— Да, доводилось, — кивнул Речник и протянул руку к носу Койи, чтобы зверёк обнюхал пальцы. — Но под защитой Чёрной Речницы — ни разу. Ещё Астанен выделит нам служителя. Вместе получается целый отряд. Кривийцы, того гляди, решат, что мы на них напали…
Он усмехнулся, но взгляд синевато-серых глаз был невесёлым. Койя потёрлась щекой о ладонь Речника и подняла уши, прислушиваясь к его словам. Речница мигнула.
— Я мало знаю о Криви, — вздохнула она. — Речник Фрисс упоминал магов-Ящерников… Они всегда первыми прилетали, если Река просила о помощи. Я их даже видела — в том году, когда воевали с Нэйном… Их правитель — друг Астанена. Если мы к ним летим, значит… они не прилетели к нам?
— Правильно, — кивнул Речник. — Нехорошо, но случается. Знаешь Хальна Микоа?
— Ещё бы! — усмехнулась Кесса. — Он — их предводитель, небесный воин, которого уважают драконы!
— Весной в Криви горели леса. Там много лесов, много болот, но нет больших рек, — размеренно проговорил Яцек, не дожидаясь, пока Речница закончит. — Хальн попал в огонь. К осени он поправится, но сейчас главный над Ящерниками — Альвиг Хелойса. Он собрал отряд в помощь нам и ждёт нас в Ледне. Мы летим за ним. Ничего и никого не бойся, там странный народ, но причин для вражды у нас нет. Идём, посмотришь на нашего дракона…
Драконий двор почти опустел — существа кружили над Рекой, высматривая демонов и лазутчиков Джаскара, кто-то сопровождал посланников… Посреди загона, опустив длинный язык в бочонок с цакунвой, откуда торчали хвосты Листовиков, сидел большой Белый Дракон и с подозрением косился на служителей. Они крепили к его спине длинное тройное седло. Чешуя дракона и вся его сбруя были отдраены до блеска, кое-где служители даже перестарались — из-под расцарапанных чешуек выступила кровь.
— Аррх! — дракон наконец исхитрился, сцепил зубы вокруг бочонка и одним махом опрокинул всю цакунву к себе в глотку. Выплюнув бочонок, он сердито хлопнул крыльями и повернулся к воротцам загона. Служители бросились врассыпную. Кое-как закреплённое седло мотнулось на драконьей спине и сползло на пол-локтя вниз.
— Собираешься? — хмыкнул Яцек, остановившись недалеко от загона и оттеснив Речницу так, чтобы она не встала между драконом и им. Существо выдохнуло два облачка сажи.
— Они содрали с меня чешую! — возмущённо взревел дракон. — Поглоти меня лёд, теперь вся спина зудит! Яцек, куда из этого Замка пропали все с прямыми руками?!
— Ты оплевал их, и они разбежались, — хмуро отозвался Речник. — Сиди смирно, я закреплю седло. Сам же взвоешь, когда оно натрёт спину.
— Аррх, аррх, что за сборы… — дракон послушно выпрямился на четырёх лапах и растопырил крылья. — Я не плевался. Я поперхнулся.
— Хагван думает иначе, — буркнул Яцек, пропуская ремни под драконьими лапами и затягивая на брюхе. — Где он?
— Я его не ел, — фыркнул, выдохнув облачко пара, Белый Дракон.
— Речник Яцек! — из сарая, пригнув голову, выглянул молодой служитель. Видно, когти дракона пугали его — поверх рубахи он надел длиннополую олданскую стёганку из толстого войлока. За плечами служителя болталась открытая сума, из которой высовывался свиток, у пояса висела раковина-рог.
— Речник Яцек, вся еда собрана, — сообщил он, кивнув на сарай. — На целых два дня, на троих и одного дракона, как ты и сказал. А кто будет тре… Ох ты! Кесса, Чёрная Речница! И пустынный кот, истребитель Фоулов! А я Хагван Инчи, герольд Речника Яцека. Я сложил небольшую песню о тебе и…
— Ой, — только и сказала Кесса.
