Большая Мерта. Ну, Моховик! Отрекомендовал здешнюю хозяйку! Впрочем, может, старушка и впрямь покруче иных мужиков будет, закалки и задора ей не занимать. Ну, а Большой ее остряки прозвали. Мрак знает, ей, поди, еще и лестно.
— Чем обязана? — спросила Мерта. — Давненько ко мне палачи не заглядывали.
— Ищу кое-кого.
— По долгу службы? — хозяйка глянула издевательски. — Ты ж, болтают, кое-с-кем только в пыточной дело имеешь.
— Это прежде было, пока надеялся, что мое рвение оценят, — не моргнув глазом заявил Серп.
— Ах, вот как! Я не чародейка, правду от лжи отличить не умею. Иди, присядь. Может, и дождешься того, кого ищешь. Эй, Яс, принеси гостю пива! — завопила пронзительно, обернувшись к боковому проходу, который вел на кухню.
Серп не стал ждать появления неизвестного Яса, пошел по привычке в дальний угол, уселся. За соседним столом негромко беседовали два степенных мужика средних лет.
Очень скоро рядом с чародеем появился ладный парень с кувшином пива и кружкой.
— Угощайся, — поставил посуду перед посетителем. — Есть будешь?
— Нет, — Серп положил на стол серебряную монету, разглядывая молодое лицо, на котором сияли те же глаза, что и на сморщенном личике Большой Мерты.
— Кувшин стоит две монеты, — сообщил парень. — Не боись, пиво хорошее. Маманя за поставщиками следит строго.
— Если оно и впрямь хорошее, я ей третью оставлю, — проворчал Серп, которому до тошноты надоело мерзкое пойло из дешевых кабаков.
— Давай сразу! — ухмыльнулся сынок Мерты.
— Отдал бы, кабы ты девчонкой был, — фыркнул Серп. — Дочки-то у твоей мамани имеются?
— Не-а, — покачал головой Яс. — Уж больно она мужиков любит. Мы с братьями шутим, мол, поэтому ни одной дочки и не родила. А сюда девок пускать отказывается, — парень погрустнел. — Сунулся тут намедни один с подружкой. Так маманя такой крик подняла, чуть посуда не полопалась.
— Яс! — раздалось от стойки. — У тебя что, дел больше нет?
Парень тут же поспешил прочь. Серп пригубил пиво и зажмурился от удовольствия. Такое ароматное и вкусное он в последний раз пил в Регисе, когда еще был подающим надежды молодым чародеем. Вот тебе и притон! Поневоле задумаешься, а не принять ли предложение лиходейского чаруна, коли он и впрямь тут завсегдатай.
Наслаждаясь пивом, Серп поглядывал на посетителей. Имя пирольской принцессы, неожиданно долетевшее от соседнего стола, заставило насторожиться и прислушаться к беседе.
— …Да, Эрону! Наследную принцессу… — (Увы, говорили собеседники вполголоса и даже обострение слуха с помощью чар помогло мало.) — …Крестэль сынка-то и отослал подальше… — Серп хотел было осторожно передвинуться вместе со стулом ближе к говорящим, но в этот момент к столу подошел некто, закутанный в плащ с капюшоном и, не спросив позволения, уселся напротив.
— Вот и довелось нам еще разок перемолвиться, — знакомый голос вновь прозвучал не вовремя, еще более ни к месту, чем в памятный вечер у Лилеи.
