— Не желаешь пообедать?
— Давай.
Мы оба чувствуем себя не в своей тарелке, когда садимся за угловой стол, отделённый от остального зала перегородкой, на втором этаже в “Хозяйке и гусе”. И пока не приносят еду (удивительно быстро, словно заранее знали о нашем визите) — молчим.
— Как у тебя дела? — спрашивает отец ту самую банальщину, о которой я думал и этим невольно вызывает у меня улыбку.
— По-разному, — пожимаю плечами. — Не всё получается, как хочется, но в целом… Неплохо.
— Неужели? А я слышал совсем другое.
— Так зачем спрашиваешь? — раздражённо бросаю я, отламывая утиную ножку.
— Просто хотел услышать от тебя правду, — отец пожимает плечами и откладывает столовые приборы. — Хэл, объясни… Зачем тебе эта магия?
При всём моём уважении к отцу, рассказать правду я ему не могу. Но отвечая, всё же нисколько не вру:
— Я ведь уже говорил после той охоты. Она нужна мне, чтобы сражаться с тьмой и её порождениями. Одной стали для этого недостаточно. Лучше ты мне скажи, почему так не хочешь, чтобы я стал магом?
Он щурит синие глаза, всматриваясь так, будто хочет залезть мне в душу.
— Ты слишком жаждешь этой силы, Хэл… — медленно говорит он. Каждое слово падает будто тяжёлый камень, — а разве не видел, что бывает если сойти с тропы?
— Я не такой…
— Надеюсь, сын. Иначе разговаривал бы с тобой по-другому . Но даже так… неужели за последние полтора месяца ты не понял, что магия не для тебя? Я говорил с преподавателями и ректором. Ты в классе экспектации, да ещё и в числе худших! Твои одногруппники уже чему-то научились, а ты не продвинулся ни на йоту! Неужели думаешь, что что-то измениться дальше?
— Изменится, — отвечаю твёрдо, стараясь не обращать внимание на пренебрежение в тоне отца. — И очень скоро!
— Да ну? — он прищуривает глаза. — Когда тебя в следующий раз прижмёт Трибунал? Не смотри на меня так. Неужели ты думал, что я об этом не узнаю?
— Ну тогда ты знаешь, что они ошиблись!
Произнеся это, я внимательно изучаю реакцию отца, хотя сам слегка нервничаю. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы провести неприятные параллели: Келаур, в которого превратился медведь на охоте и пробуждение магии во мне, тёмное проявление в среднем городе и интерес Трибунала к моей персоне. Ни там ни там не было никаких доказательств в том, что виноват я, но…
Мой отец далеко не глупый человек и наверняка подозревает больше, чем говорит. Только вот я не представляю, что творится у него в голове и что он собирается делать со всей этой ситуацией. Но надеюсь, что ничего — пока я учусь в академии, на меня распространяются законы магов. А я не могу представить, чтобы родитель пошёл против закона Империи.
Стоит об этом подумать, как по спине пробегает холодок. А что если он добьется моего исключения? Связей у него много, может и подёргать за ниточки… Но даже если покину академию, всё равно не получу ответа главный вопрос — почему он так не хочет, чтобы я был магом?
Почему?!
Неожиданная догадка пронзает сознание и мне становится не по себе. А вдруг он подозревал о том, что во мне может проявиться тьма?! И поэтому так радовался, что я оставался бесталанным до своего совершеннолетия! Но с чего бы ему это вообще подозревать? Все наши предки были светлыми! Или это ложь?
Похоже, отец знает о происходящем куда больше, чем говорит…
Я могу спросить его об этом только в одном случае — если признаюсь, что во мне скапливается тьма. Но… Боюсь его реакции. Боюсь того, что он может в таком случае сделать. Отец ненавидит тёмных. Он полжизни положил на борьбу с ними, убил многих чернокнижников, разбил наступающие войска Ирандера и одолел его самого, был героем Империи, пусть и отошёл от дел сразу после моего рождения!
Как он поступит, когда узнает, что в его сыне бушует тёмная магия?!