— Повремени, Хагван, лететь нам долго — спеть успеешь, — прервал его Старший Речник. — Кислухи в поклаже нет?
— Я взял один мех, — потупился олданец. — Он небольшой, только на дорогу.
— Отнеси обратно, — сдвинул брови Яцек. — Заходи, Кесса, и знакомься. Хагван — наш герольд…
Кесса пожала робко протянутую руку, и олданец недоверчиво усмехнулся.
— Гервульф — дракон-воин, — Речник потрепал дракона по чешуйчатой шее. — Будет не только драконом-посланником, но и драконом, возившим на себе Чёрную Речницу. Гервульф, это тебе понадобилась кислуха?
Дракон выдохнул дым, но промолчал.
— В Криви растёт Хума, — прошептала Кесса, прикоснувшись к его боку. — И там живут скайоты. Значит, там много хумики и берки.
— Хумика? — дракон повернул голову к Речнице. — Правда… Хальн Микоа точно угостил бы нас. Он щедрый. А Альвига я не знаю.
— Надеешься на пир, Чёрная Речница? — невесело хмыкнул Яцек. — Да услышат тебя боги. Хагван, добавь ещё бочонок цакунвы — этого мы точно до возвращения не увидим…
…Ветер метался над верхушками Высоких Сосен, вихрем кружа жёлтые чешуйки коры и осыпая дракона и его седоков мелким древесным сором, трепал волосы, бил в глаза, мешал дышать. Даже Гервульф еле-еле противостоял ему — и наконец, утомившись, юркнул под сосновые ветки, туда, где вихрь дробился на слабые ветерки и постепенно стихал. Кесса смахнула с лица путаницу волос и размяла окоченевшие пальцы. Койя с жалобным писком высунула голову из-под куртки Речницы. Её уши прижались к голове, шерсть взъерошилась.
— Кесса! А правда, что твои родичи — простые рыбаки? — Хагван зашевелился в седле, подышал на замёрзшие ладони и вспомнил, что у него осталось ещё много незаданных вопросов.
— Мой дедушка — жрец, а отец с дядьями держат кузницу, — отозвалась Речница. — Некогда нам рыбачить. Хагван, ты не боишься летать так высоко?
— Нас несёт Гервульф, чего с ним бояться?! — пожал плечами служитель. — А, вот о чём я забыл…
Он сорвал с пояса раковину-рог и протяжно затрубил. Эхо заметалось по лесу, и откуда-то снизу, из-под поблескивающих листьев гигантского кустарника, в ответ сердито заревели раулии. Один лесной бык даже высунул голову, увенчанную тяжёлыми рогами, и огляделся в поисках соперника. Бурая шерсть раулий мелькала в просветах ветвей — стада, выгнанные на лесные пастбища, искали свежую листву в залежах сухих сосновых игл и пустых шишек. Изредка из-под кустарника доносился рёв и костяной треск — самцы мерялись силой. Кесса тихо хихикнула, прикрыв лицо рукавом куртки.
Гигантский ягодник не сбрасывал листья на зиму, за год они потемнели, и молодая поросль на кончиках ветвей была хорошо заметна по ярко-травянистому цвету. То, что поднималось выше — чахлые деревца, с трудом выживающие под пологом сосновых ветвей — тоже развернуло листья, широкие и пушистые. От Сосен и Фаманов тянуло смолой, белесые потёки выступали на коре, и огромные золотистые белки возились в ветвях. Вдалеке чернели пятна недавних гарей — огонь прошёл понизу, опалив кору у подножия Сосен, превратил кустарники в кучу обугленного хвороста, но деревья устояли. Вдоль берегов узкой и стремительной Реки Льдянки отцветала Хума, последние лепестки сыпались с раскидистых ветвей и уплывали на восток. Гервульф летел вдоль Льдянки, не отступая от её русла и ловко облетая Хуму и чересчур ветвистые Сосны. Кесса, приложив ладонь козырьком к глазам, оглядывалась по сторонам — в западных лесах она была впервые.
