В деревню он вошел, когда солнце уже спряталось за горизонтом и землю окутали густые осенние сумерки. Отыскав среди пары маленьких улочек самый большой дом, Тайрен предположил, что это и есть жилье старейшины, а значит, ему сюда. Подойдя к воротам, эльф крикнул:
– Есть кто дома? Убиватель нежити пожаловал. Или не надобен уже?
На крик дверь, а следом и калитка у ворот, отворились, и перед Лисом предстал в меру упитанный мужик средних лет с окладистой бородой мышиного цвета.
– Как же, как же, ждем тебя, спаситель, совсем житья нет от ирода проклятущего. И чего ведь удумал гад – девок ворует и портит, и не подступись к нему, нежить натравит. А у меня дочка на выданье, это же ж не дай Боже попортит. Что делать-то потом? – запричитал старейшина.
– А что делают те, чьих уже попортил? А, отец? – эльфу уже стало весело. И понятно, кто тут платит за «банкет»: уж больно распереживался старейшина о своем дитятке.
«Хех, посмотреть бы на «ягодку» – может, и без некромансера разберемся, что делать с ней?» – Лис мысленно подхихикнул, от души подсмеиваясь над наивным селянином. Не знает ведь, что не чернокнижников страшиться-то надо в таком деле тонком.
– Вот и я говорю, мил человек, спасать сердешных надо, двоих уже утащил в свое логово, ирод проклятый, – снова запричитал старейшина.
– Отец, не человек я, не видишь разве? Человеки на чернокнижников не охотятся – боязно им, – Тайрен уже смеялся вслух от души, – ну веди, показывай, где прячется гроза ваших девиц.
Услышав такое, старейшина переменился в лице и, осенив себя охранным знаком, проворчал под нос, надеясь, что «спаситель» не услышит:
– Присылают тут всяких. Поди, хуже самого чернокнижника.
– Эй, отец, у меня слух-то хороший. Не нравлюсь, так я пойду – сами разбирайтесь с напастью, – в голосе эльфа прозвучала легкая угроза.
– Да я чего, против, что ли? Просто боязно, но, видать, ты хороший че… мужи… парень, раз тебя прислали честным людям помочь, – старейшина заюлил в извинениях и, взяв масляный фонарь, пошел по улице в сторону выхода из деревни, зовя Тайрена за собой:
– На кладбище окопался ирод-то, сюда пожалуйте, милостивый государь, – похоже, что селянин не на шутку испугался «спасителя», но всё же семенил впереди, показывая дорогу и по возможности освещая ее тусклым светом фонаря.
* * *
Деревенское кладбище ничем не отличалось от прочих людских мест погребения усопших, разве что было поменьше городских. Да оно и понятно – деревушка-то крохотная. Кое-где покосившиеся деревянные надгробные знаки указывали на развороченные могилы.
«Стало быть, тут он и промышляет. Хех, могил разрытых немного, значит, и нежити у него маловато. Эх, не получится повеселиться от души. Так, мелкая забава», – эльф вздохнул: опять ему достался захудалый колдунишка, с которым сражаться-то ни чести, ни доблести – скука одна.
– Там он, в часовне прячется от глаз людских, – прошептал дрожащий, как осиновый лист, селянин и попятился за спину Тайрена – очевидно, боясь колдуна, даже незримого и отсутствующего.
– Ну, там, так там, – спокойно подвел итог Лис и направился к часовне, отмечая про себя, что старейшина продолжает семенить следом, прячась за ним, как за щитом, – разве что в локти не вцепился руками.
«Не доверяет, всё своими глазами увидеть хочет. Ну-ну, полюбуешься, будет тебе представление», – Тайрен мысленно посмеялся и, подойдя к строению почти вплотную, крикнул:
– Эй, ты, там, выходи, а то сожгу вместе с часовней – весело гореть будешь!
– Это кто там тявкает, жить надоело? – донеслось в ответ, и в открывшуюся дверь вышел средних лет мужик самой обычной внешности, одетый в черный балахон.
– Да ты смел, как я погляжу… смелости аж деревенских девок воровать. Отпусти их и проваливай, пока ты еще цел, а я еще добр, – в голосе эльфа не было и тени угрозы, разве что насмешка.
– А ты совсем страх потерял, как я погляжу, щенок. Убить! – полетел приказ, и ранее невидимые мертвецы начали подниматься у стен часовни и двигаться в сторону Тайрена.
– Не льсти мне, из щенка я уже лет пятьсот как вырос. Хех, какие же они у тебя медленные. Тебе никто не говорил, что мертвечина никогда не достигнет скорости живого? – Лис лениво вытянул руку вперед, и трясущийся за его спиной старейшина охнул и в страхе попятился в кусты: с раскрытой ладони сорвался шар огня и полетел в ближнего мертвяка. Тот вспыхнул, как сухая лучина, и в считанные секунды осыпался пеплом.
Пока горе-некромансер изумленно хлопал глазами на то, как горят его воины, казавшиеся непобедимыми, ибо сталь не убьет уже мертвое, – Тайрен, не особо утруждаясь, сжег всю «убойную силу» в количестве шестерых упырей.
– Ну что, колдун, тебя тоже на жаркое пустить? Хех, добрый я сегодня, еще раз поймаю – точно поджарю, а сейчас беги! Гав! – Лис рявкнул для устрашения и рассмеялся, глядя, как улепетывает чернокнижник. Убивать его эльфу совсем не хотелось – и без того заречется теперь такие шутки шутить. В этом он был уверен: всё же немало он пожил и немало навидался подобных недоучек – быстро пугаются и удирают, а потом еще и становятся приличными гражданами, пытаясь не вспоминать о неудачном «магическом» прошлом.
Похищенные девицы обнаружились в той же часовне – дрожали с перепугу, забившись в угол и прижимаясь друг к дружке.
– Всё, девоньки, пора по домам, – произнёс Тайрен, отыскав «пропажу», и вышел наружу:
– Ну что, отец, дело сделано. С тебя расчет, ночлег и ужин.
– Всё будет в лучшем виде, – затрепыхался старейшина, возвращаясь к мысли, что «спаситель» куда страшнее колдуна.
* * *
Выспаться Тайрену так и не удалось. Нет, сначала всё шло как по маслу: старейшина рассчитался, накормил сытным ужином и спать уложил на сеновале. Только пока суть да дело – до «положения лежа» Лис дошел уже почти к рассвету. И всё бы ничего, можно отсыпаться хоть до полудня, спешить-то некуда, – но наемника разбудил шум, долетавший сквозь чуткий сон.
– Ну что там стряслось, чего шуметь в такую рань, – недовольно ворчал эльф, цепляясь за остатки сна. Однако отчаянный женский крик заставил его подскочить, как ошпаренного.
– Шим, да что там еще не слава Богу? – он был зол на весь белый свет и, выбравшись из сена, направился к источнику шума с намерением кого-то убить – не иначе.
Картина, представшая перед Лисом, мало напоминала сельские пасторали: на пересечении двух улочек, месте, которое можно смело окрестить «главной деревенской площадью», народ столпился вокруг двух девушек. Тех самых девушек, спасенных от чернокнижника. Сердце Тайрена пропустило удар – нет, не утешали несчастных изнасилованных девиц односельчане, они их забрасывали камнями, несмотря на крики и мольбы.