— Ошиблись, — отец кивает. — Иначе мы бы с тобой здесь не сидели. Но неужели тебе мало проблем? Прошу тебя, Хэлгар, оставь эти ребяческие мысли. Сильного мага из тебя не выйдет, даже среднего не получится. Ты добьёшься куда больших успехов, став военным! Вопрос с твоим поступлением в академию Дагора уже решён, и…
— Я не могу, отец, — перебиваю его. — Прости, но не могу. Ты сам учил меня не бросать начатые дела на полпути. Я принял решение и не отступлюсь.
Несколько мгновений отец пристально смотрит на меня, явно недовольный, а затем говорит, чеканя слова:
— Не отступишься, вижу. И по закону я не могу заставить тебя передумать, пока ты студент академии. Что ж, это твоё право. Но в таком случае знай — никакой поддержки от меня ты не получишь.
— Я и без неё прекрасно справляюсь!
— Да неужели? — хмыкает отец, откинувшись на спинку. Его синие глаза сверкают закипающей яростью — И не пользуешься моим именем, чтобы остановить ломающего тебе пальцы Ищейку? Да только оно избавило тебя от массы проблем с детьми аристократов, которые не признают в своей среде “пустышек” и ни на что не способных выскочек! Знаешь, сколько дуэлей тебя ждало бы, если бы эти щенки и их отцы не боялись, что за тебя заступлюсь я?!
Мои щёки начинают гореть, я чувствую, как кровь приливает к лицу.
— Я сам в состоянии ответить за свои поступки! И от своего решения не отступлюсь!
— Отлично! — рявкает отец, ударяя по столу кулаком. — Раз так, то с этого момента ты лишён всех привилегий, денег и поддержки! И пусть каждый знает, что в этом городе и этой академии ты сам по себе!
— Ну и прекрасно! — я горячусь и понимаю, что говорю лишнее, но остановиться уже не могу. Злость на отца, который в своей обычной манере требует беспрекословного выполнения своих приказов, выплёскивается помимо моей воли, принимая облик слов. — Заодно и вовсе отрекись от меня, переживать не стану!
— Раз так — освободи дом моего отца! — повышает голос родитель. — В котором мать так удобно тебя устроила!
— Сегодня же заберу вещи — и ноги моей там не будет!
Отец открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но отчего-то осекается. На краткий миг его взгляд становится отсутствующим, а я не собираюсь ждать его дальнейших слов. Резко встав, выхожу из-за стола и, не попрощавшись, спускаюсь на первый этаж, а затем и вовсе покидаю заведение.
Проклятье! Он снова завёл старую шарманку! И ведь явно что-то знает, или о чём-то догадывается, но… Его и раньше об этом спросить было проблематично, а уж теперь, после всего, что я наговорил…
На несколько мгновений я задумываюсь — не вернуться ли обратно и извиниться, но затем лишь качаю головой. Гордость, страх, невозможность признаться в истинной причине своей упёртости — всё это мешает как следует объясниться с отцом, а мои доводы он и слушать не желает…
Стараясь заглушить мрачные мысли, злость на родителя и себя, я сразу отправляюсь в Тенистые сады. Собираю вещи и прихватываю с собой найденную в тайной комнате книгу, окончательно решив, что она мне ещё пригодится… Не касаясь её руками, заворачиваю в толстую материю, прячу в сумке, затем запираю тайную комнату и ухожу.
Курт провожает меня задумчивым взглядом…
* * *
Я устраиваюсь в ближайшем к академии постоялом дворе. Цена слегка кусается, но денег у меня хватает. После разговора с отцом я решаюсь сосредоточиться на своём обучении — раз уж он обрубил для меня все возможности, вплоть до использования своего имени, нужно сделать всё, чтобы меня не вышибли из академии.
К сожалению, все те практики и техники, которым нас обучал профессор Атрай, по-прежнему мне не помогают. Ещё два дня я провожу, зарывшись в учебники и бесконечно медитируя. Пытаюсь вспомнить и применить моменты со своим восприятием и тот навык, который позволил мне “исторгнуть” излишки тёмного проявления из тела — но всё без толку…
А между тем, день промежуточного экзамена неумолимо приближается, и я отчаиваюсь настолько, что не вижу ни одного варианта, кроме как обратиться за помощью к таинственному незнакомцу, живущему в книге.
Так что заперевшись в снятой на декаду комнате, я достаю из сумки толстенный фолиант, кладу его на стол и…
