— Радуйся, что Урсилла оставила тебя в безопасном месте, — сказала в завершение Леди Героиз, подойдя к двери. — Могхус ждёт не дождётся, когда сможет расквитаться с тобой. Он приказал сделать серебряные стрелы… а серебро смертельно опасно для меняющих облик, когда становится оружием. Ну ничего. Пусть он немного насладится властью здесь, пока не пробил твой час. Его день продлится недолго.
Послышалось шуршание юбок по полу, и мать удалилась. Её предсказания заставили меня крепко задуматься. Теперь я пытался вспомнить каждую карту и то, что она означала. Меня ничего не удивило бы и не взволновало, если бы не прорицание, которое она извлекла из Чародея. Леди Героиз пророчество тоже озадачило. Владыка ума и действий… Я же так далёк от всего этого. Мне приходилось слышать о таких… Голоса, другие, кто–то из Тьмы некоторые из Света. Но живут они обособленно, замкнуто, могут ни с кем не встречаться на протяжении всей своей долгой жизни… и даже не соприкасаются с другими людьми!
Я метался взад–вперёд в замкнутом пространстве звезды, мимо каменного алтаря. И не испытывал ни голода, ни жажды, ни устали. Наверное, Урсилла вселила в стены комнаты нечто живительное и бодрящее. Единственное, что я чувствовал, так это нетерпение. Мне хотелось немедленно начать действовать — собственно говоря, это стремление и привело меня в Кар До Пран.
Теперь я начал осматривать комнату с настороженностью сущего леопарда. Ничто не могло укрыться от моего зоркого кошачьего глаза. Мне почему–то показалось, что Урсилла спрятала пояс где–то здесь, как и все свои магические орудия Силы. В стене я заметил шкафчик, его дверцы были плотно закрыты. Там Урсилла хранила всевозможные травы, настойки и порошки, которыми пользовалась, когда колдовала. Но там пояса быть не может.
В другом шкафчике, который располагался у двери, хранились те свитки с рунами, которые Мудрая Женщина прятала от меня и никогда не позволяла читать. Может ли пояс быть спрятан среди них? Если да, то мне его не достать — он так же далёк от меня, как если бы лежал на серебряной поверхности самой Луны!
Я ходил без устали, изнутри меня подхлёстывало нетерпение. Свечи продолжали гореть, но при этом — как странно! — не уменьшались в размере. Наверное, должно пройти слишком много времени, чтобы воск расплавился. Запах трав становился всё невыносимей, и у меня начала болеть голова. Что делать? Что придумать?
Меня охватило отчаянье. Мне казалось, что нет никакого способа спастись от Урсиллы. Я неизбуркно стану её жертвой.
О том, как трое обитателей Звёздной
Башни приняли участие в моей судьбе
Не знаю, когда я впервые почуял, что сумею подавить врага. Возможно, что когда попытался испробовать силу, которой овладел для управления сменой обличья, внутри меня пробудилась ото сна некая часть сознания.
Усилилась ли она после предсказаний, которые так порадовали мою мать?.. Хотя почему её повергла в недоумение карта Чародея?
Такого рода мысли ничуть не помогали разрешить мои затруднения. Человеческий разум Кетана снова одержал верх и стал главенствовать в моей двойственной натуре. Я отчаянно бился, словно запертый внутри шагающего без устали животного, потом растянулся рядом с алтарём.
Кто бы ни наблюдал за мной, он точно решил бы, будто я безропотно смирился со своей участью и покорно жду того, что задумала сотворить Урсилла.
Но это было далеко не так. Я тщательно изучал всё, что находилось вокруг, но, скорее всего, не физическим путём, а как бы изнутри.
Прежде всего, я стал рассматривать горевшие на лучах звезды свечи. Они каким–то образом управляли барьером, служившим решёткой моего заточения, — в этом я был уверен. Пламя вокруг фитилей было оранжево–красного цвета. Цвета переливались и смешивались, соотносясь с физической силой тела и сознания. Да, это, несомненно, Магия, которой распоряжается Урсилла.
Потом я переключился на предметы Магии и Силы. Хотя Урсилла, утаивая от меня истину, тщательным образом отбирала Хроники, которые давала мне читать, многие истории содержали подробные рассказы о людях Арвона той поры, когда Лорды и Голоса боролись, не имея возможности взять в руки какое–либо оружие.
Я снова обратился к тайникам своей памяти, как бы разворачивая свитки с рунами и на ощупь пробираясь к тому, что искал. На этот раз воображаемая картина появилась перед глазами гораздо быстрее и была вполне правдоподобной. Теперь я искал не что–то неизвестное. И был почти уверен, что знаю, где лежит то, что я ищу.
Можно ли магии красного цвета, ведающей нуждами тела, противопоставить жёлтый цвет разума? Нет… я искал не это, ведь Магия жёлтого цвета отвечает за логику, в которой я не слишком–то силён. Тогда что же противостоит такому Чудотворству? Твёрдые знания? Магия, состоящая из чувств, веры и надежды… Голубая!
Так что же противоположно оранжевому цвету Магии сознания — абсолютная вера в собственные Силы?
Я снова принялся за поиски…
В мире природы человек не способен создать ничего, кроме собственных образов. Или я ошибаюсь? Тот, кто имеет дело с Магией красоты, легко создаёт прекрасное, сознавая, что он всего–навсего орудие, а не творец. Он лелеет красоту, боготворит её… Но то, что появляется на свет благодаря его собственным усилиям, никогда не бывает настолько прекрасным, как то, каким казалось в замысле ещё до обретения жизни. Однако человек продолжает вечные поиски недостижимого идеала и не успокаивается на том, что ему удалось сделать.
Магия поиска — Зелёная и связана со всем, что произрастает из земли.
Голубое и зелёное. Вот что мне нужно. Вера, надежда и вечный поиск.
Но если я нашёл правильный ответ, как им распорядиться, как воспользоваться? Где я встречал эти два цвета — как признаки Силы?
Воображаемая картина изменилась. Я внезапно оказался на тропинке рядом с садом вокруг Звёздной Башни и увидел среди ароматных растений зеленовато–голубой камень. Секрет таился в Башне!
Да, так сильно было моё желание, что картина в воображении не исчезала, не таяла, не угасала. Я представлял себе, как иду по дорожке… Как вхожу в комнату странной неправильной формы, где лежал, когда был ранен, и где меня лечили обитатели Башни. Потом принялся рисовать в воображении комнату…
Но я никак не мог добиться чёткого, контрастного и яркого изображения. Оно подрагивало и расплывалось, словно поверхность пруда, в который бросили камень. Гладь воды разбилась, по воде побежали круги, зеркальное отражение подёрнулось рябью… Комната — она была именно такой!
