— Это наши экспедиторы? — уточнил лысый гном, по всей видимости, главный из троицы. Что Гарета удивило, так это ещё два гнома. Один из них всё время улыбался, озираясь на двери руин. Второй вообще оказалось курносая гномиха, с короткими кудрявым волосами.
— Это лорд СтоннКассел — отвечал Сорт, и троица гномов неуклюже отвесили троим гостям поклон.
— Раз уж СтоннКасселы пришли, значит, точно пойдём в Фартуморг! — воскликнула курносая. Доген, а так именно звался лысый и главный гном, представил свою кудрявую подругу Тилоку и напарника Гревома, с больно хитрым взглядом лиса. Капитан Сорт вкратце описал их, как мастеров подгорного дела, с замашками на «идеальный результат» выпаленной работы.
- Гарет, так и скажи, что ты боишься! — игриво воскликнула Эльнора, пока заметив пот, проступивший на лбу красного легионера.
— Я боюсь туда лезть, но больше всего боюсь за тылы. Пока мы там носимся, серые и чёрные могут завалить шахту и гореть нам во Вратах Харды. — Гарет отвечал её беззлобно, вновь чихая несколько раз подряд.
— Ты прав, брат. — Орин соглашается, но тут же говорит: Я пойду туда с пятью десятками человек. Со мною пойдёт Сем Трайден и Эльнора. А ты готовь эту местность к войне. Чует сердце моё, Уэйстек подведёт войска, чтобы прижать нас, как медведей в берлоге.
— Что ты хочешь там найти? — не унимался брат
— Причину порчи железа. Металла там полно, а по руинам бегать я навострён. –
— Меня твоя излишняя самоуверенность напрягает… — выдал Гарет, хотя не в этом было дело
***
Экспедиция должны была начать на следующее утро. Эту ночь легионер отдыхали, пока Гарет вновь не мог уснуть, измученный жаром и соплями, он стоял на дозорной вышке, укутанный в волчий плащ, всматриваясь в здешние скалистые тропки и редкие опушки, чьи вышки виднелись довольно далеко. Орин, который не спал уже пару дней, присоединился к брату, устремляя хмурый взгляд в темноту.
— Это кривая дорожка, братец. Ариане она не понравится — Гарет стиснул зубы и увидел, как желваки на лице брата играть начали.
— Я люблю только Ариану и верен буду ей до самой смерти. Эльнора нам помогает, уже хорошо, коли начнёт ножки показывать, отправлю её в ближайший бордель. — сипло отвечал Орин.
— Женщины — такие существа, что невольно волосы на за…голове рвать начинаешь, раз жизни с ними связываешь. Ей не понравится, что компанию тебе составляет некромантка. Это просто так, к слову. –
— Так пошёл бы со мной. –
— Тылы надо прикрыть, а то шахту завалят, и хрен мы оттуда вас выкопаем. Серые или чёрные, неважно, они придут, поход легиона незамеченным не остался. У них дракон, у нас дракон. Так или иначе, большинство новобранцев носят кольчугу, а поверх куртки. Как мы пришли в Кулдар, Пятнадцатый Легион был одет в стальные пластины, а теперь мы надеемся, что кольчужка и меха сдержат натиск вражеского меча. Отдохни брат, и вернись из шахт с победой. — Гарет кивнул Орину, и спустился к стене из частокола. Сам же Орине остался стоять на вышке, с непонятной дрожью всматриваясь в темнеющую даль.
***
Амхара
Адриана не спала уже третий день, как и весь дворец лорда Мария. Слуг, вельмож и весь императорский двор мучали кошмары и даже Алкион Альгольф не мог ничего поделать, так как старик уже пятый день ходил с чёрными кругами под глазами, ворча о том, что он слишком стар для всего этого.
Странно, но сoн юной леди СтоннКассел отличались от снов Киры и Арианы, пусть сюжет их был одинаков изо дня в день. Людям снилось горящее, словно два жерла вулканов, лицо Харгодора Тени Предателя. Человека, нет… Лорда Тьмы и Губителя. Это был убийца и слуга Ненастыного. Стоило ему объявиться во снах чуть ли не всего города, как поползли слухи, гласящие, что в домах стали находить мертвых крыс и кошек. Стража находила людей в переулках, с перегрызенными глотками, а пьяницы в ночи видели силуэты человека и собаки с горящими глазами и облезлой до костей кожей.
