— Ему шли? — спросил Гаор.
— Почти, — усмехнулся Седой. — Ему приходилось делиться с теми, кто знал и был ему не по зубам. А меня продали на оружейный завод. И пошло-поехало. Всё.
Гаор кивнул.
— В общем, понятно. Но не хватает имён и технических деталей.
— Для понимания деталей нужны специальные знания, которых, как я догадываюсь, — глаза Седого уже по-прежнему смеялись, — у интервьюера нет. А имена не нужны в силу недоказуемости происшедшего. Тем более что те наши изделия работали и, как я слышал, неплохо, — и повторил чуть жёстче. — Всё.
— Ну, — теперь улыбнулся Гаор, — попробую кое о чём догадаться. Когда с журналистом темнят, он догадывается. Или рассуждает логично. Или и то, и другое.
— Ну-ну, — с интересом смотрел на него Седой.
— Малый объём взрывчатки при большой силе взрыва и надежной блокировке — это мины-тарровки. Появились они на вооружении как раз шесть лет назад. Создатель Крайнтир Таррогайн. Официальный создатель. Была бы под рукой библиотека, я бы нашёл и второе имя, методом сопоставления и исключения, но… — Гаор комично развёл руками. — Теперь другая программа. Я помню, лет пять назад поползло, что будет новое оружие. По-научному, воздействующее на психику человека, а по-нашему, мозготряс.
— Как-как?! — перебил его Седой. — Как ты сказал?
— Мозготряс. — повторил Гаор. — Что будет вроде пистолета, но стреляет не пулей, а то ли лучами, то ли токами, и не убивает, а вырубает. Встряхивает мозги, и уже не человек, а мешок с костями слюни пускает. Поговорили и замолчали. Оно?
— Надо же! — удивился Седой, — я до такого названия не додумался. Но как это до армии дошло?
— Когда начальство пакость готовит, это ой как быстро доходит, — серьёзно ответил Гаор и пояснил. — Мы сразу сообразили, что оружие это не для нас, а против нас. Чтоб мы меньше базарили, и в атаку быстрее ходили.
— Даа, — Седой посмотрел на Гаора с откровенным уважением, — ну когда умён, тогда умён. Точно просчитал.
— Так как насчет второго имени?
— Раз так… Ладно, — тряхнул головой Седой. — Яунтер Крайгон.
— Семья Крайгончел?
— Все семьи на память знаешь?
— На истории заучивали, — пожал плечами Гаор.
— Правильно, но наша ветвь младшая и отделилась за два поколения до меня. Больше всего я был рад, что не успел жениться.
— Я тоже этому в одиночке радовался, — ответил Гаор, слезая с нар и потягиваясь, чтобы размять мышцы.
В коридоре скрипели колёсики, и надзиратель командовал старшими. "А когда же Седой с Гратисом связался?" — подумал Гаор, занимая свое место рядом с Чеграшом. Этого он из Седого не выжмет ни под каким видом. И тут же спросил себя: "А нужно?" И сам ответил: "Нет". Значит, и думать об этом нечего.
Сразу после обеда из дальней, судя по шуму, камеры вывели не меньше десятка. Когда их провели мимо их камеры к выходу, Лысок заметил.
— Не иначе на шахты отправка.
— Чего так поздно? — не поверили ему.
— Ночь везут, чтоб с утра их прямь под землю и спустить.
— Тогда, значит, завтра торги, — задумчиво сказал Сивый.
— А не скажи, — сразу заспорили с ним.
— Шахты само по себе, а торги само по себе.
— Шахты к торгам не касаемы!
— А страшно тама?
— Попросись, узнаешь.
Гаора опять попросили рассказать о зоопарке.
— А то когда ещё про такое послушаешь.
Гаор не стал ломаться и отказываться. Раз интересно им, пускай. И время всё равно надо чем-то занять. И чтоб зуд в спине незаметным стал. Но, рассказывая про зверей и птиц, всё время помнил и перебирал в памяти услышанное от Седого. Да, было бы это на месяц раньше — сенсация что надо! А не упустил ли он чего? Если что, надо спрашивать сегодня, другого раза у него не будет, вряд ли его продадут вместе с Седым. Тот с парнями бригадой идёт, и проситься к нему в бригаду глупо. Сам Седой ничего здесь не решает. Захотят их поодиночке распродать и распродадут, и ничего ты не сделаешь. Про Гратис, разумеется, спрашивать нельзя, угроза была нешуточная. А вот имена остальных, кто был в той "команде" — это стоит попросить. "А запомнишь ты столько имён?" — осадил он сам себя, продолжая рассказ про удава.
— Так и глотает, целиком?
— И пасть не лопается?
— Нет, — мотнул головой Гаор. — У него она растягивается. А как наестся, то лежит и спит, переваривает. Нам говорили, что запустили к удаву двух кроликов, так он одного съел и переваривать стал, а другой у него тем временем хвост погрыз.
Все дружно рассмеялись.
— Это он что, ну кроль, за дружка, значит, мстил?
— А что, свободное дело!
— Ну и сказанул! Да кроли, они мирные, у нас в посёлке управляющий целу ферму развёл, и мальцов приспособил работать с ними, так что я видел.
— Мирный он мирный, а припрёт, так царапнет, что не обрадуешься. Знаю я. Берёшь его за уши поднимать, а он тебя лапами, знашь, когти каки!
— Тебя за уши возьми да подними, ты тож царапаться будешь!
— Не, его не возьмешь, у него ухи короткие.
— Так ща оттянем!
Завязалась лёгкая несерьёзная драка, правда, тут же разогнанная рыком Слона. Гаор спрыгнул вниз и пошёл к решётке отжиматься.
— Эк силы в тебе, Рыжий, много.
— Не… жалуюсь, — ответил между двумя отжиманиями Гаор.
Размяв и разогрев мышцы, он с интересом оглядел решётку: нельзя ли её тоже как-то к делу приспособить. Если подпрыгнуть и ухватиться за верхнюю поперечину, то можно будет подтягиваться как на турнике.
— Чалый, дай этому фронтовику грёбаному по шее, — сказал сзади спокойный голос Седого, — пока у него категория цела.
Уже присев перед прыжком, Гаор, не столько обиженный, как удивлённый и тоном, и неожиданно грубыми словами Седого, выпрямился и недоумённо оглянулся. Седой полулёжа смотрел на него холодно блестящими глазами.
— На фронте ты тоже сначала руками лез, а потом смотрел во что? — спросил тем же насмешливо холодным тоном Седой.
Гаор повернулся к решётке и внимательно, но уже по-другому оглядел её. И только тут заметил, что по верхней перекладине извивается тонкая проволока под цвет решётки. Провод без изоляции? Так… так вот почему у решётки стоят, но никогда за неё не берутся, и когда дверь открывают, то входят и выходят, не касаясь косяка, переступая через металлический порог — нижнюю поперечину, и тогда ночью голубая вспышка и треск разряда… Гаор почувствовал, как у него жарко загорелись от стыда щёки.
— Иди сюда и сядь, пока не вляпался, — чуть мягче сказал Седой.
Гаор молча выполнил приказание. В очередной раз Седой спас его если не от смерти, то от очень большой боли, и ещё больших неприятностей. Попытка побега — надзиратели бы отвели душу.
