Отец Уриос уже в течении столетий прибывал у Сольтара.
― Это реликвия нашей веры, на которую вы не имеет права, ― повторил он, встал и требовательно протянул руку. ― Под этим небом я верховный священник нашего бога, хотите отказать мне в том, что принадлежит богу?
Я взглянул на Серафину, но от неё ждать помощи не приходилось, она выглядела такой же удивлённой, как и я.
Искоренитель Душ был посвящён Сольтару, на его ножнах был знак бога, и он был передан мне одним из его священников. Как бы я иногда не конфликтовал с моими богом, я не мог не отдать его высшему представителю на этом земном диске то, что принадлежало ему, хоть это и казалось неправильным.
Я молча схватился за ремень, отстегнул Искоренителя Душ и положил на стол перед мужчиной.
― Спасибо, ― поблагодарил он и потянулся к мечу. ― Теперь вы можете идти.
Я встал, уже собираясь отвернуться, когда священник попытался поднять оружие и ему не удалось.
В Газалабаде другой священник моей веры смог взять его и вынуть из ножен. С ним не произошло ничего подобного, но этому человеку он не подчинился.
― Что вы сделали? ― прорычал Джон. ― Что это за колдовство? Клинок такой тяжёлый, как сотня камней!
Я подошел к столу, взял Искоренителя Душ и уклонился от первосвященника, когда тот попытался схватить меня и меч.
― Что вы делаете?
― Я снова забираю его с собой, ― отозвался я. ― Очевидно, он не предназначался для вас.
― И тем более для вас! Этот меч вручается самим Сольтаром! ― возмутился он. ― Вы не выйдите из храма с этим клинком, прежде вам придётся меня убить!
Я положил руку на рукоятку меча. Стоявшая рядом Серафина слегка покачала головой, но на этот раз я не желал проявлять благоразумие.
― Вас и любого другого, в случае необходимости, ― объявил я. ― Если вы его хранили, то знаете, что это за меч. Так что не заставляйте меня.
― Вы мне угрожаете? ― ошеломлённо спросил Джон. ― Этот меч будет принадлежать только одному человеку, и он примет его из руки бога. Никто другой не сможет им владеть. Посмотрите на себя! Очевидно, вы готовы убить священника своего бога. Так скажите, разве ваша душа уже не в опасности?
Я наклонился вперёд, приблизившись к нему, но он не отшатнулся, а лишь с самодовольным возмущением сверкнул на меня взглядом.
― А что, если я скажу, что получил меч из руки бога? И не один раз, а целых три? Вы не сможете сдвинуть его с места, и он вернётся ко мне и в четвёртый раз.
― Тогда я скажу, что это невозможно!
― И почему же? ― опасно тихо спросил я. В этот момент внутри меня как будто прорвалась плотина. Всё, что я с трудом скрывал в себе, выплеснулось наружу, вызвав чувство гнева, какое я редко испытывал. Это был неподходящий момент, ожидать от меня терпимости и благочестия. Искоренителю Душ я доверял больше, чем этому человеку, какую бы мантию он не носил.
― Потому что только одному суждено владеть этим клинком! Он не кто иной, как ангел Сольтара, который будет послан, чтобы в этом мире положить конец раздорам богов! ― сердито закричал священник, указав дрожащим пальцем на меня. ― Вы вряд ли захотите быть тем, кто навлечёт на нас наводнения, чуму и землетрясения, разрушит порядок мира и захочет убить бога? Тёмная Зараза Безымянного проклята достаточно, но никто не проклят так, как тот, кого пошлёт к нам Сольтар. Поскольку его ангел будет носить имя, само по себе являющееся проклятьем!
― О боги, ― тихо прошептала Серафина, высказав то, о чём подумал я.
― Вы этого хотите? ― бушевал первосвященник, с силой ткнув костлявым пальцем мне в грудь. ― Хотите стать последним, кто останется стоять в море крови и поднять этот клинок против врага, которого невозможно победить? Хотите бросить легион мёртвых в финальную битву? Объединить потерянных под один знаменем и бросить вызов тьме и самому богу? Хотите быть этим ангелом?
На мгновение я оцепенел, и мне в голову пришла странная мысль, что, видимо, придётся просить прощение у эссэры Фалы. Кажется, она всё-таки была права.
Дело не в том, что ангел спустится с небес по золотой лестнице, видимо, было достаточно служить Сольтару и быть настолько глупым, чтобы владеть определённым мечом.
― Вы когда-нибудь задумывались, брат Джон, а есть ли у того, кто получит этот меч, выбор? ― спросил я, и меня охватило странное спокойствие, которое тем более было удивительным после охватившего меня ранее гнева.
― Сольтар всегда даёт нам выбор, ― теперь тоже немного спокойнее ответил Джон и испытующе посмотрел на меня. Да, я мог выбрать, но был всего один выбор.
― Полагаю, то, что вы процитировали, является пророчеством, ― продолжил я. ― О чём оно?
― О битве богов. О боге, который должен быть убит, но остаётся непобедимым. О сражении, которое покроет весь наш мир смертью, о битве самих богов. И о том, что в конце тот, кто сойдётся с богом в этой финальной схватке, потерпит поражение и закончит на этом клинке.
Это было не то, что я хотел услышать.
― Что произойдёт, если этот ангел божий не появится?
― Тогда мир обречён.
― Он обречён и в том случае, если ангел придёт. Вы сами это сказали.
― Не совсем. Потому что когда ангел умрёт, останется надежда.
Слова священника звучали всё тише. Теперь он снова сел на свой стул, устало и подозрительно глядя на меня. ― Мир будет обречён, если дело не дойдёт до этой финальной битвы.
― Той, которую ангел проиграет.
― Да, ― ответил Джон, устало потирая виски. ― Это загадка, и с тех пор, как мы впервые услышали слова бога, мы пытаемся их разгадать. Эта финальная битва необходима, чтобы надежда выжила. Без этой битвы надежды тоже больше не будет. Это не имеет никакого смысла, поскольку ангел не сможет убить бога. Есть только один человек, кто сможет: дочь Дракона.
Я знал кое-кого, кто очень сильно боялся дочери дракона.
Священник посмотрел на меч, который я всё ещё держал в руке.
― Вы… вы уже им пользовались? ― тихо спросил он.
― Да.
― Часто?
― Слишком часто.
Он набрал в лёгкие воздуха.
― Вы уже убили им кого-то, кто этого