Что из этого правда, оставалось лишь догадываться, но спокойно спать не мог уже никто. Раз за разом, сон повторялся. Адриана оказывалась в тёмных мраморных коридорах, прямо как в детстве. Над её головой с рёвом проносилась тень дракона, и неведомая сила тянула её идти по этому чёрному лабиринту. В какой-то момент стены стали абсолютно черним, и Адриана больно стукнулась лбом и стеклянную стену, просто-напросто не заметила её. Зашипев она поднялась, и увидела собственное отражение. Каштановые волосы были полностью распущены, полные губы улыбались своему отражению, а зелёные глаза чуть ли не светились в кромешной тьме. Адриана гордилась тем, что принадлежала к роду СтоннКасселов и Мейнголдов, гордилась тем, что пошла внешностью в мать, гордилась бы и тем, если бы выглядела как отец. Ровные скулы, миндалевидным разрезом глаз с поднимающимися бровями. Девушка невольно дотронулась до стекла.
Стеклянная стена была одновременно прозрачной и какой-то мутной. Стоило ей дотронуться до собственного отражения, как она треснула, полностью порезав ладонь Адриана. Со звоном и хрустом стены рухнули, и осколки осыпали её, как из ведра. Она вскрикнула и отдёрнула руку, но помимо собственного писка, она услышала и чужие крики. Её до жути было страшно идти на крик, столь знакомый. От одного осознания, что это кричит Кира, её сердце ушло в пятки. Хотелось бы ей летать, но в какой-то момент всё вновь затмилось мраморный стены лабиринта, и она сломя голову носилась по ним.
Лабиринт оказался живой. Стоило ей повернуть направо, как стена материализовались прямо перед ней, и девушка так сильно ударилась об неё, что кровь хлынула носом. Адриана упала на холодный пол, усеянный осколками стекла и завопила от боли, ободрав руки в кровь.
Сидя на полу, она оглянулась. Слева, на другом конце стояла Кира, рычащая от страха. Справа на коленях сидела Адриана, с окровавленным лицом. Юная СтоннКассел завопила так громко как могла, лишь бы они её услышали, но они ни как не оборачивались. Тьма приняла форму человека, чьё лицо скрывал плащ. Но он был не нужен. Его лицо светилось как жерло вулкана, вместо глаз зияли угли, а вместо рта, пропасть из огня.
— Леди не положено бегать как простолюдинке! — говорит он, сжимая кровавые кулаки. Адриана в страхе ползёт назад, с болью вдавливая осколки стекла в свои ладони. Краем глаза она видит, что эта картина повторяется у Киры и Арианы. Девушка пытается кричать, но она плачет от режущей боли и страха, леденящего всё тело. Харгодор ступает по стеклянной крошке, и она плавится под его ногами, он хохочет, и стены лабиринта покрываются огненными трещинами, откуда струится пламя.
— Всё же явился — Тень предателя остановился на месте, и огонь вспышкой оказался на его поясе в виде клинка. Кто-то схватил Адриана за шкирку, поднял её с пола и оттолкнул назад. Девушка встала, протирая кровавыми руками опухшие от слёз глаза.
— Не смей их трогать — Адриана застыла как вкопанная. Между Харгодором и ней встал Айдан. Он была рада этому, рада несказанно, рада до писка, и ей сейчас было не важно, что сейчас происходит, почему и как он появился здесь, в её сне, за сотни лиг от неё самой.
— Либо ты, либо она, Неран. — отвечал Тень Предателя, вынимая меч из огня, из-за своего пояса. Айдан повернулся к ней.
— Беги! Живо! — и Адриана побежала. Побежала как бешенная, стремглав уносясь к свету, что появился из-за её спины, слыша в ушах слова, что слышала в детстве.
— Либо ты либо она, Наследник! –
***
Она проснулась в холодном поту, еле сдерживая слёзы. Руки и лицо до воплей болели, но шрамов на её теле не было. Это был сон. Слишком реальный сон, в котором боль чувствовалась в три, нет, пять раз сильнее.
Утро начиналось как обычно. Марий и его брат Бреатфор не скупились и накрывали: будь то завтрак, обед или ужин, всегда по расписанию, заботясь о своих гостях. Адриана, следую материнскому примеру, надела платье из джейстенского бархата, с золотым узором на рукавах и подоле. Кира же привыкла носить платье-сюрко кинхартского типа, с красной шалью.
