Вдруг что-то зашуршало. Неужели мои молитвы услышаны? Я быстро направился к ближайшим кустам.
— Это ты? — прошептал я.
Мне не ответили. В кустах кто-то тяжело дышал. Что-то не похоже на Нори. С другой стороны, если она бежала за мной от самой Вушты, еще бы ей не запыхаться! А может, она боится показаться мне на глаза из-за того, что выглядит не лучшим образом после такого пробега? Теперь, когда Нори так близко, я и секунды не в силах прожить без нее! Надо уговорить ее выйти.
— Ты тут? — тихо спросил я.
Мне показалось или дыхание действительно стало громче?
— Если уж ты проделала такой долгий путь, почему бы тебе не выйти ко мне? — В кустах снова зашуршали. Неужели она согласна?
— Иди же! — прошептал я. — Ты же знаешь, как я скучал по тебе.
Из кустов высунулась голова, увенчанная золотым рогом.
— Как долго я ждал этих слов! — Единорог смотрел на меня большими влажными глазами. — Мои сородичи подняли бы меня на смех, узнай они, что я бежал за тобой от самой Вушты. Но ты один из нескольких смертных, ради которых я согласен… — Единорог замолчал, тряхнув своей великолепной сияющей гривой, и смущенно закончил: — Даже вспотеть!
— Дело в том… — удивленно проговорил я, поняв, как горько ошибся. — Я думал, что…
Единорог через плечо посмотрел на прочих моих спутников, которые, в свою очередь, неотрывно смотрели на нас.
— Я знаю, — понимающе прошептал великолепный зверь. — Ты стесняешься своих чувств. Я прекрасно тебя понимаю. Кому-кому, а единорогам известно, что такое застенчивость! — Он нежно ткнул меня своим золотым рогом. — Впрочем, поговорим об этом позже. — Чудесное создание неодобрительно фыркнуло в сторону моих спутников. — Когда останемся одни.
— Да уж. — Я откашлялся и обратился к остальным: — Единорог хочет к нам присоединиться.
Никто не выказал особого восхищения, но и возражений не последовало. Я взял курс на восток и велел всем следовать за мной.
— Что нам сейчас совершенно необходимо, — крикнул далеко отставший дракон, — так это хорошая походная песня, которая поднимает настроение и сокращает путь.
— Как насчет номера сто двадцать шесть? — предложила Эли.
— Отличный выбор! — согласился дракон. — Споем? Подпевайте нам все!
Барышня и Дракон запели:
Если ты храбрый, если ты смелый,
Если ты веришь, что мир чудесен,
Если ты бьешься за правое дело,
Как обойтись без танцев и песен!
Если ты сильный, если ты верный,
Если ты должен со злом расквитаться,
Если ты хочешь покончить со скверной,
Как обойтись без песни и танца!
Гакс обогнал приплясывающую пару, таща за собой Бракса и вопя:
— Давай! Начинай! Бракс забил в барабан.
— Гакс Унфуфаду — разумный демон. Просит, чтобы больше не пели. Просит, чтобы не рифмовали. Просит, чтобы шли молча.
Демон выразительно высморкался.
— Да ну! — отмахнулся легкомысленный дракон. — Да вы пока просто не прониклись духом этой песни. Дальше будет еще лучше! Послушайте-ка!
Барышня и Дракон продолжили:
Если ты храбрый, если ты смелый,
Если ты делаешь дело умело,
Если ты молод душою и телом,
Пой же, пока тебе не надоело!
— Давай! — в ужасе заорал Гакс своему помощнику.
— Гаксу Унфуфаду уже надоело! Хватит с него кошачьих концертов. Требует он, чтобы было тихо. Не то виновных демон накажет!
— Кто-то что-то сказал, Барышня? — поинтересовался Хьюберт.
— Я не слышала, Дракон, — ответила Эли, сделав изящный пируэт.
— Должно быть, это муха пролетела, — сказал Хьюберт и выпустил колечко дыма, по форме напоминающее муху. — У нас ведь еще остался один куплет, не так ли?
— Дюжина куплетов! — поправила Эли. И они снова запели:
Если весь мир тебе интересен,
Если ты любишь веселые песни,
К нам поспеши и споем их вместе.
Нас не заставишь молчать, хоть тресни!
— Надоело! — крикнул Гакс так громко, что задрожали стволы деревьев.
Бракс бешено бил в барабан.
— Гакс Унфуфаду вне себя от гнева! Предупреждает певцов и танцоров: демоны скоро сожрут артистов вместе с дурными их голосами!
— Барышня, у меня просто просится следующий куплет!
— Послушайте! — не выдержал я. — С меня хватит… — Я откашлялся, чтобы взять себя в руки и вновь обрести способность разговаривать нормальным голосом. — Довольно препирательств. Мы выполняем нашу миссию. Мы все заодно! И я требую, чтобы, пока мы не достигнем Восточных Королевств, больше не было ни песенок из водевилей, ни голоадской декламации! Кто не согласен, тот может уйти. Всем ясно?
Гакс и Хьюберт обменялись ненавидящими взглядами, но оба продолжали идти за мной. Единорог трусил сбоку. Он грациозно тряхнул своей гривой и нежно зашептал мне на ухо:
— Никогда не знал тебя с этой стороны. Это просто открытие для меня! Как ты хорош, когда строг с подчиненными! — Он посмотрел на меня долгим, влюбленным взглядом.
Я обратил внимание, что все остальные тоже пристально смотрят на меня.
— Кто знает! — поделилась Эли с Хьюбертом. — Может быть, в конце концов из него действительно получится волшебник.
Я шел вперед. Остальные следовали за мной. Кажется, они признали меня главным. Вот и Эли сказала, что в конце концов я стану волшебником. И я был склонен верить ей, по крайней мере пока мы не дошли до следующей поляны и не обнаружили красочный плакат:
«ВЫ НА ПОДСТУПАХ К ВОСТОЧНЫМ КОРОЛЕВСТВАМ. ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО ХОТИТЕ ВОЙТИ?»
Домовой забрался ко мне на плечо для лучшего обзора:
— Что это они имеют в виду?
— По-моему, великанов, выпекающих хлеб, — предположила Эли.
— Чепуха! — отмахнулся я. Мне не хотелось, чтобы они пали духом сейчас, когда мы почти у цели. — Это может значить все, что угодно.
— Например? — не унимался Домовой.
Я замялся: как-то ничего было не придумать. Из-за доски с надписью послышался знакомый голос:
— Проклятие!
«Говорят, с волшебниками лучше жить в дружбе. Думаете, потому, что они способны из ничего сотворить горы золота? Не поэтому. Тогда, может быть, потому, что они с удивительной точностью предсказывают очередной визит сборщиков налогов или королевской тещи? Тоже нет. Просто дело в том, что они шутя превращают несимпатичных им субъектов в мышей и свиней. Я уверен, вы понимаете, к чему я клоню. Вряд ли вам понравится всю жизнь хрюкать».
